Нулевая борьба. Пролог (СИ) - Косачев Александр Викторович. Страница 28

На четвертом круге, когда осьминог уже запутался, куда поворачиваться, Гемелла рванула в слепую зону. Вцепилась зубами в плоть, пытаясь отодрать клок, но её схватили щупальца и начали сдавливать. Каждый выдох уменьшал следующий возможный вдох, поскольку сжатая грудная клетка не позволяла легким вдохнуть полностью. Гемелла не разжимала зубов, а осьминог не ослаблял хватку. Хвост Гем мотался из стороны в сторону. Им она пыталась ранить щупальца, но порезы получались слишком слабыми. Ситуация казалась тупиковой, и Гем явно проигрывала, поскольку долго она так не могла протянуть, ведь у неё бы просто закончился воздух или она разжала бы зубы и угодила прямиком в пасть, что поставило бы финальную точку в её жизни. Я не находил себе места. Появились даже мысли спрыгнуть и убить этого чертового осьминога. И только я хотел это сделать, как заметил, что борьба начала принимать новый оборот. Осьминог ослабил хватку, и его щупальца буквально попадали на землю в легких конвульсиях. Гемелла, вцепившись, пускала яд, что парализовало противника и позволило ей выбраться. Решение было просто гениальным: прокусить шкуру в одном из самых плотных мест, которое очень трудно оторвать от тела, и пустить яд. И пока я это осознавал, Гемелла вскрывала голову осьминогу, добираясь до мозга. Мастер не находил себе места. Хотел даже спрыгнуть и спасти химеру, но его удержали стражи арены, которые контролировали баталию. Я смотрел на него и понимал, что на его месте мог быть другой человек, и, не выдержав зверства Гемеллы, крикнул ей:

— Гем!

Она посмотрела на меня. Я показал рукой у шеи, чтобы она прекращала. Гемелла послушала меня: завершила бой, обойдя химеру и встав перед её пастью, замахнулась и шипом на хвосте пронзила глаз, добравшись до мозга. Из глазницы потекла серая жидкость вперемешку с кровью. А Гем сделала пару победных кругов вокруг мертвого осьминога.

Ликование толпы было понятным: они увидели зрелище, а мне было не по себе. Что-то явно выгорело внутри. Больше не хотелось всех этих боев, крови, ненависти, борьбы на публику. Это стало каким-то чужим для меня. Если раньше я не придавал этому значения и смотрел на всё, как на банальный заработок, то, по возвращении из региона, все эти сражения стали казаться какими-то фальшивыми и даже глупыми. Двое обученных зверей бьются насмерть ради денег для своих хозяев. Всё это, конечно, часть выживания, другая форма дикарства, но слишком уж далеко это от цивилизованного общества и гуманизма, о котором любят твердить господа из правления полисами. Неоправданная жестокость с одной стороны — и вполне оправданная с другой. Встреться они в регионе, было бы такое же сражение, и разница лишь в том, что в регионе нет никаких зрителей, есть только участники.

Пока я философствовал, ведущий традиционно спросил о желающих поучаствовать.

— Я готов! — произнес голос из толпы.

Этот голос мне был знаком. Совсем недавно я его слышал, но сейчас в нём было меньше бахвальства. Из толпы вышел тот самый чемпион, который недавно убил неопытного дебютанта.

— Но у нас здесь одиночные баталии, — произнес ведущий, — если, конечно, это не будет обоюдным согласием.

Я помнил, что костюм нельзя светить, и потому отказался от двойной. Толпа к этому, конечно, отнеслась негативно, но бой все-таки состоялся. Чемпион согласился на одиночную баталию. Мне хотелось разнести этой выскочке башку, и костюм бы обеспечил мне победу, но, к сожалению, пришлось отказаться, удержав эмоции.

На арене были две химеры: моя Гемелла и это чертово многолапое чудовище по кличке Пушок. Баталия началась. Пушок ринулся в бой. Гемелла, пробежав немного навстречу, сделала разворот, чтобы ранить противника шипом на хвосте, но Пушок схватил её за хвост и потянул на себя. Гемелла устремилась под него, чтобы добраться пастью до мягких тканей, но Пушок перехватил её по пути. Сжал лапами перед собой и хотел было уже оторвать ей голову, но она пустила струю яда Пушку в глаза. От этого он взбесился, зарычал и, держа Гемеллу за хвост, начал мотать из стороны в сторону, ударяя по арене. Я слышал, как Гем всхлипнула от боли. Впервые. От эмоций я с такой силой сжал стальной поручень, что тот смялся. Пушок хотел перехватить Гем так, чтобы можно было прижать её к земле и другими лапами забить, как обычно это делают гориллы, но у Гемеллы вдруг отпал хвост. Зрители охнули. У меня от страха чудовищно заколотилось сердце. Я хотел вмешаться, но заметил, что нет крови и что Гем продолжает борьбу. Я вспомнил, что ящерицы отбрасывают хвост, а поскольку Гем имела жутко намешанные гены от всего, что только можно представить, то, скорее всего, она просто его скинула. Это же Ромеро проектировал химеру.

Пушок не понимал, что происходит, и пытался разорвать хвост. Гемелла оббежала ослепшего противника и вцепилась ему в спину, вгрызаясь в позвоночник. Пушок пытался достать её, но лапы так не загибались, чтобы можно было её сдернуть. И даже когда схватил, ему не хватало сил сдернуть Гем со спины. Он рычал, махал лапами и скинутым хвостом, но ничего не мог сделать, пока Гемелла прогрызала ему спину. Яда, скорее всего, у неё уже не было, поскольку он весь был истрачен, и потому приходилось убивать всеми доступными методами. И вроде бы исход боя уже был предрешен, но Пушок неожиданно упал на спину, придавив Гемеллу, и начал кататься по песку, стараясь сдернуть Гем со спины. Через минуту ему это удалось. Он вывихнул Гемелле заднюю лапу, и она, прихрамывая, отбежала и прижалась к земле, наблюдая за поведением Пушка. Он не видел её. Рычал и пытался нащупать её, услышать или унюхать, но ему это не удавалось. Тем временем кровь текла. Пушок ослабевал. А Гемелла переводила дух. Когда он подошел слишком близко, она рванула под него, но из-за вывихнутой лапы не рассчитала скорость, чтобы вновь оказаться на спине. Пушок схватил её за вывихнутую лапу. Гемелла скулила и извивалась от боли. Но тот лишь взмахнул ею над головой и изо всех сил ударил о землю. Со спины Пушка брызнула кровь. Он, видимо, дорвал то, что перегрызала Гемелла, и начал терять равновесие. Гем, едва переставляя лапы, ползла в сторону противника. Пушок, оставляя кровавый след, полз ей навстречу. Зрители замерли. Замер и я. Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Зрелище было ужасным. Голограмма эффектно показывала происходящее, замерив даже расстояние между ними. Чемпион очень сильно нервничал, не находя себе места. И вот, когда оставались уже секунды до встречи, Гемелла из последних сил бросилась через Пушка, игнорируя боль в сломанной лапе, и вцепилась ему позвоночник, отчего Пушок скрючился и начал переворачиваться на спину. Гемелла поняла, что может быть придавлена, и уперлась лапой в землю, не давая ему перевернуться. Пушок вновь ухватил её за сломанную лапу и начал тянуть. Гемелла скулила и верещала от боли, но не разжимала пасти. Так продлилось пару минут, после чего Пушок ослабил хватку. А Гемелла заползла ему на спину и продолжила перегрызать позвоночник. Камера показала её очень близко. Из глаз химеры текли слезы, но она, рыча и поскуливая, продолжала грызть мертвого Пушка, не понимая, что бой уже закончился. Я хотел её позвать, но не успел. Чемпион спрыгнул на арену и оттолкнул Гемеллу как можно дальше от своей мертвой химеры. Затем включил лазерные когти и направился к ней. Я спрыгнул на арену, побежал к нему и закричал, но он меня игнорировал. Подошел к ней, приставил к горлу когти, а другой рукой начал сдавливать сломанную лапу. Гемелла извивалась от боли. Подбежав, я ударил его со всей силы в голову, и он отлетел в сторону, когтями пройдясь по Гемелле и оставив прижженные порезы. Гем заскулила, но, вопреки боли, поползла к нокаутированному чемпиону. У меня на глаза накатили слезы от её решимости. Чемпион, придя в себя, направился ко мне. Я, в свою очередь, полностью активировал костюм и пошел навстречу. У меня на экране высветилось: «Использовать максимальный режим?», и я выбрал «Да». По телу прокатился холодок, стало очень легко, появилась неимоверная уверенность в себе. Костюм начал нагреваться, я чувствовал легкое тепло, но одежда, которая была надета поверх костюма, уже горела. Противник подбежал ко мне, желая ударить, но я схватил его и прижал к себе. Его костюм тоже начал нагреваться, но температурного режима у него не было. Сначала он пытался ударить меня и выбраться, потом костюм начал обжигать его тело, и тогда он закричал. Я смотрел, как он извивался, медленно сгорая заживо, как его лицо покраснело, а в глазах застыл ужас, и как для него единственно важным в жизни стала сама жизнь. Прошло совсем немного времени, и он буквально закипел в своем костюме. Я разжал руки, и он упал. Тогда, сделав из руки шип, я пронзил его голову.