На войне, как на войне (СИ) - Аист Александр. Страница 17

С этими словами, он подошел к соправителю, и мужчин обнялись.

— Так, всем отдыхать до вечера. А вечером будем отмечать удачное мероприятие. — И он улыбнулся. Он обернулся к прислуге. — Лорда Рейнольдса расположить рядом с моими покоями. Также предоставить покои всем сопровождающим его воинам.

Соправитель, вместе с прильнувшими к нему женщинами, двинулся к выходу из зала. За ним потянулась остальная родня.

А лорд Тейлор обернулся, увидел меня и Айрела, и сказал:

— Осталось воздать должное моим детям.

Он подошел и двумя руками обнял меня и Айрела.

— Вы у меня молодцы. Сегодня отдыхаете. А завтра обоим быть на Военном Совете. Понятно?

Мы почти одновременно кивнули. А лорд Тейлор подтолкнул нас к выходу. Мы и пошли.

Много позже, когда мятежники были разгромлены, в плен попал советник главаря мятежников, который рассказал многое, в том числе и реакцию правителя мятежников на сегодняшнюю операцию по освобождению семьи соправителя.

Вот что поведал пленный.

На четвертые сутки после того, как был разгромлен конвой, в замок Айронвиля, города, который главарь мятежников Эуроп выбрал своей столицей, влетел всадник на взмыленном коне. Он был весь в пыли. Сразу было видно, что всадник в пути несколько дней. Лишь менял лошадей на заставах. Всадник направил коня к крыльцу дворца, где остановился, спрыгнул с коня и направился в сторону стражи.

— Мне нужно к правителю. Срочная новость для него.

Вышедший начальник стражи, похоже, знал вестника, потому что не только приказал пропустить его, но и сам стал его сопровождать в тронный зал, где сейчас находился Эуроп, правитель мятежников. Открыв дверь, начальник стражи произнес.

— Милорд, к вам вестник со срочной новостью.

После чего пропустил вестника и плотно закрыл двери.

Тот, кого назвали милордом, стоял посреди тронной залы. Это был высокий широкоплечий мужчина с непокорным вихром черных волос. Лицо было широкое, и какое-то неправильное. Узкие маленькие глаза и тяжелый массивный подбородок, сильно выдающиеся скулы и рот с тонкими губами. Одет правитель мятежников был в камзол коричневого цвета. На поясе висели меч в дорогих ножнах и кинжал, украшенный драгоценными камнями.

В момент появления вестника он о чем-то тихо разговаривал со жрецом в серой рясе. Жрец, напротив, был невысокого роста, но лица не было видно, поскольку на голову жреца был наброшен капюшон, настолько глубокий, что полностью скрывал лицо.

Кроме них в зале находились еще несколько мужчин, стоящих в стороне от правителя.

Услышав речь начальника стражи Эуроп, прервал разговор и обернулся к вестнику.

— Кто ты, и какую весть принес?

Вестник, снял шлем, опустился перед своим господином на колено.

— Милорд, меня зовут Литиний. Я тысячник из города Ферруджа, что находится неподалеку от столицы соправителя Айртона Рейнольдса — Милавии. По вашему приказу, и воспользовавшись тем благоприятным обстоятельством, что Рейнольдс со своим войском отправился на север на соединение с войсками высших артан, но при этом, оставив в городе свою семью, моя тысяча, благодаря помощи советника Рейнольдса — Фаруха просочилась в город. Было принято решение захватить замок Рейнольдса. А чтобы распылить силы стражи в городе был поднят бунт среди низших кланов. Это было просто.

И вот когда часть стражи выдвинулась в город на подавление бунта, тот же Фарух открыл одни из ворот, в которые мы и ворвались. Оттеснив стражу, мы прорвались к покоям соправителя и захватили его семью. Тут же был сформирован конвой, и с утра он отбыл в направлении Айронвиля.

К сожалению, я не мог сопровождать конвой лично, поскольку в городе еще было много очагов сопротивления, которые нужно было подавить. Но я сделал все, чтобы усилить конвой. В его состав входили лучшие воины, числом до двухсот человек. К тому же, сам Фарух вызвался сопровождать семью соправителя, пообещав, что в случае нападения лично всех вырежет. Так что никто и представить себе не мог, что кто-то вознамерится напасть на конвой. Тем более, что местность вокруг города довольно открытая. И засаду крупными силами сделать вряд ли было возможно.

Тем не менее, такая засада было организована. К вечеру, когда в городе были подавлены основные очаги сопротивления и назначен временный правитель города, я с остатками тысячи выдвинулся в сторону Ферруджа. Дорога там одна, что на Феррудж, что на Айронвиль. Поэтому я рассчитывал к утру догнать конвой, который двигался неспешно, поскольку в его составе была карета и повозки с пленными.

В двадцати километрах от города мы обнаружили картину страшного разгрома конвоя. Убиты были все: всадники, лучники и мечники. А Фарух был убит прямо в карете — жестоко убит. Явно работа высшего артана.

Закончив речь, вестник взглянул на своего господина. И это того стоило. Лицо Эуропа перекосило злобой. Глаза и без того небольшие, теперь сжались в такие узкие щелочки, что не виден был цвет зрачков. Само лицо наливалось багряным цветом. Эуроп, слушая вестника, наполовину вытащил меч из ножен. И если бы не жрец, стоящий слева-сзади, и, держащий правителя за локоть правой руки, то Эуроп зарубил бы вестника еще тогда, когда услышал весть о разгроме конвоя. Ох, как не любил Эуроп поражений. Сын высшей артаны и работника он считал себя гением, которого насильно отстранили от власти и заслали в лагеря для изгоев. И теперь, когда он добился-таки возвышения, заняв престол главаря мятежников, ему нужны были только победы, причем громкие победы, чтобы укрепить авторитет своей власти, показать черни, что они не ошиблись, избрав его своим вожаком.

Как только вестник закончил доклад, жрец сильно сжал локоть Эуропа, и тот буквально сдулся и обмяк. Куда делись эмоции? Сейчас вожак мятежников больше напоминал невероятно уставшего человека, едва держащегося на ногах.

Эуроп засунул меч обратно в ножны, а жрец в это время что-то шепнул ему на ухо.

— Да, ты прав, Мишах, — сказал Эуроп. — Здесь явно нечисто.

После этих слов жрец оставил локоть Эуропа, подошел к вестнику и возложил руки ему на голову. Тут же в воздухе появилось марево. Когда оно прояснилось, стала видна дорога и на ней десятки трупов. Несколько лошадей метались между ними. Картина видения стала увеличиваться и показалась карета с открытой дверью. В ней был труп Фаруха.

— Из чего были убиты всадники и лучники? — спросил вестника Мишах слегка надтреснутым голосом.

— Они были поражены стрелами, но мы не нашли ни одной.

— Раны от стрел были такими же, как от обычных стрел? — задал еще вопрос Мишах.

— Нет, ваша светлость. Раны были глубже и шире, чем от наших стрел. А есть тела, которые прошиты стрелами насквозь, хотя это невозможно, потому что все всадники были в тяжелых латах. Их-то и меч не всякий возьмет.

Жрец, поднял руки от головы вестника, и тот медленно завалился набок. Но жреца вестник уже не интересовал. Он обернулся к Эуропу.

— Очень сильная магия. Давно такой не встречал. Последний раз, помню, это было тогда, когда наш Орден объявил охоту на ведьм. Славные были времена. Хотя ведьмовское отродье так и не удалось уничтожить на корню, уж слишком хитры, бестии. Но сейчас вряд ли существуют ведьмы с такой силой. Если какие и остались, то на уровне деревенской магии.

При этих словах Эуропа вновь начало потряхивать. Он ненавидел женщин. Эта ненависть спровоцировала его мать, которая, по мнению Эуропа, будучи высшей артаной обрекла его, такого уникального и выдающегося, на немыслимые страдания в лагерях изгоев. Поэтому, первым делом после освобождения Эуроп приказал найти, где скрывается мать. И с помощью Мишаха, который набросил на женщину магическую сеть, не позволившую артане преобразиться в боевую трансформацию, он несколько суток мучил мать, получая несравнимое удовольствие от ее мучений.

— Ты предполагаешь, что в нашем мире появилась ведьма или ведьмы с весьма ощутимой силой?

— А что тут предполагать? Ты же сам видел картину разгрома. Такого без применения магии совершить невозможно. Особенно, учитывая открытую местность вдоль дороги.