Ветры Куликова поля (Рассказы о воинской доблести предков) - Митяев Анатолий Васильевич. Страница 20

Переговоры закончились безрезультатно, но Тютчев исполнил главное: ему удалось узнать, что вместе с ордынцами против московского князя выступит войско Литвы.

В район стоянки неприятеля вышла «крепкая сторожа» — сильный разведывательный отряд. Возглавляли его опытные воеводы Родион Ржевский, Андрей Волосатый и Василий Тупик. Сторожа захватила пленного. Он был доставлен в Москву и рассказал, что соединение войск назначено на начало сентября, произойдет оно около Коломны — московского города на границе с Рязанским княжеством; войско Мамая готово и только ждет союзника.

Сведения были первостепенной важности. Военный совет, собранный Дмитрием Ивановичем, принял решение: упредить противников, до прихода литовцев разбить Мамая, затем дать сражение Ягайло.

Рогатины и совня, XIV–XVII вв. Старинная литография.

Копья, XIV–XVII вв. Старинная литография.

К 15 августа все русские рати должны сосредоточиться в Коломне.

Никогда еще люди не видели столько воинов. Москва полнилась ими, было им тесно на улицах и площадях. Предстояла не междоусобная стычка князей, а долгожданное сражение с ненавистным врагом всей Руси. Победа над ним была нужна всему народу, и все — от дружинника, блиставшего доспехами, до гончара, сапожника, пахаря, вооруженных топором да ножом, — были охвачены грозным воодушевлением. Во всех церквах шли богослужения, у городских ворот священники благословляли воинов на подвиг во имя родной земли.

26 августа, после смотра в Коломне, русское войско двинулось к Дону — навстречу ордынцам.

Можно было идти коротким путем, пересекая земли Рязанского княжества. Дмитрий выбрал иную дорогу, она была длиннее, но давала военную выгоду более значительную, чем выигрыш во времени.

Двигаясь почти на сотню километров западнее, русское войско наткнулось бы на литовцев, если бы они вышли почему-либо раньше, и сразилось бы с ним до схватки с ордынцами. За неделю ратники прошли пешком свыше двухсот верст — очень хороший темп, стремительный марш.

За реку Дон была отправлена конная разведка — сторожа под началом Семена Мелика. Ей надлежало войти в соприкосновение с передовыми отрядами Мамая и слать донесения о движении врага. Стороже удалось захватить важного «языка». «Петр Горский да Карп Олексин привели пленного из числа знатных вельмож, — говорится в „Сказании о Мамаевом побоище“. — Этот пленный рассказал великому князю, что хан уже на Кузьминой гати, но не спешит, потому что поджидает Ягайло литовского… а о русском войске не знает. По прежде указанному соглашению с Ягайлом на третий день Мамай будет на Дону. Князь великий спросил пленного о силе Мамая; тот же сказал: „Несчетное множество, перечесть нельзя“».

В ночь перед битвой Дмитрий выехал на Куликово поле. Миниатюра из Лицевого летописного свода, XVI в.

Главным вопросом для русских теперь было — остаться ли на левом, своем берегу Дона или переправиться на правый берег, к которому приближается Мамай? На военном совете мнения князей и воевод разделились. Одни предлагали стоять на месте, дождаться, когда ордынцы, чтобы сойтись с русскими, начнут сами переходить реку, и тогда напасть на них. Русские в этом случае получали выгоду несомненную с противником, который выходит из воды на берег, биться легче… Но ведь левым берегом Дона идет войско Литвы. Оно ударит по московскому войску с тыла. Зажатые между ордынцами и литовцами, русские могут потерпеть поражение. Правда, Ягайло еще далеко. Но Мамай дождется его: зачем ему начинать переправу через Дон до подхода союзника?

Другие предлагали перейти Дон и тем утвердить войско в мысли биться с Мамаем до победы. Ибо пути к отступлению не будет.

Второе предложение было принято. Но не столько из-за того, что отступать будет некуда. Главное, что, переправившись через Дон, Москва вынуждала Орду начать сражение в одиночку, до подхода Литвы.

«Любезные друзья и братья! — закончил совет князь Дмитрий. — Ныне же пойдем за Дон и там или победим и все от гибели сохраним или сложим свои головы».

Полководец приказал наводить мосты, искать броды. В ночь на 8 сентября под охраной сторожевых отрядов войско преодолело реку. Ордынцы были всего в семи километрах. Семену Мелику и его стороже едва удалось спастись от преследователей. Мамай наконец узнал о приходе московского войска, спешно бросился к Дону, чтобы воспрепятствовать переправе, но было уже поздно. Легкие отряды неприятельской конницы, приблизившись к берегу Дона, увидели там тысячи русских воинов.

Утром воины встали в боевые порядки. Миниатюра из Лицевого летописного свода, XVI в.

Место, где расположилось войско Дмитрия, называлось Куликовым полем. Поля в современном значении слова не было.

Было довольно широкое, непаханое степное пространство, охваченное с востока, севера и запада каймой Дона и впадавшей в Дон Непрядвы. Внутри синей водной каймы была зеленая кайма прибрежных лесов. Обе каймы — подобие подковы, обращенной выпуклостью на север, к Москве. Концы подковы обращены на юг, подкова открыта в широкую степь. Из нее, из бескрайней степи пришло войско Мамая и перегородило промежуток между концами подковы.

Осенняя ночь укрыла темнотой оба войска. Будто ночь боялась, что люди с той и с другой стороны раньше времени увидят друг друга и начнут страшную сечу. Вот как описаны те часы в «Сказании о Мамаевом побоище»:

«Уже настала ночь светоносного праздника рождества святой богородицы. После долгого и сияющего дня была ночью тишина, и выпала роса. И сказал Дмитрий Волынец (княжеский воевода) великому князю: „Расскажу тебе, князь, о своей примете“.

Князь Дмитрий Иванович… взяв с собой… своего брата Владимира и литовских князей Андрея Ольгердовича и Дмитрия Ольгердовича, выехал на Куликово поле, и стал посреди двух войск, и повернулся к татарскому войску, и слышал великий стук и клич, точно собираются на торг, точно строят, точно трубы гремят, а позади грозно волки воют. По правой стороне вороны каркают, и был великий птичий гомон, вороны играли за рекой, точно горы колебались; гуси и лебеди на реке Непрядве били крыльями, возвещая необычную грозу. И сказал Волынец великому князю: „Слышите ли это?“ И сказал ему великий князь: „Слышим, брат, великая гроза“. И сказал Волынец: „Призываю тебя, князь, обратиться в сторону русского войска“. И была великая тишина.

Волынец сказал великому князю: „Что слышишь, господин?“ Он же отвечал: „Ничего, только видим многие огни, и многие зори соединяются“. И сказал Волынец: „Запомяни, князь, господин, доброе предвещение, призывай бога, не теряй веры“. Волынец сошел с коня, приник к земле правым ухом и пролежал долгое время, встал и вдруг поник головой. Великий князь Дмитрий Иванович сказал ему: „Что это значит, брат?“ Тот не хотел говорить. Великий князь долго принуждал его сказать, и тот сказал: „Одна примета тебе к добру, другая не к пользе. Слышал я, как плачет земля на две стороны: одна сторона, как некая женщина вдовица, а другая, как некая девица, точно свирель, проплакала плачевным голосом. Жду победы над погаными, а много наших погибнет“».

Утро 8 сентября было туманное. Туман опустился такой густой, что противники не видели друг друга. Под его покровом Дмитрий строил свои полки…

Мы говорили, как важно было решить, на каком берегу Дона дать неприятелю сражение. Не менее важным был выбор местом сражения именно Куликова поля. Великий князь Дмитрий и его военачальники обеспечили победу в первую очередь тем, что самым лучшим образом использовали особенности местности для устройства своего боевого порядка. Это, в свою очередь, вынудило противника действовать как бы по русскому плану, который, конечно же, не был для Мамая благом.