Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 28

Там в чаще расположилось знаменитое Пловучее озеро… По народному преданию великий князь Юрий Долгорукий казнил там убийц своего отца — их живыми положили в смоленые гробы и сбросили в воду в самом глубоком месте…

Танеев запнулся зачем то оглянувшись на Кауфмана. Но тот не выказывал недовольства видимо вполне одобряя подобную суровость в отношении убийц монарха.

Спустившись с вала они сели в сани под меховым пологом и тронулись.

Они ехали по улице Дворянской — главной улице Владимира.

Город в городе: с крепкими домами, похожими на сундуки, с глухими заборами и прочными воротами, запираемыми в сумерки на надежные замки. На воротах крест или образ — от нечистой силы; за воротами во дворе — беснующиеся громадные цепные собаки — от злого человека.

Тут за высокими оградами помещались старообрядцы. В их дома доступ непосвященным был невозможен; и это придавало всему кварталу нечто таинственное. Там, за оградами, описанные Лесковым и Мельниковым старинные образа и рукописные псалтыри (печатать то новые можно только по особому дозволению), пустые стены без любимых простонародьем печатных лубков чисто вымытые, струганные, мытые с белой глиной, полы; запах воска и сухих трав, — свой мир — осколок былой допетровской Руси.

Может быть сейчас остановится, зайти в гости и заглянуть в него? Он же царь! Нет — вздохнул Георгий. Пожалуй не след. Напугаешь людей — вообще — не к лицу без предупреждения являться. Тем более внизу ворот имелась небольшая калиточка — здесь именовавшаяся «подворотня», в которую используя длинную цепь могла высунуться собака и цапнуть посетителя.

Они выехали на Дворянскую площадь — огромную, пустынную. С одной стороны — базар, с другой — торговые ряды. Храм провинциального просвещения — городская гимназия — желтое двухэтажное здание с белыми колоннами. Сюда съезжались окрестные крестьяне и вели торг своими товарами под открытым небом. Там же находились и общественные весы, которые назывались по дедовской привычке «таможня».

— А ведь это и есть настоящая Россия! — вдруг подумал Георгий. Именно так живут минимум восемь из десяти его подданных — разве что где-то вместо бревенчатых изб мазаные хатки.

Взгляд его скользнул по двухэтажному старому зданию с двухскатной крышей. В нем помещалась Городская Дума и губернские учреждения. Но это в верхнем этаже. А на первом обретался манеж городского гарнизона.

Вчера по приезде Георгий лицезрел торжественный развод караулов под барабан с исполнением гимна и чтением молитв, после чего прямо с церемониального марша солдаты отправились на место дежурств в острог и на вокзал.

Занятно — губернские чиновники, по сути дела, сидели в конюшне!

Зато не в пример этой скромности губернаторская резиденция обращала на себя внимание — роскошный особняк-дворец с великолепной дорической колоннадой, садом с видом на реку Клязьму — по всеобщему признанию, лучший вид во всем Владимире.

Выстроить его распорядился прежний губернатор Иван Михайлович Долгоруков. До этого он проживал в другом дворце, ничуть не хуже. Но когда у Долгорукова скончалась жена, он не мог больше оставаться в старой резиденции, где все напоминало об усопшей — и выстроил резиденцию новую (понятное дело на казенные деньги). Там он обжился, залечил душевные раны — и вскоре утешился с новой женой.

Зато последующие губернаторы не имели причин жаловаться на жилище.

Сейчас тут выстроился караул во главе с уже знакомым капитаном Метлицыным. Ибо сейчас предстоял торжественный обед в честь государя всероссийского для владимирского высшего света.

Обед подавали на старинном серебряном сервизе на полсотни персон: тарелки, ложки, рюмки, салатницы — все из серебра с чернью и позолотой. Должно быть реликт начала этого века.

Георгий как положено устроился в середине главного стола — срединного из трех по обычаю расставленных «покоем». По бокам устроились Кауфман с Танеевым, губернатор Осип Михайлович Судиенко. Как помнил Георгий был он из незнатных стародубских дворян. В должности почти полтора десятка лет — с 1876 года. По левую руку важный седой высокий человек — Семенов Василий Алексеевич — вице — губернатор.

На первое подали горячее, состоявшее из рассольника с курицей, и малороссийского борща…

За этим следовали три блюда холодных: гусь с капустой, буженина и разварная осетрина — на выбор.

После холодного — утка под шампиньонами, телятина с черносливом, баранина с чесноком, и красным соусом; пельмени, мозги под зеленым горошком. Четвертая перемена состояла из дичи — кабан, тетерева, рябчики, куропатки, а также молочные поросята с гречневой кашей.

Все это запивалось винами и иными напитками, приличными торжественному обеду. Главным образом водки, которая в графинах с приличествующими закусками из балыка, семги, паюсной икры, жареной печенки, круто сваренных яиц. Желающие могли выпить и рюмочку и больше но Георгий предпочел кофе.

Обед был очень хорош — что и говорить. Отдавая должное искусству губернаторских поваров он не забывал изучать местное общество. Провинциальные чиновники наверное мечтавшие как их земляк Сперанский о столичной блестящей карьере да так и застрявшие в пыльных канцеляриях. Сейчас тщательно скрывая трепет, они взирали на царя. Директор гимназии и еще несколько разночинцев. Трое священнослужителей — глава епархии и настоятель Успенского собора архиепископ Феогност, и преподобный Мелентий — настоятель Дмитриевского с келейником. И еще разная партикулярная публика — вплоть до купцов-приверженцев какого-то старообрядческого «толка», мирно восседающих за особым столом — и вкушающих наливку — при этом, ведущих беседу — наверное на тему о суете сует и суетном мире. Но на сем обеде конечно не староверы-купчики блистали и даже не губернатор. Главным блюдом был Грузинский Николай Ильич — губернский предводитель дворянства. Он произносил тосты, возглашал здравицы Государю Святорусскому, и вообще вел себя не как русский князь а как князь грузинский — будто тут его родовые владения (каких в иной владимирский уезд бы пара вместилась).

Светлейший князь Николай Ильич Грузинский или иначе — Багратион-Грузинский, сын Грузинского царевича Ильи Георгиевича и урожденной княжны Анастасий Оболенской. Георгий вспоминал его послужной список. Состоял при дворе, выполнял личные поручения деда — например ездил к Вильгельму I — тогда еще прусскому королю с личным письмом императора. Вскоре после этого произведен в полковники гвардейской кавалерии. В турецкую году находился при главной квартире императора и был награжден Ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1881 году произведен в действительные статские советники и пожалован чином егермейстера. А вот после цареубийства оказался в отставке. Георгий попытался было вспомнить — не связывала ли молва какой-нибудь скандал с именем предводителя. Но так ничего на ум не пришло.

Так или иначе — ныне в службе не состоит и кажется этим тяготиться. Вот как внимание к себе привлечь хочет — чисто фазан хвост распускает. Не на место Осипа Михайловича метит? Хотя с другой стороны — не мелковата ли Владимирская губерния для светлейшего князя? Их на всю Россию раз два и обчелся. Ладно — Бог с ним…

Уж точно не в его родовом княжестве губернатором кавказцу сидеть — уж совсем бы выглядело нелепо.

Поэтому Георгий ограничился протокольной вежливостью. А вот с сидевшим ошуюю вице-губернатором завел беседу. Хотя деловые разговоры назначены на завтра — но царское время дорого — да и не обсуждать же соусы и закуски.

— А вот скажите господин Семенов — как обстоят дела с земствами? — осведомился царь. Как вы знаете — комиссия господина Коханова работает — но вот бы хотелось услышать мнение так сказать с мест — лично.

— Тут Ваше Императорское величество дела обстоят печально. Народ наш за вычетом очень узкого круга земства и иное самоуправление еще плохо воспринимает. Взять хоть нашу городскую думу — в ней гласные — почитай одни купцы. А у купца дела — догляда требуют. А нет дел — так лучше дома посидит. Так что хоть с приставами их на заседания собирай. Наш городской голова бывало чуть yе со слезами умолял гласных явиться на заседание думы. Но где там! Из за отсутствия гласных иные вопросы чуть не по двадцать раз откладывали…