Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 47

Перед Георгием на стол легли три газеты — видимо первые попавшиеся «Утро России», «С-Петербургския губернския ведомости» и «Русский инвалид» — наверное заскочил в караульное помещение…

Некоторое время Георгий всматривался в передовую полосу…

Да… все так есть…

«Речь его императорского величества Георгия Александровича перед г. г гимназистами 1-й Владимирской мужской гимназии»… Что называется аршинные буквы заголовка…

Ну да — верноподданно поприветствовали Государя… говорил о пользе технических знаний…. Милостиво соизволил задавать вопросы ответы на кои встречались аплодисментами и восклицаниям радости… Это «Русский инвалид». «Ведомости» как это было приято перепечатали всю речь — благо она была не такой длинной. Не переврали — и то хорошо. То же сделало и «Утро России». Ага — не только — ниже — подвалом шла заметка что глава Владимирской духовной семинарии произнес проповедь где говорил о намерении Его Величества восстановить патриаршество во благовременье…

Георгий в полной растерянности смотрел на мать. Он конечно и раньше выступал с речами на разного рода собрания — несколько раз. Но тогда обычно ограничивались сообщением — дескать монарх всероссийский произнес речь в которой…

— Почему позволили? Куда цензоры смотрели — или они там номера не глядя подписывают — даже и не просыпаясь? — желчно сорвалось у него.

— Георгий — матушка улыбнулась — о чем ты говоришь? Кто бы осмелился подвергнуть слова Царя цензуре?

Он задумался.

И в самом деле — указаний держать выступление втайне он не давал — да и со святого отца слова хранить молчание не брал! (Не иначе — был в благодушном настроении от сытого обеда да добрых дел!) И что делать теперь? Рассылать по городам и весям телеграммы с приказом изъять нумера газет? И каким же дураком он тогда будет выглядеть перед подданными? Да и поздно… И отругать то некого — старый губернатор был им освобожден а новый лишь назначен. Обрушить монарший гнев на газетиров? Смешно — орел мух не ловит да и не виноваты они — царь сказал а они всего лишь передали его слова. Или лучше сделать вид что все так и должно быть?

Сын мой, — сочувственно продолжила вдовствующая императрица. Твоя мать не слепа и не в сенильном возрасте — и она видит что ты пытаешься отыскать новые пути каким должна идти императорская власть.

Я даже в меру сил стараюсь помочь тебе — хотя бы советом или подсказав кандидата на то или иное место.

Бог тебе судья — наверное и в самом деле править и вести Россию как раньше невозможно.

Но все же нужно знать меру! Согласись наверное не стоило уподобляться президенту какой-нибудь республики устраивающему по поводу и без повода эти press conference!

Георгий не мог не признать что в этих словах есть доля истины.

Но с другой стороны — теперь уже поздно что-то менять?

— Вы правы матушка! — чуть улыбнулся Георгий. Наверное я поступил несколько опрометчиво. И добавил.

Собственно если разобраться я больше хотел посмотреть на гимназистов и узнать чем они живут — они ведь будущее моей России — может еще кто-то в Государственном совете будет заседать! А я гимназиста прежде только издали видел и мельком…

Вдовствующая государыня посмотрела на сына очень внимательно и как то по особому — словно увидела в нем нечто прежде неразличимое. Хотела кажется что то сказать но лишь чуть заметно качнула головой.

— А что до press conference — то это и в самом деле упущение… — продолжил он миг спустя как бы размышляя вслух. Наверное надо будет поручить Воронцову — Дашкову чтобы Министерство Двора разработало правила для таких случаев. Ну я не знаю — инструкцию, регламент может быть…

…Уже у себя в покоях сидя за поздним ужином Георгий взял накрахмаленную салфетку, засунул ее себе за лацканы сюртука и взялся за устрицы. — А и недурны, — проговорил он, сдирая серебряною вилочкой с перламутровой раковины устриц и проглатывая их одну за другой. — Недурны, — повторил он зачем то… И вдруг рассмеялся — обнаружив что угрюмый сплин не исчез может быть но куда то отступил.

Хотя не исполнилось и года со дня коронации российского монарха, но уже не только в России, но и во всей Европе с напряженным вниманием ожидают дальнейших шагов нового государя, прилагают силы чтобы постараться предугадать, какую он займет позицию, каковы будут в дальнейшем его намерения и весь образ его правления. На многое надеются. Многого и опасаются. Перебирают всё, что знают о его жизни, и отсюда выводят свои заключения… Что же можно сказать о Георгии I? Прежде всего он молод — очень молод. Из всех русских монархов этого да и прошлого века только он принял бремя власти в столь юные годы — не считая Петра Великого. Он, здоров телом и духом. Характер у него спокойный, вместе с тем энергичный. Он представляет своей особой отчасти наглядный пример опровержения всех нынешних новомодных антропологических теорий отождествляющих нацию с происхождением и племенным принципом — в его жилах течет только несколько капель русской крови и, однако, всё в молодом царе — привычки, манеры, даже самая внешность отмечены характерными чертами славянской расы. Много говорили о симпатии, которую он испытывает к одним нациям, и антипатии, которую ему приписывали в отношении других — хотя нельзя сказать что например объявленные «юдофобским» меры верховной власти и в самом деле чрезвычайно ущемили еврейскую общину — скорее напротив — сняты многие прежние ограничения. Он несмотря на юность строг — и его строгость неизбежно настигает русскую бюрократию, о хищениях и гнилости которой ему известно наглядно — ибо что как не они стали причиной ужасной гибели отца и увечья брата? Некоторые в связи с этим говорят о мстительности ему де присущей — но скорее это унаследованное от Александра III искреннее возмущение лихоимствами, которые как мы знаем проникли даже в собственную царскую Фамилию. По-видимому, он твердо решил положить этому конец; инаказания продажных чиновников будут следовать с неуклонностью и старанием. С учетом предстоящего брака венценосца Франция может рассчитывать, несомненно, на более ярко выраженную симпатию, и новые отношения России с Англией примут, почти наверное, характер большей сердечности, что должно выразится, главным образом, в прекращении попыток наступательного движения России в Азии в южном направлении и закрепления статус-кво. Что до отношений с Австрией Германией то они сейчас в меньшей степени завися от императора всероссийского нежели от германских государств — и судя по настроению Вены и Берлина ничего подобного прежнему тройственному союзу невозможно. Если же мы вернемся ко внутренней политике, то вряд ли сбудутся мечты тех подданных российской короны, кто льстят себя надеждами и ожиданиями от нового царя парламентской конституции — мы, по крайней мере, убеждены в этом. Общепринятые в Европе идеи об ограничении власти, предоставляемой монархам, были и останутся еще долго чуждыми России. Императорская власть предпочтет проводить важные реформы, жалуя их сверху путем указов, чтобы мало-помалу добиться заметного улучшения участи своих подданных… Какие бы меры не последовал — они придут сверху, как проявление доброй воли, как дары монарха, который сохранит за собой в полной неприкосновенности свое право окончательного решения.

Константин Йозеф Иречек. «Некоторые мысли о первом годе правления императора Георгия». Еженедельник «Час», Прага

…Позволю себе милостивые государи привести тут цитату из, всеподданнейшего адреса Сибирского купечества от 1868 года… — Витте чуть откашлялся и продолжил.

«Одни мы, Государь, сибирские Твои дети, далеки oт Тебя, если не сердцем, то пространством. Большие мы от того терпим нужды. Богатства пашен почвы лежат без пользы для престола Твоего и нас. Даруй нам железную дорогу, приблизь нас к Себе, отчужденных oт Тебя. Повели, чтоб Сибирь внедрилась воедино во едином государстве».