Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 57

Я не знаю — дождемся ли…

Что скажете — господин адмирал? — строго посмотрел Георгий на Чихачева.

Тот грустно покачал головой.

— Михаил Иванович увы — прав. Крейсер «Рюрик» — о нем идет речь — толком и не начат — хотя лично я призывал прекратить прения и на что-нибудь решиться.

— Что же — МТК позволяет себе так просто игнорировать мнение морского министра?

— Увы — это так — ведь там тоже адмиралы — тоже с заслугами — и за каждого горой Алексей Александрович…

Кроме того — есть еще инструкции ведомства господина Вышнеградского — а в его системе нет какого доверия, а напротив — в основе начало недоверия и поэтому расходование и распоряжение средствами должно быть в полном соответствии с установленными на сей предмет законами, правилами, формами и прочих формальностей…

— А между прочим из-за формальностей мы теряем самое золотое время, не приступают к заказу стали и все стоит, завод бездействует, рабочие буквально голодают и все из-за промедлений технического комитета…

— Но неужели же у министерства совсем нет возможностей заставить господ из МТК делать дело?

— Вы думаете государь мы не пытались? Но… Обойти сложившийся порядок никак невозможно. Да что говорить — мое ведомство даже не имеет решающего голоса в таком вопросе как выбор артиллерии. Сейчас вот МТК ставит на пушки системы Канэ — за них стоят все — и сам Степан Осипович Макаров…

— Простите — а кто это?

— Контр-адмирал и главный инспектор морской артиллерии — прочат в товарищи председателя МТК. Мы поднимали вопрос о том что крупповские орудия были бы предпочтительнее — но Степан Осипович знай твердит — раз уже приято то менять что-то смысла нет — дескать не маятник чтобы туда-сюда а серьезное дело.

Он написал недурной учебник по морской тактике — но вот сказать откровенно как начальник он очень тяжелый человек…

Николай Матвеевич, вы назначены Мною морским министром и это означает, что за деятельность морского министерства отвечаете Вы лично и никто другой, включая моего дядюшку. Я говорю вам это в первый и последний раз. Вы не Управляющий министерством.

Вы — Министр.

Алексей Александрович отвечает за морскую политику, но за конкретные вопросы отвечаете только Вы. Если же у вас есть разногласия с Великим князем, то Вы обязаны изложить их мне при личном докладе и я приму окончательное решение.

Что же касается МТК, то я приказываю в течение недели назначить главного корабельного инженера и в течение месяца согласовать с заводом все необходимые документы. Отдельно определить виновных в столь прискорбной затяжке и объявите им выговор по министерству.

— Далее, господин министр — изложите ваши соображения по улучшению работы министерства на бумаге и представьте… про этого…Макарова. А пока — дайте осмотрим подбашенное отделение.

Будет исполнено, Ваше Величество!

18 апреля суда утром остановились у Тендровской косы. Нужно был кое что исправить — где-то «потек» паропровод, где то заискрил электромотор, где то заглохла помпа — новый корабль и есть новый корабль. И что называется с высочайшего разрешения они сделали перерыв в плавание.

Команда броненосца отдыхала. Матросы свободные от ремонтных работ или несли стояночную вахту у действующих механизмов, либо отдыхали. Утром ревизор и баталер, с артельщиками отправились на минном катере на берег — и привезли свежего мяса и овощей и зелени, как для кают-компании, так и для команды. Георгий не преминул посетит камбуз и снять пробу — не в особом бачке как полагалось а прямо на месте. Борщ был довольно вкусный…

Пока он ел оба кока ели его глазами — как положено…

Но надо сказать Георгию почему то чудилось что матросы глядя на него хоть и выражают почтение и благоговение — но до конца не верят что это есть их государь. Скорее наверное они воспринимали его как абстрактного императора а не как живого человека.

Он конечно с самого начала распорядился чтобы служба на корабле проходила как будто его тут нет…

Так ли иначе, оставаясь один в адмиральском салоне он пытался как то оформить это смутное чувство в слова — понять — что думает народ — не о нем даже — а о царской власти… Мысль эта засела в Георгии еще с прошлого года — что править по старому не выйдет а чтобы править по новому — нужно понять — кем и чем ты правишь.

Впрочем куда больше занимали его дела флотские и практические.

…Ставший на мелководье, броненосец был угрюмо недвижен. «Чесма» вдавилась в воду грузно, как некая плавучая скала… Корпус, завершался блистающими на солнце внушительным бронзовым штевнем — этаким произведением искусства Шутка ли — точнейшим образом отлить махину сложной криволинейной формы весом без малого две тысяч пудов?!

Три орудийные башни вытянули тридцатипятикалиберные стволы словно в поиске врага. Они были водружены на броневую цитадель, отчего казались меньше своего размера…

Позади башен дымовые трубы вздымаются одна за другой высокими прямыми колоннами.

Широкая палуба. Низкие борта, не дают понять непосвященному, как огромен этот корабль и сколько всего скрывается в его многоярусном чреве.

11 396 тонн водоизмещения. Ширина — семьдесят футов. Осадка — четыре сажени. Мощность — девять тысяч сил на валах. Семь сотен без малого человек команды.

За прошедший день император осмотрел все это поражающее воображение огромное сооружение, которое, вознеслось над ним на высоту пятиэтажного дома и протянулось более чем на двести аршин. Когда-то Вольтер сказал, что из всех произведений человека два его удивляли особенно: театр и линейный корабль.

Осмотрел по мере сил обширнейшее хозяйство броненосца — с вентиляционные и переговорные трубы, магистрали пожарной и водоотливной систем, коленца паропроводов, парового отопления и водопровода, кабелями электрического освещения, приводами машинного телеграфа и проводниками артиллерийской и минной сигнализации и электрические колокола громкого боя…

Мины якорные и самодвижущиеся, динамо-машины и рефрижератор, электрические провода освещения и приборов управления артиллерийским огнем… Только вот обычного телефона не было — как узнал Георгий у Чихачева это новшество почему-то не слишком одобрялось морякам.

И, как последняя дань ушедшей эпохе парусного флота — изготовленные из красного дерева, сходная рубка; блиставшие медными переплетами световые люки и два десятка трапов на мостике и в палубах.

Георгий вспомнил почему-то что на герб на корме «Полярной звезды» было выписано отдельной ведомостью аж три кубических сажен тика…

Окинув взглядом кормовую башню Георгий вдруг подумал о том что корабль сей можно было усовершенствовать…

— А добавить еще одну башню кто не предлагал? — спросил он у Чихачеа.

— Были и такие идеи ваше величество, — кивнул с готовностью министр.

Когда проект только появился, лейтенант Рассказов с балтийской эскадры подал господину Шестакову — управляющему доклад насчет того чтобы добавить в проект броненосца «ЕкатеринаII» четвертую башенную установку в корме. Но господин адмирал изволил отложить проект лейтенанта — сарказм прозвучал практически неприкрыто. Хоть он в чем то и совпадал с одним тезисом упоминавшегося Коломба что идеальный корабль будущего. Потому что для того чтобы не перетяжелять броненосец в этом случае предполагалось сохранить путем сокращения длины центрального бруствера…

А при уменьшенной цитадели нет возможности для размещения внутри нее под ее защитой всех необходимых дымоходов, шахт вентиляции и паропроводов — что резко повышает уязвимость.

— Помнится был еще проект лейтенанта Степанова — сообщил Кази — сколь помню — одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Довольно оригинальный — четыре парных барбетных орудия по двенадцать дюймов. Там предлагались только крупные орудия и противоминный калибр — полста штук сорок семь миллиметров по французской системе мер.

— Да собственно даже достраиваемый сейчас в Николаеве броненосец «12 Апостолов» — предлагали спустить на воду с шестью девятидюймовым орудиям — по две в одноорудийных башнях и еще четыре в каземате… — подхватил адмирал.