Черный ангел Эльхайма (СИ) - Субботина Айя. Страница 55

От печальных перспектив стало не по себе. Студенты, с их грязными шуточками в их с Нотхильдисом сторону, отступили на задний план. Перед мысленным взором одна за другой проносились картины: сырая камера, наручники, бетонные стены без окон.

— Надеюсь, проблески разума на твоем лице означают, что ты, наконец, начала понимать, какое будущее тебя ждет. – Спектр знал, куда надавить, чтобы разрушить остатки самообладания своей жертвы. Он развернул Марори лицом к студентам, задрал ее руку так высоко, чтобы уродство заметили наверняка.

Марори зажмурилась, загородилась здоровой рукой, когда на нее обрушился шквал вспышек и щелчков камер мобильных телефонов. Фразы «фу», «мразь», «что это за дрянь у нее?!» были самой мягкой приправой ее личного позора.

В груди снова закипело. Обида, злость, страх, позор. Чувства смешались в крутой гремучий коктейль. Бешеные удары сердца остервенело вкачивали кровь в виски, с каждым толчком нагнетая ее личный градус бешенства. Отметку «терпи во что бы то ни стало» смело первой волной, за ней последовали «ты не причинишь боль невиновным» и «я смогу себя пересилить». Все, чего она яростно желала в эту секунду, – превратить их всех в пепел. Окатить жаром собственной ярости, вбирая крики боли и наслаждаясь зрелищем превращающихся в прах мяса и костей.

Нотхильдис выругался, толкнул ее от себя. Марори не удержала равновесия и упала. Словно в горячечном бреду наблюдала за тем, как по руке змеятся огненные вспышки, как часть из них переползает на пол, жадно вгрызается в податливое покрытие. Ноздри наполнил запах горящей синтетики и каких-то химикатов. Парочка девиц взвизгнула, парни бросились тушить пламя. Марори с трудом нашла силы, чтобы отползти к стене, пока ее не затоптали. Она прижимала руку к груди, бормотала бессмысленные считалки, надеясь, что хотя бы это поможет справиться с приступом ярости. Но огонь уже побежал по одежде, в мгновение ока превратил ткань в тлеющее рванье, сквозь которое проступали пульсирующие красные, черные и белые нити сигилы. Кристаллы в коже раздались вширь, набухли, словно локальные сосредоточения ее бешенства.

— Прекрати это немедленно, тварь!

Она не разобрала голоса, лишь сильнее, до боли в позвоночнике, вдавила себя в стену. Происходящее внезапно замедлилось, движения сбивающих огонь рук и ног стали вялыми, будто фильм в замедленном воспроизведении. Кто-то громко матерился, не стесняясь в выражениях, кто-то сбивал огонь с вспыхнувшего, словно спичка, товарища. Визг боли и агонии смешался с вонючими дымом и тихим шелестом опадающих, словно листья, тлеющих клочков занавесок.

Марори подняла голову за секунду до того, как на нее налетела какая-то девица, полоснула наманикюренной пятерней по лицу. Марори почти не почувствовала боли, только с некоторым отвращением отметила липкую влагу, которая потекла по щеке. Девица занесла руку вновь – и исчезла. Только что стояла перед ней – и просто улетела куда-то в сторону.

— Марори, шшшшш… Дыши, просто дыши.

Она позволила здоровенным ручищам поднять себя, прижать к груди, стойко принимая ползущий по ее телу ненасытный огонь. Знакомый уверенный голос растекся по венам успокоительным теплом. Знакомая рука из черной стали приятно холодила кожу.

— Кул, откуда ты здесь? Ты моя галлюцинация? – Она всхлипнула.

— Ага, - спокойной отозвался он, - пришел напомнить тебе, что оборона «сидя на заднице» – это вообще никуда не годится. И бицепс у тебя ни к черту, Потрошительница. Учи-учи – одни двойки. Не могла справиться с горсткой щенков – что за дела? Будешь у меня со штангой в обнимку спать, а с гантелями в туалет ходить.

Она закивала, смеясь и глотая слезы облегчения.

Эльхи валялись по периметру всего коридора, повизгивая от боли и бессильной злобы. Кул понес ее обратно к лифту, когда их догнал взбешенный голос Нотхильдиса:

— Что, приехал за своей промокашкой, рогатый?

— Погоди, болезный, вот передам ее врачу, а потом оторву тебе руки и ноги. У тебя есть пара минут решить, с какой твоей конечности начать. – Кул вздохнул, как всегда сдержанный и совершенно серьезный. – Марори, у тебя одна кожа и кости, что за фигня? Ты вообще забыла, что такое белки и углеводы и сколько их нужно растущему организму?

Марори выглянула из-за плеча своего защитника: Нотхильдис оказался единственным, кто оказался в состоянии стоять на своих двух. Хотя он заметно покачивался из стороны в сторону, и с его лица обильно стекала кровь. Учитывая размеры кулаков Кула, скорее всего, хватило одного точного попадания, чтобы превратить лицо спектра в квашню. Марори не испытывала жалости и с нарочито злой улыбкой показала своему недругу средний палец. Глупость – ну и что? Зато от нее стало легче на душе, а внутреннее пламя заметно поутихло.

Двери лифта распахнулись – и на Марори с Кулом уставился Ти’аль. Серафим медленно перевел взгляд с ноши демона на него самого, потом снова на Марори, придирчиво изучая ее расцарапанное лицо.

Затянувшееся напряжение заставляло Марори вмешаться и разрядить обстановку. Например, представить их друг другу.

— Кулгард, это – Ти’аль, мой друг. Ти’аль, это – Кулгард, мой однокурсник, Потрошитель Третьего круга академии Дра’Мор и личный мучитель в спортзале.

Секунду оба продолжила молча смотреть друг на друга, а потом Кул ответил:

— Прости, что не могу пожать руку, небеснорожденный, как видишь, немного занят.

— Рад знакомству, проклятокровный. – Ти’аль спокойно и вполне дружелюбно улыбнулся в ответ. – Вижу, ты появился как раз вовремя.

— Навел чутка шороху, - пожал плечищами Кул. – Ее нужно отнести в лазарет.

— Марори, ты покажешь? – Ти’аль оценил беспорядок в коридоре, и впервые за все время их знакомства Марори увидела на его лице настоящее бешенство. Губы серафима сложились в тонкую упрямую нитку, белый туман в глазах стал густым и запульсировал. – Если не возражаете, я проведу… гмм… воспитательную работу и напомню своим однокурсникам о правилах вежливости.

— Ти’аль, я думаю…

— Да, уж лучше ты сам, - перебил реплику Марори Кул. – Потому что я могу и пришибить ненароком, а завтра здесь будет ее брат, а он тот еще бешеный засранец.

— Крэйл Шаэдис, я помню. Мне очень жаль, Марори.

— Я не хотела устраивать все это, - сказала она, чуть не силой заставляя себя смотреть в глаза серафиму. Почему-то именно перед ним ей было невыносимо стыдно за вспышку гнева и его последствия. Пусть и спровоцированную.

— Думаю, тут все заслужили ровно то, на что сами напросились. И, - Ти’аль снова посмотрел на гостя, - добро пожаловать в Эльхайм, координатор. Похоже, нам еще предстоит встретиться в более подходящей для разговора обстановке.

Они поменялись местами: Ти’аль вышел, на прощание подмигнув Марори, а Кулгард вошел внутрь. Поднес свою ношу к панели с кнопками, чтобы она сама нажала нужную.

— Крэйл будет здесь… завтра? – Осознание такой скорой встречи опустилось на голову, словно удар кирпичом. В глазах потемнело, язык приклеился к нёбу, и она с трудом заставляла себя говорить. – Завтра?

— Мар, мы все уже в столице, - с таким видом, будто говорил о чем-то совершенно обыденном, сообщил Кулгард. – И если бы кто-то не отключил телефон, то знал бы это еще позавчера.

В его голосе не было ни осуждения, ни недовольства, но Кул сделал все, чтобы она поняла, как неправа. В самом деле, глупо было швырять телефон, злиться и накручивать себя, даже не дав Крэйлу толком объясниться. В конце концов, это же Крэйл.

— Какая же я дура, - прошептала Марори, с внезапной ясностью понимая, как непростительно глупо вела себя в последние дни. Но что было еще хуже, она прекрасно знала причину своего срыва. Эта причина носила два пистолета и была ее личным банком крови. – Он очень злится?

— Я бы не назвал это злостью, - уклончиво ответил Кул, вышел из лифта и свернул в указанный Марори коридор. – Скорее это что-то среднее между «Я – бешеный» и «Не подходите ко мне и не разговаривайте со мной, если вдруг у вас нет лишних конечностей».