Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ) - Никатор Александр. Страница 75

— Джим! — проорал Трелони так, что казалось что все бутылки на столе зазвенели. — Скотина ты скудоумная! Ты что же — решил с нами в игры играть, за дураков нас держишь? Говори немедля где оставшиеся сокровища лежат и мы сейчас же, развернув «Эспаньолу», возвратимся за ними! Ты слышишь?! — Го-во-ри…

— Вы мне обещали долю от найденного. — напомнил подросток о клятве сквайра на острове. — Я получаю долю уже найденных сокровищ и гарантии, письменные, уже в Англии: о неприкосновенности и не преследовании меня, вами…

— Что ты несёшь?! — словно бы взбесился сквайр и даже поднялся на ноги. Но тут же плюхнулся обратно в кресло, видимо будучи уже сильно на подпитии. — Ты что мелешь, дурень? А смерть твоего папашки, такогоже висельника как и ты? А убийство при свидетелях Билли Бонса, штурмана «Моржа»? Ты что?! Да тебе, негодяй — молить меня надо о пощаде, а не требовать себе долю или милость о непреследовании, о пощаде молить!

— Вы поклялись мне, что не станете против меня что злоумышлять или действовать. — твёрдым голосом отвечал Джим, начиная опасаться что с каждой милей приближения к Англии, цена данной клятвы будет всё меньше и меньше.

— Ну и что? — спокойно хмыкнул сквайр и налив себе в синий бокал водки, почти полную посуду, тут же залпом влил это в себя. Потом откусил треть лимона и разжевав кусок, с гримасой на лице, продолжил. — Что из того? Я и не буду — для этого есть судейские! Зачем мне марать свои руки о тебя, негодяя? Тебя посадят в тюрьму в кандалах, на хлеб и воду, и станут там держать столь долго и в таких нечеловеческих условиях, чуть не по уши в собственных нечистотах, что ты умолять нас будешь о смерти! А её ты получишь лишь после того как мы узнаем где спрятаны остальные сокровища и найдём их — не ранее…

Доктор Ливси замахал руками и обронив пару бокалов на пол, стал стучать кулаком по столу, потом, с предложения сквайра, налил себе в бокал вина и отхлебнув три глубоких глотка, заорал визгливым голосом, таким Джим его никогда прежде не видел: «Ты наш раб! Раб! Что хотим то и будем с тобою делать и не смей нам перечить! Тебя станем ломать о колено или ездить на тебе верхом, и скажи что нам против! Ты в Англии никто — преступник для виселицы! Какие, подобному отребью, могут быть обещания и клятвы, кто в это поверит?! Молчи скотина и говори где сокровища!»

— Так молчать или говорить? — не удержался Джим от ехидного вопроса и тут же в него полетела пустая зелёная бутылка, брошенная трясущейся рукою Ливси.

Впрочем бутыль подростка не задела и лишь брызги осколков попали ему на рубаху и штаны, когда бутылка ударилась о дверь каюты и разлетелась фейерверком стеклянных частей.

В каюту заглянули с вопросом что случилось слуги сквайра и получив от хозяина приказ убрать прочь Джима, выволокли юнгу за шиворот в проход, а потом пинками спровадили его на верхнюю палубу.

После праздных шатаний и лёгкой дрожи, когда Хокинс опасался каждого шага егерей и их возможной попытки вернуть его вновь в каюту с веселящимися руководителями похода, Джим решил что в любом случае ему придётся что то предпринять, так как пьяные откровения Трелони и Ливси ясно показывали в каком направлении могут для него начать разворачиваться события, если он всё оставит как есть.

Захватив на камбузе пару бутылок рома — Джим направился к самому молодому из оставшихся егерей сквайра, Джойсу.

— Привет! — дружелюбно обратился Джим к Джойсу.

— Чего тебе? — откровенно удивился появлению Джима данный егерь, бывший всего на три года старше юнги.

— Решил с тобою «раздавить» эту бутылку, а то самому — как то не идёт совершенно…

Джойс конечно опять удивился такому дружелюбию Джима, но охотно согласился: пока есть время и их не зовут на верхнюю палубу, немного скрасить возвращение туда, крепкой выпивкой.

После пяти минут пустой болтовни под частые глотки рома, обсуждение событий на острове и сумм, найденных там — Джим решил что его собутыльник уже достаточно хлебнул горячительного, так как Джойс чуть ли не вдвое более юнги прикладывался к бутыли и начал с ним разговор, что давно задумал: «Смоллетт!»

— Что?

— Ты его охраняешь ночами?

— Ага, вместе со стариканом Томом Редрутом, по очереди, а что?

— Капитан имеет на судне пару своих моряков, да плюс мы с тобой — и всё! Зачем получать крохи от сквайра, в ожидании нового похода на этот проклятый остров, возможных кровавых схваток и мятежей, новой кровищи — если можно уже сейчас слегка помочь Смоллетту получить вновь в своё полное командование корабль, и избавившись от Трелони и Ливси, делить всё на всех! Огромные деньжищи! На кой тебе и далее быть слугой, если станешь сам господином! Англия уже скоро будет на горизонте, а о докторе и сквайре… Можно сказать что их пираты Сильвера прикончили, тех уже всех нет в живых — вали на них любые преступления. Подумай!

— Уже… — спокойно ответил Джойс. — Сам я боюсь один оставаться с тобой и прочими с «Эспаньолы», мне нужны кто из наших, из егерей — для равности отряда и предупреждения подлости с вашей стороны. Я помню как Редрут мне описывал что ты устраивал на «Эспаньоле» или когда Сильвер зарезал одного нашего во время разговоров на острове.

— Не вопрос! — обрадовался такому повороту разговора Джим. — Тащи кому доверяешь сюда и давай нормально поговорим обо всём этом, дело стоящее, точно говорю!

Джойс поднялся и вышел. Джим не стал более пить, считая что переговоры должны вестись с максимально светлой головой.

Внезапно, через пару минут после того как егерь покинул помещение, с двух сторон в кубрик где ночевали егеря и матросы — вошли Джойс, Том Редрут и ещё один из егерей.

Молча они схватили Джима за руки и обыскали его. Том Редрут связал кожаными ремнями руки и ноги, и потащил пленника в сторону помещений где уже ранее Джим и ныне покойный Сильвер провели вместе ночь, также будучи тогда связанные.

— Ты пойми… — тихо говорил Джойс, помогая нести Джима старому Тому Редруту. — Том прав: как только ты открываешь рот — что то нехорошее всегда случается! Ты зарезал пирата в родительской харчевне, ты подставил под яды доктора, эти двух разбойников, в Англии — слепого калеку и второго, который Псом именовался.

— Одного повесили! — пискнул Джим, лишь что бы как смягчить своё скорое и как ему казалось очевидным, нетвратимое, наказание.

— Не суть! — продолжал Джойс. — Редрут напоминал мне постоянно какая ты шкодливая лисица, что Сильвер говорил что именно ты: отпирал кандалы пиратов в трюме «Эспаньолы», именно ты стрелял в сквайра Трелони, именно ты требовал казни самого Сильвера, а перед этим — ты же был на переговорах с нами, перед пиратским штурмом форта. Сильвер рассказывал Тому что ты устроил потасовку, между пиратами и моряками шхуны, прямо перед тем как она села на мель и именно твоими стараниями почти все они и погибли… Джим — тебя, если по хорошему, следует утопить, как крысу! Ну да ладно, подождём решения сквайра!

Подростка, связанного по рукам и ногам, бросили в каморку где он уже ранее одну ночь пребывал и заперев двери оставили Джима, в темноте и тишине, обдумывать своё новое положение на судне: пленника и мятежника, к которому отношение, со слов пьяного доктора Ливси — как к рабу.

Сутки прошли в подобном наказании для Хокинса: утром и вечером к нему приходил Джойс и немного ослабив пута, давал ему поесть и выпить воды, позволял справить свою нужду в деревянную лоханку.

Потом пленника внове связывали, хотя и не сильно, и оставляли предаваться грустным размышлениям о своей дальнейшей участи.

Раз зашедший Том Редрут, сказал что Джима так до самой Англии и будут везти в путах, ибо сквайр хочет скорее получить оставленные на острове монеты и не против как следует пугануть своего пленника, что бы тот чего ненужного о себе не мнил и меньше упирался.

На третьи сутки заточения подростка, Джойс, принесший как обычно воду и пищу, по секрету сказал что «Эспаньола» идёт с опережением графика и уже через сутки, максимум двое — точно будет в Плимуте или Бристоле, ещё пока не определились, так как сквайр не хочет заходить в порт где хорошо знают капитана Смоллетта, из за опасения что тот на него донесёт властям или своим друзьям в Бристоле и те совершат нападение на «Эспаньолу» — и сейчас о чём то сговаривается с доктором.