Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ) - Никатор Александр. Страница 77

— Сквайр! — тут же нашёлся Джим. — Вы станете вместо брата хозяином поместья с титулом и владельцем денег, и…

— А его егеря? Меня они считают за приживалку, не более того и если брат будет отравлен, не дай Боже — они сразу поймут кто это проделал. Ну не моряки же Смоллетта, честное слово! Тогда всё: пыточная казнь или избиение, и привод в суд! Зачем мне такой идиотский вариант? Нет! Я получу свою и… Твою, Джим, долю! Вот так вот! А когда братец снова отправится за оставшимися суммами, на этот проклятущий остров — лучше подготовлюсь к этому: постараюсь заранее смайстрячить у знакомых художников поддельное завещание, с печатями и подписью брата, на моё имя. Сговорюсь с судьями и с удовольствием буду сопровождать сквайра Трелони в новом плавании. Потом безвременная утрата, похороны прямо там, на острове, что бы если кто что и проверял — тело уже успело несколько протухнуть или, что ещё лучше, утопление его в море, с привязанными ядрами в ногах!

Подросток с отчаянием с каждой секуной понимал, что в данной игре он не может ничего бросить на чашу весов, что бы склонить доктора Ливси на свою сторону: у доктора уже был чёткий план и видимо всё будет идти к тому что он скоро окажется выполнен.

Сейчас Ливси получит свою и долю Джима, а самого пленника Хокинса — станут страшно пытать, в надежде получить указания на тайники оставшиеся на острове, которых Джим и сам не знал…

Капитана Смоллетта и скорее всего, всех оставшихся его людей — скоро перебьют, как только покажутся очертания Англии. Джима, в бочке и с кляпом во рту — свезут на берег и всё. Конец.

Оставался лишь запасной план, на который Джим особо не надеялся, но всё же разрабатывал и его, прежде, до разговора с Ливси: Джойс и прочие егеря что за ним следили, немного ослабляли верёвки на ночь, что бы не натирали руки и ноги юнги, и сейчас Хокинс думал каким манёвром постараться их ослабить и совершенно развязаться.

Прежде он в этом не видел никакого смысла: зачем сбегать в открытом море, неизвестно где, с корабля? Можно утонуть или быть найденным вернувшейся «Эспаньолой» и получить что пострашнее плена в каморке, и верёвок на руки и ноги.

Ранее Джим надеялся что его всё же скоро отпустят и он сможет напугать сквайра тем, что под пытками лишится рассудка или умрёт и тайна сокровищ — вместе с ним пропадёт навсегда.

Но сейчас, услышав рассуждения Ливси о своей судьбе и том, что загадочный маратхский пытошный мастер будет нанят специально для его допроса — Хокинс понял что никто его освобождать не станет и тем более делить с ним добычу.

Сбежать просто так, от угроз скорых пыток, что бы скитаться, боясь преследования сквайра и без пенса в кармане — было глупо и совершенно бессмысленно. Но в новых условиях следовало предпринять хоть что то, что бы спастись от возможных бесконечных мучений, что готовил подростку Трелони.

Джим не просто так постоянно вставал на колени и подползал к доктору: каждый раз, когда его ронял на пол, ударом ноги, Ливси — юнга дёргался как припадошный на полу и понемногу ослаблял свои верёвки, при этом будучи вне подозрений у своего мучителя.

Сейчас пленник чувствовал что может полностью освободить от пут хотя бы руки… Оставался лишь один вариант и Джим приступил к его исполнению: юнга, внезапным прыжком на коленях оказался вблизи с Ливси, буквально оторопевшему от такой прыти подростка и когда Джим неожиданно вытащил, парой рывков, свои связанные за спиной руки и схватил ими доктора, тот лишь пискнул и стал брыкаться, впрочем совершенно не опасно.

Пленник подтянулся поближе и заткнул левой рукой рот Ливси, после чего повалил того на пол весом собственного тела. Джим, к своему немалому удивлению, лишь сейчас понял что он несколько крупнее доктора и явно сильнее.

Все рассказы о том что доктор Ливси отменный силач и бретёр, видимо и вправду распускались самим Ливси или подкупленными, им же, людьми — как о том ранее говаривал подростку Том Редрут: «Доктор никогда не воевал, лишь хвастун и дурак! Но с помощью своих болящих клиентов и слухов, что он постоянно распространяет «о неких сражениях» и тому что отменно фехтует, чего никто у нас никогда не видывал — с ним опасаются связываться даже отчаянные головорезы контрабандисты!»

Без особого труда заткнув рот отчаянно начавшему брыкаться лекарю, Джим нащупал кинжал в ножнах на поясе своей жертвы и немного повозясь, достал его.

В темноте каморки, при прыжке Джима, фонарь повалился на бок и потух. Доктор попытался было перехватить руками кинжал, точнее руку юнги в которой клинок был, но промахнулся и первый же замах Хокинса завершился точным ударом.

Потом последовали ещё три коротких колющих удара кинжалом в левый бок уже опадающего Ливси.

Через минуту подросток отпустил свою замершую жертву на пол и осмотрелся, прислушиваясь к тому что происходило поблизости — всё было тихо.

На всякий случай Джим повторил то, что на острове показал ему старый егерь Том Редрут: он поднял голову Ливси и перерезал ему горло, как егерь поступил с Сильвером, ранее.

Убедившись что всё удалось и никто к его каморке не приближается, Джим снял, с помощью кинжала, путы с ног и разувшись, на одни носки, как ранее в рейде на «Морже» — стал осторожно красться по проходу.

Спешка и страх понемногу улетучивались и Хокинсу в голову пришла мысль, что неплохо бы, пока его никто его не ищет, потихоньку заполучить хоть чуток островной добычи и с нею, на шлюпке стоявшей на козлах с левого борта, отчалить с «Эспаньолы».

Забраться в каюту самого сквайра Трелони было опасно — там мог быть пост из егерей или сквайр, явно пивший более умело чем Ливси, уже протрезвел после их попойки и будучи отменным бойцом мог запросто прикончить из пистолета или палашом, забредшего к нему в каюту, сбежавшего из под ареста, Джима.

Тем более что сквайр хранил у себя самые ценные драгоценности, золотые монеты и слитки. Серебро и серебряные слитки были сложенны в каюте пороховой комнаты, на носу шхуны, в нескольких метрах от кубрика где отдыхали матросы и егеря.

Сейчас там спали лишь стрый Том Редрут и какой то усатый егерь, имя которого Джим позабыл.

Том отличался чутким слухом, но Хокинс посчитал что в то время как судно скрипело и щёлкало, слышались шаги людей на верхней палубе и разговоры вперемешку с кашлем, особо никто не станет внимательно прислушиваться к очередным новым скрипам и постукиваниям, когда он попытается с помощью кинжала выскоблить дерево у замка в двери, где хранились серебряные монеты и осторожно выломать его что бы пробраться в схрон серебра.

Прикрыв дверь каморки, с лежащем в луже собственной крови на полу, Ливси — Джим прокрался к помещению хранилища серебра и в полумраке вечера стал понемногу скоблить щепы из дерева вокруг замка, потом их вынимать и далее вновь понемногу скоблить.

За четверть часа его труд увенчался успехом и Хокинс, немного поднажав, смог наконец рывком открыть двери.

Пару раз, близко, на верхней палубе, проходили матросы и подросток опасался что скоро Джойс или кто из егерей отправятся к нему в каморку, но вспомнил что вечерний обход уже был и успокоился.

Наощупь взяв себе один кожаный мешок с монетами, тяжеленный, в котором, по словам ныне покойного Сильвера — было не менее десяти тысяч монет, Джим стал раздумывать над своими следующими действиями: где то надо было укрыться и дождавшись ночи, осторожно выйти на верхнюю палубу и убив вахтенных — забрать шлюпку и на ней удрать.

Но здесь вставал новый вопрос: не станут ли скоро искать пропавшего доктора, по приказу сквайра и наткнувшись на Джима — сможет ли он отбиться от егерей Трелони и матросов шхуны одним кинжалом?

Вариант ожидания ночи и шлюпкой в качестве спасения — уже не казался столь очевидным и Джиму пришло в голову следующее: зажечь фонарь и бросив его в сторону пороховой комнаты, броситься наутёк на верхнюю палубу, вопя как можно громче» Пожар возле пороха!!!».

Его не станут хватать и все побегут вниз, смотреть что да как, а он тем временем сиганёт вниз и…