Полет орлов - Хиггинс Джек. Страница 2

Саймон произнес: «Рад видеть вас целыми и невредимыми на борту „Леди Картер“. Значит, старались не напрасно».

– В Колд-Харборе вот-вот приземлится вертолет ВМС, – сказал Саймон. – Не успеете оглянуться, как вас вернут в лоно цивилизации.

Я бросил взгляд на Дениз, которая состроила недовольную физиономию, и сказал: «Честно говоря, это был еще тот денек. Дюпону, конечно, надо в больницу, но мы с женой предпочли бы остаться здесь на ночь».

Саймон рассмеялся: «Мой отец держит здесь паб „Висельник“. Может, у него найдется свободная комната». Он повернулся и увидел медвежонка: «А это что?»

– Это Таркуин, – ответил Зек Экланд.

Лицо Саймона приняло странное выражение: «Ты хочешь сказать, что он и вправду существует. Все эти годы я считал, что ты его выдумал. – Он взял Таркуина, и из того полилась вода. – Он мокрый».

– Не беспокойся, – сказал Зек Экланд. – Ему уже приходилось мокнуть.

Все это звучало весьма интригующе, и я уже собирался развить тему, но в этот момент мы обогнули мыс, и перед нами открылся залив. На дальней стороне залива примостилась маленькая бухточка, берега которой были покрыты лесом.

За деревьями проглядывала серая каменная усадьба, два-три десятка коттеджей и причал, к которому были пришвартованы несколько рыбацких шхун. «Леди Картер» подплыла к причалу. Неподалеку раздался громкий стрекот, и Саймон сказал: «Это, наверное, вертолет. Надо бы отнести его туда». Он кивнул на Дюпона.

– Я позабочусь об этих двоих, – отреагировал его отец. – Вас ждут горячая ванна и добрый ужин. – Он взял в руки Таркуина.

– Нам бы хотелось услышать объяснение, – сказал я.

– Вы его получите, – ответил Зек. – Я вам обещаю.

Дюпона на носилках понесли на берег. Мы последовали за ним.

Колд-Харбор построил в середине XVIII века сэр Уильям Чивли. По слухам, он был контрабандистом, а порт служил прикрытием его деятельности.

Мы вошли в паб Экланда, за стойкой бара стояла миловидная женщина, которую звали Бетси. Она сразу увела Дениз наверх, а мы с Зеком остались в старинном, украшенном оленьими рогами баре. Я сел перед гудевшим камином со стаканом виски «Бушмиллз». Зек посадил Таркуина на полочку перед огнем: «Пусть обсохнет».

– Этот медвежонок для вас много значит? – закинул я удочку.

Он кивнул: «И еще для одного человека. Больше, чем вы можете себе представить».

– Расскажите.

Он покачал головой.

– Позже, когда к нам присоединится ваша жена. Вот это женщина. Она помоложе вас?

– На двадцать пять лет, – ответил я. – Но после пятнадцати лет совместной жизни мы, наверное, неплохо друг к другу притерлись.

– Чем вы занимаетесь?

– Я пишу романы, – ответил я.

– Что вы написали?

Я ответил.

Он засмеялся: «За чтением ваших книг я скоротал пару бессонных ночей. Рад с вами познакомиться. Ну, вам тоже пора принять горячую ванну. Прошу меня извинить». Он поднялся и вышел из бара.

Ужин состоял из морского окуня, молодого картофеля и салата. Я, Зек и Саймон распили бутылку ледяного шабли. Мы с Дениз переоделись в джинсы и свитера, которыми нас снабдили в пабе. В баре сидело около десятка моряков. Камин горел ярко, и от Таркуина шел пар.

– Когда я был маленьким, отец часто рассказывал мне о летающем медвежонке Таркуине, – сказал Саймон. – Я всегда считал, что это сказка.

– Теперь ты узнал правду, – сказал Зек. Он повернулся к Дениз и спросил: – Как он оказался у вас?

– Мы купили его в антикварной лавке в Брайтоне. Меня заинтриговало, что на его форме «крылышки» и с Первой и со Второй мировых войн.

– Да, понятно, – сказал Зек, – он первый раз отправился на войну с отцом ребят.

Воцарилось молчание. Дениз осторожно переспросила: «С отцом ребят?»

– В 1917 году, во Францию. Но сейчас это не имеет никакого значения. – Он кивнул Саймону: – Еще бутылку. – Саймон послушно направился к стойке, а Зек продолжал: – Последний раз я видел Таркуина в 1944 году. Он улетал в оккупированную Францию. Потом, спустя столько лет, вы нашли его в антикварном магазине в Брайтоне.

Моя жена откинулась назад: «Я полагаю, что Таркуин – ваш старый приятель?»

– Можно сказать и так. Я уже вылавливал его из Ла-Манша в 1943 году. Он свалился туда в «харрикейне». На этих истребителях сбили больше немецких самолетов, чем на «спитфайрах». – В его глазах заблестели слезы – Гарри это был или Макс, мы никогда точно не знали.

Саймон вернулся с бутылкой вина. «Пап, с тобой все в порядке? – спросил он, разливая вино по стаканам. – Давай, выпей. Не надо расстраиваться».

– В моей спальне. Красная шкатулка в третьем ящике. Принеси ее, сынок.

Когда Саймон принес шкатулку, Зек поставил ее на стол, открыл и достал оттуда документы и фотографии. Одну за другой он передавал их Дениз: причал в Колд-Харборе; пришвартованный спасательный катер. Фотография армейского офицера, лет шестидесяти пяти, в очках в стальной оправе. Он был седым и обаятельно некрасивым.

– Бригадир Манро, – пояснил Зек. – Дугал Манро. До войны он преподавал археологию в Оксфорде. Потом его взяли в разведку. В Управление специальных операций, УСО. Это было детище Черчилля. Воспламените Европу, сказал он, – и они это сделали. Засылали секретных агентов во Францию и все такое прочее. Здесь, в Колд-Харборе, был секретный объект.

– Ты мне об этом не рассказывал, – сказал Саймон.

– Потому что все, кто здесь жил, давали подписку о неразглашении. – Зек высыпал на стол еще несколько фотографий. – Это – Жюли Легранд. Она хозяйничала в пабе. – На другой фотографии был изображен капитан, опиравшийся на палку. – Джек Картер, помощник Манро. Потерял ногу при Дюнкерке.

Затем из шкатулки был извлечен большой коричневый конверт. Подумав, он открыл его: «Подписка о неразглашении государственной тайны. Черт побери. Мне ведь уже восемьдесят восемь».

Если предыдущие фотографии вызвали интерес, то эти просто потрясли нас. На одной из них на взлетно-посадочной полосе стоял немецкий ночной истребитель «Юнкерс-88С» со свастикой на хвосте, механик в черной форме Люфтваффе, два ангара на заднем плане.

– Что же это, черт возьми, такое? – спросил я.

– Взлетно-посадочная полоса. Ночные полеты во Францию и все такое. Мы вводили в заблуждение противника, используя для полетов его самолеты.

– Достаточно опасно, если опознают, – заметила Дениз.

– За это полагался расстрел. Немцы, конечно, тоже использовали технику и символику Королевских ВВС. – Он передал ей еще одну фотографию. – «Лисандр». Неказист, но мог садиться и взлетать на вспаханном поле.

На следующей фотографии у «лисандра» стояли офицер и девушка. Офицер одет в американский мундир, с погонами подполковника и рядом орденских планок, а на правой стороне груди его летной куртки – «крылышки» Королевских ВВС.

– Кто это? – спросил я.

Зек внимательно изучил фотографию: «Я думаю, Гарри, а может, Макс. Точно не скажу».

Опять тот же самый комментарий. Саймон был удивлен не меньше моего. «А кто эта девушка?» – спросила Дениз.

– Это Молли Собел, племянница Манро. Умная девочка. Врач. Прилетала сюда из Лондона, когда нужен был доктор.

Зек, казалось, погрузился в воспоминания. Мы молчали, в камине потрескивал огонь, дождь барабанил в окна.

Дениз подалась вперед и положила свою ладонь на руку Зека.

– Летчик, – спросила она, – Гарри или Макс, вы сказали?

– Точно так.

– Но это какая-то бессмыслица.

– Дорогая моя девочка, никакой бессмыслицы. – Он достал из шкатулки еще один конверт. – Эти снимки – особо ценные. На первом изображен капитан Королевских ВВС, мы видели его раньше в американской форме. Янки в Королевских ВВС, – сказал Зек. – Он летал на финских самолетах, когда они воевали с русскими, а когда финны проиграли, Гарри перебрался в Англию.

– Гарри? – осторожно переспросила Дениз.

– Гарри Келсо из Бостона. – Зек взял снимок. На нем Келсо снова был в американской униформе. – А это уже 1944-й.