Троекон. Третий путь (СИ) - Слимпер Николай Николаевич. Страница 51

Как он и полагал, это оказались викаране во главе с Лютером. Однако он удивился, насчитав так мало людей, да еще и в столь плачевном состоянии. Всего три человека, ведущие на поводу четырех навьюченных лошадей. Доспехи, помятые и заляпанные грязью, пестрели следами от когтей.

Завидев свежий костер с еще недожарившимся зайцем, они подняли державшие в руках мечи и пристально вгляделись в подлесок. Нандин едва дышал, чтобы не выдать себя. Их вид может оказаться лишь маскарадом, и стоит берсеркеру выскочить, как его пронзят арбалетные болты. Но что-то подсказывало, что все совсем не так.

Постояв так минут десять, викаране крепко стреножили коней и достали из сумок факелы, окружив ими костер, но пока не зажигая. Нандин понял, что про ужин ему сегодня можно забыть. Всего трое, подумал он, но лучшие из всех. Пусть уставшие и потрепанные, однако рисковать не стоит. Слишком взвешенные мысли для берсеркера, но лишь новое мышление позволило ему прожить так долго.

Он хотел дождаться ночи, а затем перебить викаранов. Они идут по следам Айвана, в Зел, и берсеркер собирался сделать мальчишке прощальный подарок, обрубив последние хвосты.

Однако ночь принесла с собой не только темноту, какая может быть лишь в лесу, но и нечто, что в ней скрывается. Духи, что вернулись после гибели, приняв облик тех, кто умер самой страшной смертью. Полесицы, придание о коих рассказал Нандину Айван, ухмыляясь тому, что смог устрашить самого берсеркера нелепыми россказнями.

Но здоровяк знал, что духи существуют. Обретая самый разный облик, от подобных жертве до чудовищ, обладающих кошмарной силой, они нападают на тех, кто нарушил их покой. Иногда это можно сделать, разворошив их обиталище, иногда просто оказавшись рядом, но зачастую они нападают сами, ища нечто, что потеряли при жизни.

Духов, что не должны пребывать в мире живых, все называют Посторонними, и лишь одна вещь способна их остановить. У Нандина ее не было.

***

Мерзкие твари напали с наступлением ночи. Первым их заметил часовой, подняв тревогу, первым и погиб. Лютер никогда не встречал Полесиц, но не раз сталкивался с Посторонними, ненавидя их почти так же, как колдунов. Викаранай считал этих духов прямым подтверждением связи магов с Бездной, их злобной и нечестивой натуры.

Все Полесицы явились в облике женщин в простых белых платьях до пят, с длинными распущенными волосами и острыми когтями. Завидев викаранов, они истошно завопили, их лица исказились гримасой жуткого гнева, а когти стали еще больше и острее.

Годарак, первый заступивший на караул, испугался и запаниковал, пусть и успел закричать о нападении. Он бросился на духов с простым мечом, и те разорвали его вместе с доспехами прежде, чем остальные успели достать Божий камень. Времени заряжать арбалеты не было, и викаране начали швырять болты прямо руками, отгоняя духов. Несколько Полесиц оказались на расстоянии удара, и рыцари бросились на них, зажимая скудное оружие в руках.

Через полчаса Посторонние убрались прочь, растворившись в тихой ночи, словно страшный сон, оставив после себя истерзанное тело викарана, следы когтей на доспехах и до смерти перепуганных лошадей, некоторые из которых порвали путы и умчались в лес вместе с припасами и оружием.

Во вторую ночь все повторилось, но, несмотря на подготовленность: факелы, весь имеющийся Божий камень и крепко привязанные лошади -- Полесицам удалось убить второго рыцаря, ранить Войтоса, разорвать двух лошадей и еще одну серьезно ранить, и Лютеру пришлось лично прервать ее муки.

Третья ночь должна была стать решающей, ибо следующим днем они уже собирались оказаться в Зеле. На сей раз Лютер приказал своим последним людям забыть о сне, решив оказаться в городе уставшим, зато живым.

Неожиданно они почуяли запах дыма и жареного мяса.

-- Мурра и остальные? -- спросил Войтос, вместе со всеми вглядываясь в густой лес.

-- Они уже давно должны быть в городе.

-- Если их не задержали Посторонние.

-- Они не рубили деревьев, -- неуверенно подал голос рыцарь. -- Недалеко от моего селения в лесу тоже живут подобные духи, только мы зовем их лесавками. Говорят, что если не вредить лесу, они никого не трогают, но стоит отломить хоть одну ветку, и домой уже не вернешься.

Лютер вспомнил погребальный костер, который они соорудили для погибших викаранов, срубив несколько деревьев. Лес огромен, и даже если вырубить сотню самых крупных стволов, это никак не навредит чащобе. Однако, судя по всему, Полесицы считали иначе. Посторонние всегда имеют собственное, отличное от прочих мнение.

Бестелесные духи закружили вокруг факелов смертельным хороводом, выжидая удобного случая, чтобы наброситься. Лошади ржали и били копытами, не в силах разорвать пут. Викаране стояли спиной к спине, выставив перед собой арбалеты. Еще несколько орудий заряженными лежало на земле и ждало своего часа. Их хватит, чтобы прикончить десяток духов с расстояния, а потом придется схлестнуться в ближнем бою. В мешках покоилось несколько доспехов, что не унесли с собой сбежавшие лошади, но они были такими же, как и на рыцарях, и едва могли защитить от когтей Полесиц.

Неожиданно неподалеку раздался страшный рев, и из подлеска, ломая кусты, вылетел берсеркер, отмахиваясь своим огромным мечом от наседающих на него Посторонних. Добравшись до импровизированного лагеря, он вырвал из земли один из факелов и ткнул им в лицо ближайшей Полесице. Пламя не способно убить Посторонних, но может их отогнать.

Корпат, последний из рыцарей Лютера, не считая Войтоса, казалось, перепугался берсеркера даже больше, чем самих Полесиц. Он направил арбалет на Нандина и нажал на спусковой крючок.

-- Вот спасибо! -- усмехнулся кряж, выдирая из плеча металлический болт, который затем и вонзил в лоб духу. Полесица страшно завопила и растворилась в воздухе, словно ее никогда и не было.

Как и в прошлые ночи, нападения закончились примерно через полчаса, но в этот раз никто не погиб, но это не означало, что не мог. Как только Посторонние исчезли, Лютер и остальные викаране обнажили обычные стальные клинки, направив их против берсеркера.

-- Так вы благодарите за помощь? Хотя, что еще ожидать от Викараная. Удар в спину -- ваш коронный ход.

-- Как нам еще относиться к убийце викаранов? -- спокойно спросил Лютер.

-- Ложь! -- рявкнул Нандин. -- За всю свою жизнь я не отнял жизни ни у одного викарана. В цитадели их прикончил тот Убийца из Манона, а не я.

-- Даже если так, ты был заодно с Муррой и тем мелким седоктой, -- выкрикнул Войтос. -- Не знаю, как второй, но колдун убил много наших людей, чьи промерзшие тела еле прогрел даже погребальный костер.

-- Теперь понятно, чего за вами увязались Полесицы, -- тихо протянул берсеркер. -- Я помогал Айвану вернуть его вещи, которые забрал Мурра. К колдуну мы не имеем никакого отношения. Как только мы выбрались из цитадели, наши пути разошлись.

Лютер засомневался в искренности слов берсеркера. Хотя, конечно, здоровяки больше предпочитают работать руками, чем головой, и вряд ли Нандин мог придумать эту историю прямо сейчас. Если ему ее не подсказал Мурра. Но ведь никто из них не мог знать, что они повстречаются вновь.

-- Ты отвел Айвана в Зел, а потом решил вернуться, -- констатировал Лютер. -- Почему?

-- У него свой путь, у меня -- свой, -- подумав, ответил Нандин. -- Когда вы туда доберетесь, он уже уйдет, и даже я не знаю, в какую сторону он отправится.

-- Куда отправился Мурра?

-- Он хотел отомстить Ачукалле за смерть жены, потом не знаю.

-- Полагаю, Ачукалла сбежал раньше, чем его настиг колдун.

-- Вот как? -- нахмурился Нандин. Ему было знакомо чувство гнева на тех, до кого он не мог добраться. Мурра не успокоится, пока не достигнет цели. Чувство утраты не проходит даже спустя годы, воспоминания гложут душу, и каждый день ты представляешь смерть тех, кого ненавидишь, придумывая им все более изощренные пытки. Но что изменится, когда ты воплотишь желаемое в быль? Нандину казалось, что ничего.