Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand". Страница 209

И вот, пятнадцатого августа, в середине недели, виконтесса Воле собрала в своем кабинете всех оставшихся на «Вилле Роз» слуг. Было их, по-прежнему, всего лишь трое: незаменимый Жак, Люси и Филипп. Конечно же, каждый из них из них знал, что собирается сказать им Ида, но все молчали, понимая, что говорить должна начать госпожа. Но Ида медлила и стояла возле стола, скрестив на груди руки и бегая глазами по строчкам открытой книги, которая лежала перед ней. Она прекрасно понимала, что не сможет обойтись без несколько неуклюжей, но далеко не глупой и исполнительной Люси, к которой она, ко всему прочему, уже привыкла, хоть поначалу девушка порядком раздражала её. О том, что бы обойтись без Жака, который был незаменим, не могло быть и речи, хотя Ида была более чем уверена, что он сам не захочет покидать её и отправиться в Марсель даже если она объявит, что дает ему расчет и абсолютно свободен. В любом случае, она не имела права заставлять их ехать вместе с ней, если они того не желали, поэтому оставалось лишь предоставить им выбор и надеяться, что верные слуги не покинут свою хозяйку.

— В связи с тем, что я и моя сестра покидаем в скором времени Вилье-сен-Дени на неопределенный срок, — наконец произнесла Ида, опираясь на стол и мельком посмотрев на лежавшие на нем бумаги, — я отпускаю вас всех. Если вам необходимы рекомендации, то я готова их предоставить.

— Если бы ваши рекомендации что-то значили! — без капли уважения и почтительности хмыкнул Филипп. — Здесь, в округе, они ни для кого не будут иметь значения.

Виконтесса Воле резко выпрямилась и замерла, устремив на своего слугу гневный взгляд. Жак, стоявший рядом с Филиппом и не успевший остановить его, теперь смотрел в пол, чувствуя часть вины и на себе. Люси сцепила спереди руки и вжала голову в плечи, как делала всегда, когда хозяйка начинала проявлять признаки недовольства. Но сейчас, это было ясно всем, дело обстояло куда серьезнее: Филипп позволил себе непростительную вольность. Ида могла смириться с тем, что её осуждало и презирало Марнское общество: то были люди, в большинстве своем, равные ей по происхождению и статусу. Но простить подобную дерзость простолюдину, которому она на протяжении нескольких лет давала работу и исправно платила даже тогда, когда на «Вилле Роз» были не лучшие времена, она не могла. Ида даже не могла найти, что ответить на подобную наглость и, с трудом собираясь с мыслями, холодно произнесла, стараясь сохранить остатки спокойствия:

— Я никого и никогда не держала на «Вилле Роз». Любой из вас мог уйти в любой момент, если вы считали, что я хозяйка, недостойная хорошей службы.

Филипп молчал, но не потому, что не желал ответить теперь уже бывшей хозяйке, а потому, что не знал.

— Можете уходить хоть сейчас, если работа у меня так вас тяготит, — сказала Ида, с громким стуком захлопывая лежавшую на столе книгу.

— С превеликим удовольствием, — в полголоса, почти с грубой, оскорбительной, язвительностью, отозвался Филипп и, круто развернувшись, быстрым шагом покинул кабинет виконтессы Воле, не забыв хлопнуть на прощанье дверью. Ида, всплеснув руками, покачала головой и перевела взгляд на стоявших рядом Жака и Люси, которая смотрела в пол, сцепив на животе руки.

— Мы остаемся, — Жак спокойно посмотрел на Иду, выдерживая её полный холодного гнева взгляд.

— Вы? — переспросила виконтесса, резко выпрямляясь.

— Да, — дворецкий продолжал сохранять спокойствие, — Я и Люси. Кто-то же должен приглядываться за вами и мадам Лондор. И за мадемуазель Дианой.

— Вот как? — Ида подняла брови и поджала губы. Весь её вид выражал крайнее недовольство. — Вы полагаете, что никто кроме вас не может это сделать?

— Я не собираюсь оставлять вас, госпожа виконтесса, — спокойно сказал Жак, выдерживая пронизывающий взгляд хозяйки. — Вы не оставили меня и я не могу оставить вас. Кроме того, вы заплатили нам вперед на несколько месяцев и мы, как честные люди обязаны отработать эти деньги.

— Какая образцовая преданность и честность. Что ж, разумеется, вы можете остаться, если желаете сопровождать меня и мою сестру, — в голосе виконтессы Воле все ещё была слышна ирония, но буря уже миновала, но Жак, лучше многих знавший свою госпожу, знал, что буря уже миновала и виконтесса, конечно же, позволит им остаться. Кроме того, он прекрасно понимал, что именно на это виконтесса Воле и рассчитывала, давая им своеобразное право выбора. Разумеется, силой она не стала бы их удерживать, реши они уйти, но и уйти просто так не позволила бы.

— Да, мы желаем и будем сопровождать вас с вашей сестрой, — негромко, но твердо и крайне уверенно, проговорила Люси, тоже поднимая глаза на Иду.

— Что ж, — Ида развела руками и снова оперлась на стол, разглядывая бумаги, — тогда продолжайте собирать вещи. Мы уезжаем в Марсель и уезжаем надолго.

Люси быстро кивнула и поспешно вышла из кабинета, словно боялась, что виконтесса Воле передумает. Жак, спокойный и ничего не выражавший, остался стоять в центре кабинета, внимательно наблюдая за каждым движением Иды, которая без всякой цели перекладывала с места на место бумаги лишь для того, чтобы чем-то занять руки.

— В чем дело? — спросила она наконец, поднимая взгляд на своего верного дворецкого. — Есть что-то ещё?

— Да, госпожа Воле, я желал бы поговорить об одном деле, очень для меня важном, — негромко, но четко и уверенно, сказал Жак, почтительно глядя на свою хозяйку, — но если сейчас вы не готовы меня выслушать, я подожду до того момента, когда…

— Нет, отчего же говори, — Ида поистине по-королевски взмахнула рукой, давая своему слуге разрешение говорить.

— Я хотел бы жениться и думаю, что должен попросить вашего согласия на это, — Жак поднял голову и посмотрел в лицо виконтессы Воле спокойным, ясным взглядом. Губы Иды тронула легкая улыбка.

— На Люси, так ведь? — проговорила она, закрывая лежавшую перед ней конторскую книгу. Жак кивнул и снова замер в ожидании ответа виконтессы.

— Честно сказать, я уже давно жду, когда ты обратишься ко мне с этим, — Ида открыла ящик стола и, словно бы между прочим, оглядела его содержимое.

— Я знаю, что вам сейчас трудно, госпожа Воле, — продолжил Жак, — поэтому если вас это расстраивает, то мы согласны повременить с этим.

— Нет, Жак, меня это нисколько не расстраивает, — улыбнулась Ида, покачав головой. — Вы оба хорошо служили мне и не пожелали оставить меня теперь, когда любые отношения со мной могут бросить тень на честное имя.

— Нам все равно, что говорят о вас, — Жак на мгновение запнулся, словно раздумывая над тем, не покажутся ли его слова непозволительной вольностью, но все же добавил, не теряя своего уверенного, спокойного тона: — Мы знаем вас и нам не важно, что говорят те, кто не имеет ни малейшего понятия о том, что вы из себя представляете.

— Ваша преданность заслужила того, чтобы быть оцененной, — кивнула Ида и, достав из ящика запечатанный конверт, положила его на стол перед своим дворецким. — Мой скромный подарок к вашей свадьбе.

— Благодарю вас, госпожа виконтесса, — Жак поклонился и только после этого взял конверт, словно желая показать, что единственное, что для него важно — расположение его хозяйки.

— Оставьте, Жак, это пустое, — Ида поморщилась и махнула рукой. — Вы много раз доказали мне свою преданность и вот теперь доказываете её снова, хотя я, в сущности, сделала для вас ничтожно мало.

— Вы дали шанс на честную и спокойную жизнь человеку, который отчаялся когда-либо получить его, — упрямо качнул головой Жак. — Поверьте мне, госпожа виконтесса, это куда больше, чем могу дать вам я.

Ида усмехнулась на эти заверения в самозабвенной преданности, хотя не капли в них не сомневалась, и произнесла, опускаясь в кресло:

— Иди и поздравь Люси. Я уверена, что она ждет новостей.

Жак поклонился и направился к дверям. Уже на пороге его догнала брошенная ему в спину фраза виконтессы Воле:

— И скажи ей, что у неё обязательно будет самое красивое свадебное платье.