Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand". Страница 229

— Браво, виконтесса, — проговорил он, проходя в столовую и усаживаясь на стул во главе длинного, пустовавшего стола. — Я снова оказался прав, а Виктор снова проиграл, поставив на ваше терпение.

Поскольку, Ида в этом не сомневалась, Рошеро был человеком проницательным и мог составить о ней куда более правильное мнение, он, скорее всего, проигрывал исключительно для того, чтобы доставить удовольствие своему хозяину.

— Что ж, — Ида качнула головой, стараясь выглядеть спокойно и уверенно, — надеюсь теперь, когда моя просьба услышана вами лично, она будет удовлетворена.

— Просьба? — переспросил Морилье и внезапно рассмеялся. — Вы требовали и шантажировали, любезная виконтессы. Думаю, даже госпожа маркиза поддержит меня сейчас.

Говоря последние слова, он обратил свой внимательный взгляд на Жюли, которой не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть в ответ.

— Как вам угодно, — Ида несколько демонстративно отодвинула от себя тарелку. — Но я повторю ещё раз: я приехала сюда ради разговора с вами, а не для того, чтобы наслаждаться искусством вашего повара и пить ваши великолепные вина.

— Рад, что вам понравилось вино, госпожа виконтесса. Я был уверен, что вы оцените, — усмехнулся Морилье, и Ида почувствовала, что как никогда близка к тому, чтобы встать из-за стола и покинуть этот дом, зарекаясь посещать его впредь. Разумеется, Морилье не мог знать о её маленькой слабости, но даже то, что он сделал этот намек, немало уязвляло. Впрочем, справедливо рассудив, что показать то, что слова её оскорбили, значит подтвердить подозрение, Ида решила остаться на месте и лишь одним уголком губ улыбнулась Морилье.

— Между прочим, врачи советуют женщинам в вашем положении отказываться от вин, корсетов и прочих благ цивилизации, — тоном наставника произнес Морилье и, оглядев виконтессу Воле пристальным взглядом, добавил, — Но вы, как я вижу, пренебрегаете и этими советами.

— Я премного благодарна вам за заботу о моем здоровье и за то, что вы снисходите до светских бесед с нами, после того, как мы долгое время довольствовались лишь обществом вашего секретаря, но я ждала от вас вовсе не этого, — как можно спокойнее проговорила Ида, в который раз пытаясь добиться ответа на интересующий её вопрос, но Морилье, с изяществом прирожденного дипломата, вновь ушел от ответа, спросив:

— Разве Виктор плохой собеседник?

Ни от кого из присутствующих не укрылось насколько театральным было удивление, с которым был задан этот вопрос.

— Нет, что вы, Рошеро великолепный компаньон, — ответила Ида, стараясь, чтобы язвительность в её голосе была заметна так же, как ранее театральность в вопросе Морилье, — но, к сожалению, он не мог развеять туман неопределенности, который окружает некоторые весьма интересующие меня вещи.

Морилье внезапно расхохотался, так, что все присутствующие, кроме Рошеро, вздрогнули и громко хлопнул в ладоши.

— Что ж, пусть будет по вашему, госпожа виконтесса, — громогласно провозгласил он с такой интонацией, словно собирался посвятить Иду в рыцари. — Сегодня в восемь я жду вас в своем кабинете. Виктор проводит вас туда.

— Но… — попытался, было, возразить Рошеро, и Ида подумала, что это первый раз, когда он выражает свое несогласие.

— Никаких «но», Виктор, — властным тоном оборвал секретаря Морилье. — Мы с вами и так уже извели бедных женщин ожиданием и неопределенностью.

— Как вам будет угодно, — кивнул Рошеро, снова принимая отстраненный вид. Морилье снова хлопнул в ладоши и, пританцовывая и напевая арию из какой-то комедийной оперы, вышел из столовой. Рошеро молча сложил салфетку, которую держал в руках, и бросив короткий, ничего не выражающий взгляд на Иду, поднялся и вышел следом.

— Поверить не могу, что тебе это удалось, — проговорила Жюли, не отрывая взгляда от дверей, за которыми скрылся хозяин дома и его верный секретарь.

— Боюсь, что это было не самым трудным, — вздохнула Ида, наблюдая за тем, как незаметно вошедшие в столовую слуги молча убирали со стола.

— Хватит того, что ты добилась для себя аудиенции, — многозначительно приподняла брови Жюли.

— Жюли, ты прекрасно видишь, чем располагает господин Морилье, — негромко проговорила Ида, обводя глазами столовую, которая, как и все комнаты дома отличалась богатым убранством. — Не думаю, что он отдаст это все просто так.

— Я полагаю, что он скорее оставит тебе четвертую или пятую часть, — усмехнулась маркиза Лондор, — но ты, как всегда желаешь всего целиком.

— Возможно, моя расчетливость не такой уж миф, — пожала плечами Ида. — В любом случае, есть Бесколь условий, которые я никогда не захочу принять.

— Мы не в том положении, чтобы диктовать свои, — осторожно напомнила Жюли. Виконтесса Воле понимала это. Ровно как и то, что она скорее всего, уже заметила потеснила многих других, кто претендовал на наследство Морилье и, что случае её отказа он не будет умолять её принять эту милость, как бы ему не нравился её характер. Но в тоже время Ида желала показать, что не желает никаких подачек и не зависит ни от чьей воли и расположения: об этом кизбытком рассказывали обстоятельства её жизни.

— В конце концов, — задумчиво проговорила она, пытаясь успокаивающе улыбнулась, — я не собираюсь отказываться, не выслушав.

***

Около восьми часов вчера в апартаменты, которые в огромном особняке Морилье были отведены виконтессе Воле, явился Виктор Рошеро. С вежливой улыбкой он сообщил, что господин Морилье ожидает в своем кабинете. Ида, стараясь выглядеть как можно менее заинтересованной в предстоящей беседе, холодно кивнула и вышла вслед за секретарем в коридор. Рошеро был последним человеком, которому она хотела бы демонстрировать свои надежды на обладание состоянием его хозяина.

Большую часть пути, по погруженному в полумрак дому, они проделали молча, но у перехода, который вел в восточное крыло, целиком занимаемое хозяином дома и наиболее близкими его подопечными, в том числе и самим секретарем, Рошеро внезапно остановился и, понизив голос, произнес:

— Не отказывайтесь от предложения господина Морилье, не подумав хорошенько о том, что для вас будет значить отказ.

— Вы ведь знаете, в чем суть его предложения? — спросила виконтесса Воле, уверенно глядя в глаза секретаря. Теперь, когда он первым проявил неожиданную откровенность, она могла позволить себе прямые вопросы. Но Рошеро, как показалось Иде, сокрушенно, качнул головой и ответил:

— К несчастью, всеми подробностями я не владею. Есть дела, в которые господин Морилье не посвящает полностью никого.

— Даже вас? — Ида недоверчиво приподняла брови. Губы Виктора тронула усмешка, сгоняя с его лица вечную вежливую улыбку, которая, казалось, пристала к нему намертво.

— Даже меня, — спокойно кивнул он. — Господин Морилье знает, что даже если наши мнения не будут совпадать, я не поставлю под сомнение его решение и буду следовать его воле.

На мгновение Иде показалось, что он чуть было не сказал «особенно последней», но Рошеро поспешно отвернулся, возвращая на лицо покинувшую его улыбку, и продолжая путь.

***

Виконтесса Воле была готова увидеть в кабинете Морилье, что угодно, но кабинет эксцентричного хозяина этого необычного дома, оказался комнатой в светло-желтых тонах, обставленной и отделанной в стиле классицизм. Сам Морилье сидел на стуле за узким столом, на котором лежали лишь письменные принадлежности, стопка бумаг, подсвечник и несколько книг с именами философов на корешках. Напротив стола у стены стояли книжные шкафы с матовыми стеклами и позолоченными ручками. Между двумя окнами стояли два кресла и наборный кофейный столик, на котором так же лежало несколько потрепанных книг, которые сверху придавливала маленькая статуэтка совы и весьма незатейливый подсвечник, точно такой же, как и тот, что стоял на столе. Окна кабинета выходили в самую тихую часть парка, раскинувшегося вокруг дома. В остальном же, в кабинете не было ничего лишнего. Пожалуй, даже чего-то не хватало. Как только Рошеро закрыл дверь за Идой, Морилье указал ей на одно из кресел и неожиданно спокойно проговорил: