Сновидец (СИ) - Охэйо Аннит. Страница 18

Они миновали широкие, окованные железом ворота. От множества незнакомых одежд и лиц у Вайми закружилась голова. Столько людей он в жизни не видел и даже не мог представить, что их может быть так много. При виде такого количества найров ему стало страшно — что перед этим живым морем жалкая горсточка Глаз Неба?

Клетка заковыляла по странной, выложенной круглыми камнями дороге — щели меж домов, узкой и длинной, как рана от найрского меча. Вайми ошарашенно глазел по сторонам, забыв о жажде и усталости — столько удивительного оказалось вокруг.

Дома, высокие, будто из трёх или четырёх, поставленных друг на друга, — как же добираются до верхних? — теснились вдоль дороги сплошными стенами, покрытыми выступами и канавками, острыми углами и провалами, выпуклыми гирляндами и фигурками, где — ярко раскрашенными, где — облезлыми… Они пахли грязью и нечистотами. От их пёстрого варварского великолепия кружилась голова, а к горлу подступала тошнота. Почти все двери из резного дерева были открыты, в них входили и выходили найры с корзинами и тележками, толкались, галдели, будто всё это жильё общее или ничьё — разве можно так жить?

В лесу, на полях, в тихом доме ворчуна Лархо Вайми видел в мелких врагах людей, почти таких же, как он сам. Но здесь, в полутёмном ущелье между домами, найры казались невыносимо чуждыми. В нелепо вычурной одежде, с угрюмыми некрасивыми лицами, все озабоченные, суетливые, шумные и грубые. Все что-то несли или катили нагруженные тележки. Множество солдат — почему-то все они ходили по трое-пятеро, озираясь и поигрывая деревянными дубинками. Чего они боятся в своём городе? Им поспешно уступали дорогу — Вайми видел, как замешкавшийся получил молниеносный удар дубинкой по ключице. И множество полуголых, в одной грязной тряпке вокруг бёдер. Эти злые насмешки над Глазами Неба вопили громче всех и швыряли в Вайми отбросами. Почтенные горожане хохотали, глядя, как юноша по-кошачьи брезгливо стряхивает с волос и кожи вонючий мусор. Ему хотелось закрыть глаза и зажать уши, хоть так исчезнуть из жуткого места, которое не могло даже привидеться в ночном кошмаре. Но любопытство было сильнее страха, сильнее отвращения — и Вайми смотрел во все глаза.

Дворец государя был городом в городе — громадное уступчатое здание, окружённое крепостной стеной, раза в два выше внешней и со стальными воротами. Через них они въехали на задний двор — тесный, тёмный и грязный. Солдаты широким кольцом окружили клетку, держа в руках луки. Один из них, бледный от страха, отпер замок.

— Вылезай! — крикнул командир.

Вайми медленно, неловко выбрался из клетки. Он видел, что здесь не место и уж точно не время для того, чтобы пытаться убежать. Под множеством злобных взглядов хотелось съёжиться, но затёкшее тело требовало совершенно иного — Вайми старательно потянулся и мотнул головой, отбросив назад волосы. Враги не должны заметить его страха.

— Хорошо, — найр подошёл ближе. — Я — Ханнар. Отныне я — твой хозяин.

Вайми молча смотрел на него. Слово «хозяин» он знал. Но представить себя вещью не мог.

— Повернись. Руки за спину, — лишь сейчас он заметил, что Ханнар держит пару тяжелых кандалов.

Вайми не шевельнулся, изо всех сил стараясь сохранять спокойный и независимый вид. Когда Ханнар зашёл за его спину, Вайми вновь охватил озноб. Он вздрогнул, когда найр завёл его руки за спину, но сопротивляться не стал — получить стрелу в горло не хотелось.

Холодная сталь наручников сжала запястья, и Ханнар грубо развернул его, сорвав с бёдер повязку. У Вайми сразу вспыхнули лицо, предплечья, руки — он не стыдился наготы, но стыдился безнаказанного унижения.

— Боишься меня? — спросил Ханнар. Вайми зло смотрел на него. Знай он на минуту раньше…

— Нет.

— Зря.

Узкий сапог найра метко и сильно ударил его между обнажённых бёдер. Вайми задохнулся от боли, упал на колени, согнулся — но ноги всё равно не удержали, и он опрокинулся на бок, ударившись ещё и плечом. Мерзкая боль скрутила живот, дурнотным комком подступила к горлу. Вайми как мог высоко поджал пятки, прижал дрожащие колени к груди, пережидая муку. Ощущения не стали для него откровением — в племени он много раз получал по этому месту — но никогда вот так, нагим и скованным.

— Встать!

Прикусив губу от боли, Вайми перекатился на живот, мстительно подумав, что до его яиц Ханнару теперь не добраться. Правда, тот мог бить его сапогом в голову, но на это Вайми уже было наплевать — если его хотят бить, пусть, но с какой стати он сам должен подставлять?..

— Я редко повторяю приказ, — острие меча потянулось к его глазу, и по тону найра стало ясно, что шутки кончились уже совсем.

Вайми перевернулся на бок, попытался сесть, но со скованными за спиной руками не смог. Ему пришлось с невероятным бесстыдством поднять зад, чтобы подтянуть колени, чувствуя, как холодный камень двора царапает его обнажённую грудь. Его бёдра всё ещё дрожали от боли, но он сжал зубы и все-таки поднялся. На сей раз его взгляд был полон чистой, неприкрытой ненависти.

— Теперь иди, куда прикажут, — сказал найр. — Или тебя потащат с простреленными ногами. Это тебе понятно, животное?

Вайми плюнул ему под ноги и пошёл вслед за теми, кто указывал ему путь.

Через тяжелую чугунную дверь они попали в тёмный коридор. После полуденного солнца Вайми словно ослеп — он не видел ничего, остались лишь ощущения и звуки. Его вдруг охватил озноб, мускулы свело судорогой, тело отказалось подчиняться.

— Пошёл! — приказал Ханнар.

Получив крепкий пинок в зад, Вайми невольно сделал шаг вперёд, зло оглянулся и пошёл дальше уже сам.

Они прошли коридор до конца, потом свернули в поперечный. Вайми не заметил спуска, но из-за холода, факелов и, главное, запаха, казалось, что он глубоко в подземелье. Стражники держали его за плечи, но он не вырывался — просто не видел смысла. Сбежать сейчас он всё равно бы не смог, а бесполезно получать синяки не хотелось.

Солдаты остановились перед тяжелой, окованной железом дверью. Один из них открыл её, но прежде, чем Вайми успел разглядеть, что внутри, его втолкнули туда с такой силой, что он растянулся во весь рост на грубом каменном полу, грохнувшись об него тазом и рёбрами, и снова зашипел от боли.

На него навалилось сразу несколько солдат. Грубая, холодная сталь сильно сжала щиколотки, его пятки подогнули к заду и стянули обе пары кандалов цепью, зацепленной за свисающий с потолка крюк. Заскрежетала установленная в углу лебедка — и эта цепь, залязгав, вздёрнула его руки, выламывая их в суставах, до хруста прогибая назад плечи — с каждой секундой всё сильнее, до острой, воющей боли. Вайми ощутил, что его ноги тоже отгибает назад, кверху, выворачивая бёдра из суставов. В таз ударила резкая, горячая боль, огнём отдавшись в спине. Юноша отчаянно напряг мускулы, пытаясь избежать ещё большей боли — но она всё же пришла, заставив его задрожать.

Найры остановили лебедку, лишь подняв его высоко в воздух. Лишенное опоры, тело Вайми до предела прогнулось — вывернутые назад локти и затылок почти касались друг друга. Его бёдра выгнуло назад ещё более безжалостно, а цепи натянулись так, что оковы врезались в кожу.

Не в силах даже пошевелиться, Вайми прикусил губу, зажмурился, каждой клеточкой тела ощущая разрывающую мышцы неистовую боль. Он мгновенно взмок от неё и едва мог соображать.

— Я думаю, тебе понравится, — сказал, ухмыльнувшись, Ханнар и вышел вслед за стражниками.

В замке загремел ключ. Ещё секундой раньше свет погас и Вайми оказался в темноте.

Он потерял всякое представление о времени — пытка длилась, казалось, целую вечность. Его почти разорванные мышцы пылали белой, ослепительной болью, спина горела, плечи и бёдра словно жгли на медленном огне. Эта боль тянулась час за часом. Чтобы не сойти с ума, Вайми пытался вспоминать свою прежнюю, вольную жизнь, но это плохо у него получалось. Ему казалось, что мышцы вот-вот разорвутся от этой нечеловеческой боли, от неё он уже не мог мыслить отчетливо. Он только страдал, — молча, стиснув зубы, когда каждый вдох, казалось, увеличивал боль.