Властелин Колец - Толкин Джон. Страница 32

– Но это значит только через Старый лес! – ужаснулся Фредегар. – Как ты мог об этом подумать! Он такой же страшный, как эти Черные всадники.

– Не совсем так, – сказал Мерри. – Звучит безнадежно, но Фродо, наверное, прав. Это единственный способ исчезнуть без погони. А если повезет, то мы сразу далеко уйдем.

– В Старом лесу вам не повезет, – возразил Мякуш. – Там никому никогда не везло. Вы заблудитесь. Туда никто не ходит.

– Ходят, ходят, – сказал Мерри. – Брендибаки ходят – иногда, если они в ударе. У нас есть туда своя тропа. Фродо по ней один раз ходил, правда, давно. А я – несколько раз: разумеется, днем, когда деревья спят и все спокойно.

– Поступай, как знаешь! – сказал Фредегар. – Я Старого Леса больше всего на свете боюсь. О нем кошмарные истории рассказывают. Но меня не слушают, я же с вами не иду. Иногда я даже очень рад, что остаюсь: когда Гэндальв появится, я скажу ему, что вы наделали; а я уверен, он скоро придет.

Как ни любил Мякуш Фродо, но не хотелось ему ни бросать Хоббитшир, ни смотреть, что находится за его границами. Он был родом из Восточной чверти, его семья жила возле Толстоброда в Замостье, но сам Мякуш ни разу в жизни не переходил Брендидуинский Мост.

По замыслу заговорщиков, он оставался на месте и должен был отваживать любопытствующих, чтобы они как можно дольше пребывали в уверенности, что господин Торбинс продолжает жить в Кричьей Балке. Он даже привез сюда кое-какую старую одеждуы Фродо, чтобы лучше сыграть свою роль. Они не подумали, что эта роль может оказаться самой опасной.

– Отлично! – сказал Фродо, поняв планы друзей. – Записку Гэндальву все равно не оставишь. Не знаю, умеют ли эти Всадники читать, но я не рискнул бы оставлять ничего написанного, а вдруг они ворвутся в дом и обыщут его? Но если Мякуш по собственной воле остается в обороне, это все решает. Гэндальв знает дорогу и, конечно, придет сюда за нами вдогонку. Значит, я могу прямо с утра идти в Старый Лес!

– И дело с концом! – сказал Пипин. – Но я бы не согласился быть на месте Мякуша – сидеть и ждать, пока придут Черные Всадники.

– Смотри, как бы ты в Лесу чего-нибудь не дождался, – заметил Мякуш. – Завтра еще до вечера пожалеешь, что не остался со мной.

– Нечего спорить, – сказал Мерри. – Нам еще надо все прибрать, завязать последние узлы и спать лечь. Я вас всех до рассвета разбужу.

Когда Фродо наконец лег, заснул он не сразу. Ноги у него болели. Он был рад, что утром поедет верхом. Сон все-таки его сморил, и ему приснилось, что он смотрит из высокого окна на темное море деревьев, плотно спутавших ветви. Далеко внизу между корнями ползали неведомые твари, он их слышал и знал, что они его вынюхивают и рано или поздно обнаружат.

Потом издалека донесся непонятный шум; сначала ему почудилось, будто ветер шумит в листьях огромного Леса; потом он понял, что это не листья, а волны далекого Моря. Он никогда не слышал шум моря в жизни – но во сне этот звук часто тревожил его. Вдруг он оказался один на просторе – не было ни деревьев, ни окна – ничего. Он стоял на плоскогорье, заросшем темным вереском, и в воздухе был незнакомый соленый запах. Подняв глаза, он увидел перед собой стройную белую башню, одиноко стоявшую на высоком скальном гребне. Его охватило желание взобраться туда и увидеть Море. Он полез по скале к башне, но вдруг в небе вспыхнул яркий свет и загремел гром.

Глава шестая. Старый лес

Фродо проснулся внезапно. В комнате еще было темно. Рядом стоял Мерри, в одной руке держал свечу, а другой барабанил по двери.

– Ну, будет тебе! Что случилось? – спросил Фродо, ничего не понимая и вздрагивая со сна.

– Что случилось! – воскликнул Мерри. – Вставать пора. Уже полпятого, туман такой, что ничего не видно. Поднимайся! Сэм готовит завтрак, даже Пипин встал. Я пойду пони седлать и вьючного сюда приведу. Буди лежебоку Мякуша! Он должен нас хотя бы проводить, пусть встает.

В шесть часов пятеро хоббитов были готовы. Мякуш еще зевал. Тихо, почти крадучись, они вышли из дома. Впереди Мерри вел в поводу навьюченного пони. Мокрые листья на деревьях блестели, с каждой ветки капало. Вынырнув из-под деревьев за домом, дорожка пошла полями. Трава поседела от холодной росы. Было совсем тихо, и дальние звуки слышались очень отчетливо: гомон домашней птицы, стук чьей-то калитки.

Пони стояли в сарае на лугу: небольшие, упитанные и крепенькие, каких любят хоббиты; на них нельзя быстро скакать, но они прекрасно выполняют тяжелую работу от зари до зари. Усевшись верхом, путешественники въехали в туман, который потревоженно раздвигался перед ними и зловеще смыкался сзади. Ехали медленно и молча. Примерно через час перед ними выросла Загородь. Она была высокая, и с нее свисала паутина в серебряных каплях.

– Как же вы через нее проедете? – спросил Мякуш.

– За мной! – сказал Мерри. – Увидишь.

Он свернул вдоль Загороди влево, и вскоре они подъехали к широкой яме. Загородь обходила ее, изгибаясь внутрь, а из ямы в землю полого уходил желоб с кирпичной кладкой по бокам. Кладка постепенно становилась выше, желоб превращался в туннель, нырял под Загородь и выходил в овраг с противоположной стороны.

Мякуш придержал пони.

– До свиданья, Фродо! – сказал он. – Лучше бы ты в Лес не ходил. Надеюсь, что вас не придется спасать раньше, чем день кончится. Но желаю вам удачи – сегодня и потом!

– Если на моем пути самым страшным окажется Старый лес, я буду считать, что мне очень повезло, – сказал Фродо. – Скажи Гэндальву, чтобы спешил на Восточный тракт: мы скоро на него выйдем и поскачем так быстро, как только сумеем. Прощай!

Остальные тоже закричали «Прощай!», спустились в желоб и скрылись в туннеле. В нем было темно и сыро. В дальнем конце оказались решетчатые ворота из толстых железных брусьев. Мерри слез с пони и отпер их, а когда они все прошли, толкнул двумя руками. Ворота захлопнулись, щелкнул запор. Звук получился зловещим.

– Все! – сказал Мерри. – Вы уже не в Хоббитшире, а на краю Старого леса.

– А то, что про него рассказывают, правда? – спросил Пипин.

– Не знаю, что тебе рассказывали, – ответил Мерри. – Если старые сказки, которыми Мякуша няньки пугали, про гоблинов, волков и всякое такое, то неправда. В них я, конечно, не верю. Но Лес этот странный. Все здесь вроде живое, понимает, что вокруг делается, не так, как в Хоббитшире. И деревья здесь не любят пришельцев. Они следят. Обычно они только следят, ничего особенного не делают, во всяком случае, днем, при свете. Иногда какое-нибудь совсем неприветливое ветку сбросит, или корень выставит, или петлю из плюща на тебя закинет. А ночью вещи пострашнее происходят, мне рассказывали. Я здесь после захода солнца был всего раз или два, да и то возле самой Загороди. Мне показалось, что все деревья перешептываются, сообщают друг другу новости на непонятном языке; и ветви качались и трогали друг друга без всякого ветра. Говорят, что эти деревья ходят, могут окружить чужака и придавить. Однажды давным-давно они в самом деле напали на Загородь: подошли к ней, вросли в землю рядом, перегибались через нее, спускали ветки наружу. Но хоббиты пришли, порубили сотни деревьев, разложили большой костер и выжгли в Лесу длинную полосу восточнее Загороди, недалеко отсюда. Лес больше не нападал, но стал еще враждебнее. Там, где был костер, до сих пор просека осталась. На ней ничего не растет.

– Тут только деревья опасные? – спросил Пипин.

– Говорят, что в глубине Леса странные твари живут, – сказал Мерри, – не здесь, а подальше. Я их не видел. Но тропы кто-то прокладывает. Когда в Лес входишь, обычно встречаешь тропинки. Но они время от времени передвигаются и странно переплетаются. Тут близко начинается довольно широкая тропа к Паленой Просеке, примерно в том направлении, куда нам надо, на восток и чуть-чуть к северу. Она старая и недавно еще была. Попробую разыскать.