Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 15

Сквозь туман образов из прошлого он слышал голоса беседующих, и он даже улыбался и что-то отвечал им, так что никто, кажется, даже не заметил, что он на большую часть не здесь. И не в прошлом даже – в фантазиях, которые как бы исправляли, заслоняли на время – то время, пока он не сможет с ними совладать и загнать в рамки – это прошлое. Быть может – Земля, на которой он не бывал, и эта самая рождественская ёлка, сверкающая волшебными огнями в окне родного дома, и медленный сказочный танец снега, и игра в снежки всей семьёй… Снег он, конечно, видел не раз. Но где бы он его ни видел – в снежки им не играли. Долгожданный подарок в яркой обёртке – он не конкретизировал, что бы это мог быть за подарок, останавливаясь лишь на этой яркой обёртке и общем чувстве восторга в момент разворачивания… Просто получает то, о чём мечтал – и радостно бросается на шею отцу, трётся щекой о его колючую бороду, чувствует ладонь матери, гладящую его волосы… Он встречает отца из долгой поездки, забирается к нему на колени, крутит пуговицы мундира, требует рассказать всё-всё, хотя знает, что не поймёт и половины… Он просит мать почитать ему на ночь сказку – например, ту самую «Мудрец и гоки», и засыпает, убаюканный её нежным, ласковым голосом… Его учат играть в бадминтон, ему помогают делать домашнее задание, его первый раз берут в гости к родственникам, живущим в другом городе… К нему подносят крохотный сопящий свёрток: «Смотри, милый, это – твой брат Дэвид». И он вот так же злится, когда этого младшего брата поручают его заботам, и его надо кормить молочной кашей на завтрак, делиться с ним игрушками, на прогулках следить, чтоб он не упал, не промочил ноги, не потерялся… А потом появляется интерес – ведь его же можно столькому научить, воспитать из него помощника и друга… А потом ответственность – убедить родителей, что их можно отпускать вдвоём, научить младшего брата ездить на велосипеде, защитить от старших задир – пусть знают, у него есть старший брат, ещё только раз пальцем тронут и пусть пеняют на себя… А потом гордость – такая, как выразил некогда Ганя: «Ведь эта мелкота на моих глазах выросла!» У них есть общие детские секреты, есть вместе набитые шишки, и брат смотрит на него с восхищением и доверием – как на старшего, умного, сильного… Как на пример…

Довольно, он помнит, кто он и где он, он взял себя в руки, вырвал из яркого, сказочного, увы, не принадлежащего ему мира. Из сияющей бездны… Он знает, что отдал бы всё, чтоб кануть в неё весь, без остатка… Но что он может отдать? Что у него есть?

– …Ну, тут-то за них можно не беспокоиться… Взрослые уже, да и там простор для выдумок небольшой, есть, кому присмотреть, не до баловства…

– Думаю, да… Хотя уверен, они всё равно что-нибудь придумают.

– По-моему, замечательно, что они смогут пробыть там два дня… Два дня это мало, конечно, но для начала в самый раз. Я жду вашу книгу первой, Винтари, имейте в виду! Потому что возлагаю на неё большие надежды. Может быть, она пробьёт наконец стену молчания между мирами. Я действительно надеюсь после неё увидеть хоть сколько-то молодых центавриан в наших рядах. Я не хочу, чтоб они восприняли рейнджеров как романтическую сказку, но я хочу, чтоб у них была информация. Объективная информация. Просто чтобы они знали, что такое анлашок. Чтобы те, кто чувствуют такой зов в своём сердце, просто знали, куда им идти. Пока что, за всю историю, из вашего мира пришёл всего один рейнджер. Вам непременно стоит познакомиться с Аминой Джани, это замечательная, очень сильная и умная девушка. Я рада, что ей удалось добиться своего, уверена, она пойдёт далеко.

– А мы уже знакомы. Вы правы, она замечательная. И я очень горжусь, что она представляет наш мир в анлашок.

Утром они вышли в гостиную одновременно. Дэвид уже был одет на выход.

– Как удачно, что вы уже готовы! Можем выдвинуться прямо сейчас, нас уже ждут.

– Сейчас? Но… не завтракая?

– Искренне не советую.

– Что?

– Отправимся сейчас. Не волнуйтесь, от этого не потеряете ни вы, ни кто-либо ещё. только приобретёте.

– Предполагается, что мы позавтракаем там?

– Поверьте мне.

– Что ж… Тогда я быстро, возьму свои вещи.

Что сказать, в центаврианские традиции вполне укладывалось приходить в гости голодным, чтобы суметь оценить хозяйский стол как можно более глубоко и всесторонне, иногда, отказавшись что-то попробовать, можно и оскорбить невзначай. Минбарские традиции были в этом плане куда более сложными, а главное - кулинария Минбара… ну, совершенно схожа была с центаврианской. И если уж рейнджеры питаются скромно по минбарским-то меркам - значит, приходить туда лучше сытым, чтобы не огорчать своей голодной физиономией. Как они умудряются при таком рационе показывать чудеса физической подготовки, вот что надо как-то уложить в голове… Но если Дэвид считает, что в данном случае правильнее так, то ему виднее, менее всего хотелось бы сейчас тратить даже минуту на споры.

Отправиться только вдвоём, на целых два дня, в лагерь рейнджеров! Иметь возможность всё увидеть своими глазами, поприсутствовать на тренировках и даже попросить несколько уроков, задать вопросы не только простым рейнджерам, но и мастерам, наставникам… О таком разве что мечтать можно было. Действительно, более тесное знакомство Дэвида со своей дальнейшей будущностью должно было однажды состояться, но то, что это коснётся и его - большая удача. Невозможно переоценить, что сейчас анлашок стали гораздо более открытой миру структурой, это не уменьшает интереса к ним, но делает меньше страх, прежде останавливавший тех, кто просто хотел узнать больше, без намерения присоединиться к ним. Интересно, насколько реально попросить о помощи Амину Джани? Она могла бы быть его рецензентом, оценить качество его переводов на центаврианский, конечно, она изучает минбарские языки всего год – зато, как рейнджер, имеет ни с чем не сравнимую практику…

Эйякьян был, как и многие рейнджерские лагеря, хорошо сохранившейся покинутой базой касты воинов, ещё с доваленовских времён. Расположенный на берегу реки, идеально вписанный в рельеф, он произвёл на Винтари впечатление с первого взгляда, и он тут же сунулся в рюкзак за блокнотом, в котором делал путевые заметки. Скомканный лист из детства всплыл в памяти. Если б он не был тогда хорошим мальчиком, серьёзным, послушным, понимающим. Если б не забросил «нелепую мазню». Может быть, сейчас он мог бы запечатлеть открывшуюся ему картину, вряд ли это было бы просто, найти самые правильные, самые близкие штрихи и краски, чтобы передать простор и чистое сияние неба вокруг, древних камней, молчаливых свидетелей истории и славы, но гораздо сложнее искать для этого слова. Ещё издали они заметили скопление народа, напоминающее больше стихийное собрание, нежели тренировочное построение, и это не огло не быть интересным. Подойдя ближе, они увидели увитую цветами каменную глыбу, у подножия которой лежали большие плетёные корзины.

– Что это? Какой-то праздник?

– Верно, - обернувшись, они узнали Ше’Лана, - древний нарнский Праздник Даров. Вступление в ряды рейнджеров не означает отказа от своей религии и своих традиций – в той, конечно, части, что не противоречит принципам анлашок… Г’Кар, ещё когда был с нами, часто говорил, что хорошие традиции нужно возрождать, а плохие забывать. Праздник Даров – несомненно хорошая традиция. В прошлом году, к сожалению, мы не смогли его провести… Изначально это праздник деревенский, праздник крестьян, но постепенно он проник и в города. К этому дню каждая семья, кроме самых бедных и неимущих, плетёт большую корзину и наполняет её пирогами, которые пекутся в ночь перед этим днём, чтобы наутро они были ещё горячими. Ночью, тайно, чтобы никто не видел, эти корзины выставляются к столбу на центральной площади или к воротам деревни. Дары предназначались главным образом для нищих и сирот, для проходящих через деревню путников, но любой мог подойти и вкусить от любого пирога. Корзины совершенно анонимны, никто не знает, где чьи дары, более того, объявлять об этом, хвастаясь количеством принесённого, считалось дурным тоном. Это общий стол, к которому приглашаются все, но главное место за ним уступается самым нуждающимся. Так же в этот день в домах принимали бедняков и путников, и девушки в каждой семье, непременно девушки на выданье, одаривали их специально сшитой для этого одеждой и обувью. Девушки готовились к этому дню заранее и усердно – случалось, под видом нищих бродяг из далёких деревень приходили в поисках невест… «Если нищего одела и накормила – так и семью оденет и накормит». Эту традицию мы здесь не воспроизвели – девушек у нас тут вообще всего две, и на рукоделие тоже как-то времени нет… Ну, сельское хозяйство в военном лагере тоже не особо процветает, но всё необходимое мы загодя купили и оставили в общем доступе на складах… Странно…