Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 199

«Доброты, прощения, любви, заботы» - мысли Алана метались от одного слова к другому, и ни одного не могли выбрать.

Андрес захлопнул крышку автомата, подключил его обратно к сети, пробежался по кнопкам… Стукнул по панели кулаком… Автомат плюнул коричневой пеной, разлетевшейся от металлического поддона брызгами, немного погудел и затих.

– Не, похоже, так просто всё быть не могло, тут повозиться придётся… Ну не знаю даже, что сказать тебе, Алан. Сам попробуй понять это. Я вот, в конце концов… И изначально тебя, в общем-то, не собирался ненавидеть, но предполагал же, грешным делом, когда Виргиния заговорила о своих подозрениях, что это и ты можешь быть… Мало ли, может быть, это, пока ты наблюдался у врачей, с твоими мозгами что-то сделали, мир-то не без добрых людей, чтящих добрые традиции Корпуса… Но пообщался с тобой и понял – ты и сам от жизни огрёб… А Андо… Ну может, я и неправильно всё понимаю… Но понимаешь, мы ж не только продолжение своих родителей, мы и сами по себе кто-то, нам свою жизнь жить… Особенно теперь. Не для того ведь они за нас умирали, чтоб мы и теперь продолжали войну… То есть, знаешь, парень, я сам не пацифист ни в коей мере, во мне самом война – не закончена, я просто знаю это, и знаю, почему, и знаю, что это разумно, оправданно… Пока есть вот такие сволочи, как… как этот Виктор. До тех пор и в моей жизни смысл есть. Чтобы, если кто-то, как вот сейчас, не успел – случайные лорканцы, рейнджеры Альянса… Я сам успел, быть может. Раздавить гадину. Но вы-то не должны. Вы-то – дети.

Проходя мимо рубки, Андо услышал любопытный разговор.

– Да, что ни говори, а мальчишку-то понять можно… - генерал Аламаэрта медленно покручивался на кресле, ощущение, видимо, ему неосознанно нравилось, их собственные кресла были неподвижны и вообще малоудобны, - много, конечно, об этом говорят наши святейшества… Да много понимают тут! Думается мне, ваши женщины интересуют молодых не тем, что демонстрируют свои прелести или сексуальную доступность, как у нас говорят, это-то не самое интересное, хотя и это, конечно, тоже… А умом своим. У одной вашей женщины, даже самой простой, ума больше, чем у нас на целую женскую церковь придётся. Я вот говорил с Далвой, вашим медиком… Приятная женщина. Серьёзная, образованная, степенная. И не видел я, чтоб она обнажалась и завлекала мужчин. А вот умной беседой – это да, завлечь может… Жрецы б сказали, конечно, что в знании тоже живёт разврат… У нас вот женщины не учатся. Зачем им, вроде как? У них и так забот полно – дом обихаживать, детей растить, быт мужу обустраивать, чтоб доволен был… Зачем голову лишними заботами засорять… Хотя, конечно, нужно, чтоб женщина была набожна, чтоб детей в вере наставляла… Но они даже писание не читают сами, их и читать не учат. У них свои церкви, там с ними специальный женский учитель беседы ведёт – это обычно преклонных лет старец, уже физиологически не способный бросить какую-то тень двусмысленности, что остаётся один с чужими жёнами и непорочными девами… В общем-то, и всё общение у них, а обычно дома сидят. И что вот с них возьмёшь? Ну да, готовят, стирают, детишек рожают и нянчат… Оно конечно, с женой хорошо, тепло, и домой приятнее возвращаться… да сонно как-то. Я вот женат. Заставили… Ну, как – заставили, я и сам не так чтоб сильно против был. Нельзя без жены-то, одному тяжело, а в казарме или в родительском доме всю жизнь не проживёшь. Ну, жена… не так чтоб красивая, но ничего. Воспитания очень правильного, образцового, можно сказать. Прихожу – ходит вокруг, то, сё, лишнего действия совершить не даст, всё принесёт, всё сделает…

– Щебечет?

– Что? А, нет, это не принято. Жена молчалива должна быть, лишней болтовни у нас опять же не одобряют. Болтовня – удел жрецов. Жена должна быть тиха, глаза лишний раз не поднимать, без разрешения мужа не вставать и не садиться, быть расторопной, исполняя его приказания… Вот и представьте, какая это жизнь-то? Опять же, именно то, для чего женщина вообще… Ну, то есть, вот у вас для чего… Ну, как говорят – для чего… Не очень-то. Тоже не принято. Всё скромно, никакого излишества. Оно правда, мы об излишествах мало что знаем, так что обычно всем довольны. Но вот где знание – там и правда, недовольство. Какие там утехи, что плотские, что душевные. Не поговорить даже… Я как-то раз пришёл со службы мрачнее тучи – проблемы у нас тогда были серьёзные… Она носится – ужин, ванна для омовения, одежда моя домашняя, курительница для вечернего восхваления, смотрит, чего ещё пожелаю. Я ей давай рассказывать – сам не знаю, что нашло, так захотелось выплеснуть, пожаловаться… А она вытаращилась так – и в глазах ну ни капли понимания, просто вот девственная чистота. Как с животным или со стенкой говорю, честное слово. В другой раз выразился я, как Надзирающий за верой у нас надоел хуже не знаю чего – лезет в каждый след, где не понимает ни черта, с рекомендациями своими, и так-то тошно, а ещё его слушай… Так она зажала уши и убежала – всю ночь, наверное, страдала. С одной стороны – ересь такую слышала, с другой – непочтение к мужу тоже грех… Вот, так и живём, а иначе у нас и не бывает. А вот когда узнаёшь, что у других бывает… Как тут не соблазниться-то? Думаю, потому Послушник и украл вашу девчонку – насколько ж привлекательней женщина становится, когда с ней ещё и поговорить можно. У нас женщина… для тела только, для души, для сердца – ничего. Ни любви, ни… Какая любовь? Разве в кровать или чашку с похлёбкой влюбляешься? А вот то же самое, часть дома. В старых песнях, ещё из старого мира привезённых, есть про любовь – но их не поёт уже, считай, никто – некому петь, и для души не полезны. У вас женщина товарищем может быть, может выслушать, понимать, совет дать, помочь… У нас между женщиной и мужчиной пропасть. Мужчина только с другим мужчиной поговорить может, если доверяет ему, конечно. Но любовь-то с мужчиной невозможна всё равно…

– Ну, это как сказать… - прыснул капитан Ли, - хотя у вас наверное, представляю… Ещё додуматься надо.

На лице генерала отразилось полное непонимание.

– Ну, в ваших лекциях о развращённости других миров, видать, пробелы есть.

– А? Это вы, капитан Ли, о том, что ли…

– Ну, в нашем мире – да и не только в нашем, насколько знаю – такое мало, но бывает. Когда мужчина предпочитает не женщину, а другого мужчину.

По лицу лорканца пронеслась гамма эмоций.

– Помилуй всевышний… Всё же странные вы, сложно вас понять! Конечно, я не судья чужому пути, чужим традициям… Но как же такое возможно? Ведь из природы ж исходя невозможно. Как же у вас допускается такое?

– Ну, космические корабли, строго говоря, мать-природа тоже не создавала. Как допускается… Раньше хуже допускалось, у нас тоже нетерпимости всех видов во все времена много было. Но время идёт, мы становимся цивилизованнее, 23 век к концу идёт всё-таки… Ну, вот мне, если честно – как-то плевать. Меня это никогда не касалось, сам я мужчинами не интересовался, а мужчины, насколько я знаю – мной. И половина человечества, думаю, примерно так же считает. Личная жизнь, она на то и личная. Нет, много, конечно, и тех, кто не понимает, не принимает, очень агрессивно так не принимает… Из религиозных тоже соображений, или ещё каких-нибудь… Но это, опять же, не официальная позиция, а личное дело. Да и, то, что вы сказали – есть мужчина, есть женщина, и всё вроде бы просто – у нас и у вас да… А вот есть, например, расы, которые гермафродиты. Или делятся на иное количество полов.

– А какой ещё-то может быть пол, кроме мужского или женского? Средний, что ли?

– Вроде того. Что-то вроде рабочих, бесплодных особей у насекомых, или, наоборот – в зачатии нового существа участвуют два пола – мужской и женский, а вынашивает и выкармливает уже некий третий…

Система требовательно пискнула, сообщая о готовности к выходу из гиперпространства.

– Так… Что-то маркировка приводного маяка меня как-то тревожит… Какого чёрта их в сектор Центавра-то принесло? Хотя центавриане, как ни крути, конечно, народ интересный, да и с лорканцем центаврианину найдётся, наверное, о чём словом переброситься… не в плане религии, в смысле… А это ещё что такое?