Суженый-ряженый - Крылова Елена Эльмаровна. Страница 9
-- Ладно, оставим пока вопрос о моей репутации. Расскажите-ка лучше, чем вы, Таня, занимаетесь в Эрмитаже.
-- Английской живописью девятнадцатого века, -- сообщила она со спокойным достоинством.
-- Очень аристократично. К архитектуре, правда, отношения не имеет, особенно к современной.
Его сарказм ничуть Таню не смутил.
-- У меня разносторонние интересы, -- не теряя своего спокойного достоинства, ответила она.
Захаров опять хмыкнул и сунул визитку в нагрудный карман рубашки.
-- Я бы, Таня, тоже дал вам свою, но... -- он сделал неопределенный жест рукой, -- к сожалению, на сегодня они у меня уже закончились.
-- Такой большой спрос? -- Удержаться от ехидной реплики было просто выше ее сил.
-- Ага. Думаю, это после вашей статьи.
-- Ну да, какая-никакая, а все-таки реклама, -- снова съехидничала Таня.
-- Сколько скепсиса! А между тем дело именно так и обстоит, и кто, как не искусствовед, должен уметь правильно оценивать воздействие печатного слова, -- не остался в долгу Захаров. -- Кстати, Таня, вы подали мне идею. Не переименовать ли нам нашу фирму? "Захаров и Линденбаум" звучит, конечно, весьма респектабельно, но... слишком уж ординарно, вы не находите? Как вам "Замок с привидениями"?
Изображая интенсивный мыслительный процесс, она секунду помолчала, а потом изрекла:
-- Пожалуй, что-то в этом есть, только вот...
-- Да? -- с готовностью подхватил Захаров.
-- Ваши дома не так уж велики, -- с серьезным видом сказала Таня, -- слишком большая плотность привидений на квадратный метр может отпугнуть клиентов.
-- Пожалуй, вы правы, лучше назвать "Замок с привидением". Скромненько и со вкусом. Надо будет Витьке предложить.
-- Глеб... -- она немного помедлила, понимая, что едва ли получит честный ответ на свой вопрос, но все же не задать его не могла, -- вы обиделись на меня за статью?
Захаров пожал плечами:
-- К параллелям со своим великим однофамильцем я привык еще в Академии, но вообще-то, Таня, любопытно было бы узнать, почему вы так на меня взъелись. Уж не в ту ли памятную ночь вы сочиняли свою статью?
Рискуя услышать обвинения в мелочности и предвзятости, отпираться она тем не менее и не подумала.
-- Именно в ту самую.
Захаров расхохотался:
-- Оказывается, мне даже повезло, ведь вы вполне могли обвинить меня во всех смертных грехах!
-- Не стоит мне приписывать такое великодушие, -- усмехнулась Таня, -- мое вдохновение целиком и полностью базировалось на уверенности в том, что вы виновны во всем, включая падение Римской империи.
-- Какой именно, первой или второй? -- уточнил Захаров, сворачивая на подъездную дорожку к ее дому.
-- Обеих! -- не стала мелочиться Таня.
9
Обладая весьма живым воображением, Таня легко представила себе, как она будет ковылять от машины к парадной в своих разновысоких лодочках, а главное, как это будет смотреться со стороны. В частности, со стороны Захарова. Конечно, можно разуться, это скажется благотворно на ее походке, но отнюдь не на ее новых чулках... Да черт с ними, с чулками, и не то в жизни теряем! Итальянские туфли, например. Впрочем, черт с ними, с туфлями. И с чулками тоже.
А вообще интересно, что принято в наши дни у рыцарей в сверкающих доспехах: бросать спасенных дам у порога их дома или нести на руках прямо в интимный уют квартиры?
Перед мысленным Таниным взором мгновенно возникла картинка, на которой Захаров нес ее на руках. Она даже уловила участившийся стук сердца в его груди и ощутила его прикосновение на своем теле...
Но тут собственное воображение подложило ей свинью.
Дело в том, что полностью открыть дверь их парадной не удавалось еще никому. Благодаря очень жесткой пружине она сей же час начинала закрываться, демонстрируя торжество закона Гука, того самого, который проходят в школе на уроках физики. В Танином видении Захаров едва успел протиснуться в катастрофически быстро сужающуюся щель, когда ее уцелевший каблук зацепился за дверную ручку, изящная туфелька слетела с ноги, и благородный рыцарь об нее споткнулся. Он уронил свою драгоценную ношу, сам обрушился сверху, а норовистая дверь их с шумом прихлопнула.
Стряхнув с себя наваждение, Таня подумала, что Захаров и в самом деле наверняка вознамерится ее проводить, тогда будет невежливо не пригласить его на чашечку кофе. Почему-то в памяти всплыло собственное заявление, что любовник ей не нужен... О Господи, при чем здесь это? Речь ведь идет всего лишь о кофе.
-- Спасибо, Глеб, что подвезли, вы меня действительно очень выручили, -- светским тоном поблагодарила Таня. -- Надеюсь, для вас это был не слишком большой крюк.
-- Не слишком. Я вас провожу, -- Захаров открыл дверцу машины, -- а то вы, Таня, имеете опасную привычку ездить в лифте с незнакомыми мужчинами.
-- Я никогда...
Дверца захлопнулась, и возражать стало просто некому. Впрочем, секунду спустя она смогла продолжить:
-- ...не езжу в лифте с незнакомыми мужчинами. -- Таня снизу вверх смотрела на Захарова. -- Вы потратили на меня так много времени, думаю, теперь я как-нибудь и сама справлюсь.
Не очень-то у нее это получилось. Едва не потеряв равновесие, она уцепилась за галантно протянутую ей руку и подумала о том, что туфли надо бы все-таки снять.
-- Вот видите, сами справиться вы никак не можете, -- констатировал Захаров и, закрыв машину, подхватил Таню на руки. -- А в знак благодарности можете угостить меня чашечкой кофе. Если, конечно, ваши родители не против довольно поздних визитов. Я так понял, вы живете с родителями?
-- Неужели найдутся родители, которые не предложат чашечку кофе спасителю их дочери, пусть и сколь угодно поздно? К тому же мои на даче, -- усмехнулась Таня и зачем-то добавила: -- Отец собирался приехать в город только завтра.
Совсем как несколько минут назад в своем видении, но только теперь уже наяву, она ощущала его прикосновения и даже уловила чуть участившийся стук его сердца. Впрочем, подобным образом человеческий организм реагирует всегда, когда получает дополнительные физические нагрузки.
Макс Годунов, муж Леры Свиридовой, придержал предательскую дверь, так что миновать ее удалось без потерь. Если, конечно, не считать Таниного открытия, что не так уж это приятно, когда мужчина носит тебя на руках. Во всяком случае, на руках у Захарова она чувствовала себя неуютно. Ну а он, несмотря на дополнительную физическую нагрузку, с легкостью преодолел несколько ступенек и остановился со своей ношей перед лифтом. Тот как раз с присущим ему лязганьем прибывал на первый этаж.
Едва лишь металлические створки начали раздвигаться с привычным леденящим кровь звуком, Таня заметила, как в глубине кабины расширяются от изумления глаза Ирочки Булыгиной.
Во взгляде Макса также читалось умеренное соседское любопытство. Интересно, узнал ли он красную "тойоту"? Лучше бы все-таки не узнал. В противном случае дружеское любопытство Леры вряд ли будет лишь умеренным. А Захаров, как назло, еще и тачку свою оставил на том же самом месте, что в ночь светопреставления.
Впрочем, хотя истошное кваканье, оглашавшее в ту ночь окрестности, разбудило бы даже мертвого, Макс вовсе не обязан был подходить к кухонному окну, ведь только из него он смог бы увидеть стоявшую во дворе машину. Если, конечно, был тогда в городе. Однако среди многочисленных соседей, имеющих выходящие во двор окна, уж точно кто-нибудь опознал и "тойоту", и ее хозяина. О том, где Захаров провел ту ночь, никто из них даже не догадывается, зато сегодня каждый может видеть, кого он несет на руках.
Таким образом, дальнейший ход обобщенной соседской мысли представлялся Тане вполне очевидным. И ничего тут не поделаешь. Разве что отбиваться, дрыгая руками и ногами. В этом случае соседи смогут посмотреть незабываемое представление. А еще можно повесить на себя большой-пребольшой плакат: "Я не его любовница!!!" И тогда уж точно все будут уверены в обратном.