Жажда наслаждений - Дивайн Тия. Страница 18

— Спасибо, Джайлс, — сказал Питер, с трудом сдерживая ярость и пронзая Джайлса таким взглядом, что тот все понял и удалился. — Черт побери.

Он повернулся к Элизабет:

— Я клянусь, тот мужчина желает тебя. Теперь он послал Джайлса в качестве своего глашатая. Ты можешь вспомнить хоть один раз нашего уединения, когда он бы нас не прервал?

— Ни одного, — согласилась Элизабет. Николас действовал согласно плану: заставить Питера поверить в то, что она может интересоваться наследником Мейси. Забавно, что Питер все воспринял наоборот.

— По какой-то гнусной причине он пытается не дать нам ни минуты наедине. И вот пожалуйста — приходит слуга. Он не хочет, чтобы другой мужчина даже разговаривал с тобой. Поэтому я преисполнен решимости вывести его на чистую воду и разрешить вопрос о его личности. Ты поддерживаешь меня, Элизабет?

— Абсолютно.

Все, что он скажет, все, что пожелает.

— Я уже не в настроении заниматься любовью, поэтому предлагаю спуститься на ленч и обдумать, как проследить за ним до приезда нотариуса.

«Будь покорной. Что бы он ни захотел, что бы он ни сказал, соглашайся с ним».

— Если ты считаешь, что так будет лучше, — сказала Элизабет.

Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Моя милая Элизабет. Когда все уладится, у нас будет все время на свете.

Она колебалась, стоит ли сейчас запустить руку между его ног, чтобы немного оживить ситуацию. Однако… он же не в настроении для занятий любовью.

— Не могу дождаться того момента, — прошептала она, ощущая легкую благодарность Джайлсу за неожиданное вмешательство. Могла ли она сейчас отдаться Питеру, все еще ощущая вкус Николаса на губах?

Она не хотела ни о чем думать, и ей уже не нужно было принимать никакого решения. Слава Богу.

Она покорно последовала за Питером.

— Мы позволяем ему вести себя здесь по-хозяйски.

Элизабет взглянула на отца и опустила свою чашку с чаем. Он продолжал жаловаться. Похоже, ей так и не удастся прожить с Николасом в мире хотя бы минутку.

— Он больше похож на заблудшую овцу, отец.

— Значит, нам нужно всего лишь дождаться приезда нотариуса, — проворчал ее отец.

— Нам больше ничего не остается делать. И, честно говоря, тебя вообще ничего не должно касаться. У тебя будет все, что нужно. А вот о моем будущем еще ничего не известно.

К тому же ее всегда злило, что из ее несчастливого брака по расчету наибольшую выгоду извлек именно отец. Хотя он никогда не упускал случая напомнить ей, что она получила все, о чем только может мечтать женщина: самую дорогую одежду, прекрасно обустроенное загородное имение, дом в Лондоне, социальный статус.

Страдание.

А затем муж умер, и все имущество перешло к его наследнику. Черт, черт, черт…

До приезда мистера Гиддонза нужно было пережить еще один обед.

Сегодня меню было, как обычно, богатым: суп из воловьего хвоста, жаренные на шампурах устрицы, свиное жаркое с горчичной корочкой, филе камбалы под соусом, запеченный картофель, салат из огурцов, разнообразные сыры, шербет и пирог.

Во время подачи первого блюда никто не произнес ни слова. Все тайком наблюдали за Николасом, будто опасались, что он может стянуть столовое серебро.

Он же намеренно активно орудовал ножом и вилкой, заставляя всех нервничать; серебро и впрямь было великолепным — тяжелое, покрытое орнаментом с монограммами.

Мое..

Он чувствовал вокруг себя стену враждебности. Они думали о том же, о чем и он.

Все здесь теперь принадлежит ему. А они хотели доказать обратное. Был только один выход. Он оглядел всех присутствующих за столом. Гости были заняты десертом, кофе, малозначащими тихими разговорами, намеренно избегая его. Все считали часы и минуты до того времени, когда настанет пора ложиться спать. Придумывали способы, как держать его взаперти. Но у них не получалось. Всегда есть враг…

Гнездо гадюк, готовых ужалить в любое мгновение.

Кто из них больше всего терял? Ответ был ясен: Элизабет. Прекрасная, роскошная, созревшая для постели Элизабет. Может быть, атмосфера за столом была частью ее плана?

Никогда не знаешь, кто может оказаться твоим врагом…

Он взял себе порцию шербета; вкус показался очень кислым. Николас глотнул кофе, чувствуя, как горячая волна встречается со стеной холода у него в горле.

Все смотрели на него, напряжение нарастало.

Они чего-то ждали… но чего?

Они переглядывались между собой, как будто что-то обсуждали, однако никто не решался заговорить первым.

И наконец начал Виктор:

— Я скажу. Нам необходимо себя защитить. Нам ничего не известно о пришедшем к нам внезапно человеке. Тот ли он, за кого себя выдает? Он ведь может убить нас, пока мы будем спать.

Вот она, горькая правда — все его подозревали. И только революционер был достаточно храбрым или глупым, чтобы выразить всеобщее мнение.

— А зачем мне вас убивать? — спросил Николас. — Разве от вашего убийства мне будет какая-то выгода?

— Время разграбить дом и исчезнуть, — возразил Виктор. — Мы можем проснуться завтра утром и обнаружить, что все исчезло. Что вы только обманывали Элизабет, для того чтобы ограбить ее. Но не стоит беспокоиться, Элизабет. Я, — он выпятил грудь, — буду следить за ним денно и нощно начиная с настоящего момента. Я буду знать каждый его шаг…

— И мне тоже, — вдруг сказал Питер, — не нравится создавшаяся ситуация. Думаю, нам нужно будет по очереди следить за ним пока не прибудет нотариус и не подтвердит его права на наследование.

— Великолепный план, джентльмены, — с воодушевлением сказал Николас. — Действительно, установите стражу у моей двери. У меня нет абсолютно никаких возражений.

Все смотрели на него.

Он в упор взглянул на Элизабет.

— Мне нечего скрывать. Я тот, за кого себя выдаю. Элизабет получила письмо от нотариуса. Однако раз уж вы так серьезно относитесь к моей персоне, я соглашусь со всем, что вы решите предпринять. Тебя удовлетворит такой ответ, Элизабет?

Она первая отвела взгляд.

— Я не… — начала она и остановилась. Она не была уверена в действенности таких мер. Они только приведут к недоступности для нее ночью Николаса. Может быть, оно и к лучшему. — Не склоняюсь ни к чьему мнению.

— Ты же знаешь, что я Николас Мейси.

— Я поверила письму мистера Гиддонза, но все остальные, похоже, сомневаются.

— Ты слишком много принимаешь на веру, моя дорогая Элизабет, — сказал Питер. — Ты ничего не знаешь о нем, кроме того что написано на куске бумажки, которую с легкостью можно подделать.

Я слишком много знаю, язвительно подумала Элизабет, и не могу выкинуть свою осведомленность из головы. Однако с таким знанием далеко не уйдешь. Завтра приедет мистер Гиддонз, ответит на все вопросы, а до тех пор Николас будет находиться под стражей и наблюдением.

Она не была уверена, что выдержит еще день постоянных подозрений… или Николаса, оказывающегося на ней чуть не каждую минуту.

Она встала.

— Джентльмены…

Время выпить сладкого ликера в компании людей, которых связывают не такие уж сладкие отношения.

Сегодня ее отец, Виктор и Питер окружат Николаса вниманием, таким же плотным, как ткань смирительной рубашки. У нее будет возможность что-нибудь предпринять, что-нибудь найти. Может быть, Минна вдруг вспомнит, где видела Николаса.

Дураки. Он еще ни к кому не испытывал такого презрения. Они просто не знали, с кем связались. Но ему было уже не важно.

С того момента как он впервые ступил на землю Шенстоуна, он понял, что ему нужно.

Она?

Нет. Ему нужно удовлетворение от сознания того, что ему удалось одержать триумф над Уильямом Мейси. Отомстить за отца, хотя и после его смерти.

И разоблачить Невидимую Руку.

Однако он не знал, что ему было нужно на самом деле, пока не увидел все собственными глазами.

Он желал Шенстоун.

Он не думал, что у него появятся такие мысли. Все было слишком неожиданно: он почувствовал, что вернулся домой.