Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 121

Это больно.

– Встань с пола, – скомандовал Нильс, а я не сразу поняла, что парень уже давно стоит надо мной. Взглянул на него, я медленно, слегка морщась от боли, которая была из-за столкновения об пол, поднимаюсь. Рука проскальзывает в задний карман, куда я прячу смятый конверт. Я, опустив голову, смотрю на пол, смирно ожидая какого-то действия от него. Если он намеревался сделать мне больно, то это был самый подходящий момент.

С минуту он молчал. Неторопливо, парень сделал шаг в сторону и долго, почти черепашьим ходом обошел меня. Его взгляд я чувствовала везде, где могла бы. Он с чувством некого спокойствия, что окатило его, над чем-то задумался. Я не смела шевелиться. Покорность, значит покорность. Мое дыхание начало восстанавливаться, но жесткая боль где-то царапала меня внутри, точнее в душе. Быть с человеком и не знать его сущности, однако, не очень хорошо.

– Я хочу, чтобы ты сняла свою кофту и джинсы, – неожиданно заговорил он, остановившись на втором круге за моей спиной. Растеряно, я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Паника и жуть вперемешку забились во мне, но я не подала виду, лишь ошеломленно выдохнула, услышав его очередной приказ.

Мои неугомонно дрожащие руки легли на застежку джинсов. Опасение, что он может причинить мне вред промелькнули в голове, но Нильс задумал что-то более сложнее, нежели просто изнасиловать меня. В любом случае, он знает, что покорность будет еще долгое время, пока я не приду в себя, и, кажется, он этим жестоко пользуется сейчас. Я, расстегнув ремень, приспускаю джинсы, умоляя себя не показать, как я боялась и дрожала. Страх был всюду, во мне, около меня, сзади меня. Но это не помешало покорному действию, когда я нагнулась и лишилась джинсов. Мои действия были затяжными и тягучими, но я не пыталась злить его, я пыталась обуздать гордость и закрыть ее в ящике, где ей место, пока рядом со мной Нильс Веркоохен. Моя гордость может лишь все испоганить, и тогда я пострадаю, вдвойне: Нильс свершит расторжение договора, и я увижу его глаза полные властности, дикости зверя, и не человечности.

Моя вязаная кофта, которую с утра выбирал сам Нильс, упала на пол, недалеко от моих джинсов. Быстрое смущение окутало меня, но все же это последнее, о чем я могла думать, когда исполняла его волю. Была ли я на грани? Да. Мне хотелось развернуться, посмотреть в его глаза, но я бы все равно нечего бы там не увидела. Я помню, когда мы говорили в машине, и он говорил со мной.

«Дай мне то, что я хочу. Дай мне то, в чем я нуждаюсь…»

Бери.

«Как бы ты не крутила ситуацию и не пыталась выкарабкаться, у тебя выход лишь один: идти со мной смиренно и верно. Лучше стало бы для всех, если бы ты добровольно пошла в мои руки»

Я иду, добровольно, видишь ли ты это? Ты рад?

– Хорошо. Подойди к своему столу, – голос холодный, как лед. Я кидаю взгляд на мой деревянный стол, где сложено полно учебных тетрадей и книг. Набравшись смелости, я решаю подойти к столу, как того желал Нильс. Мои коленки дрожат, и я почти не чувствую под ногами пол. Волнуюсь, чтобы он не сделал мне больно. Это было бы мне уроком, но все же, я получила уже свой урок, правда?

Я оказываюсь около стола, с трепетом в желудке наблюдая, как боковым зрением подошел и сам голубоглазый. Моя голова не поднималась, она была опущена, но мне это не помешало рассмотреть то, как одним махом руки, со стола, все свалилось на пол. Тело вздрагивает, когда я слышу, как на пол летит пластмассовый стаканчик и бьется об пол со всеми книгами, тетрадями, мелочами, что лежали на столе.

– Хочу, чтобы ты нагнулась над столом, – информирует он меня, а я ощущаю, как щеки увлажнились. Мне стоит лишь нагнуться над столом. Всего лишь над столом. Покорная, он покорил меня, сломал, растоптал говоря мне все прямо в лицо. Мне не за что больше цепляться. Я долго убеждала себя, Стефф, всех, что Нильс не тот, каким его видят, но это я его не видела, каким он являлся на самом деле.

«Ты роешь себе могилу, Роуз. Он убьет тебя, Роуз, Он дьявол, который погубить всех при промашке. Твоей промашке! Может этот дьявол и был в Раю, был любимцем Бога и был ангелом. Но его не просто так прозвали дьяволом, не просто так они враждуют с Богом и не просто так он падший ангел. Помни это, Роуз…» – как же была права Стеф, как же она была близка к истине.

«Нью-Йорк не перед кем не отчитывается и не извиняется, Роуз. Другим образом, тут ты можешь взять вверх над всеми, или ходить под ним. Мы не славные мальчишки, которые играются в детские игры, Роуз. Наше общество жестоко и упрямо принимает свои законы. Я не думаю, что он причинит тебе вред…» – Луи. Он пытался показать то, во что я не хотела верить. Луи знает Нильса, но он ошибается, если думает, что этот человек не способен принести мне боль. Он ее уже давно принес в мою жизнь.

«Подожди, разве он не должен был тебе отомстить? Роуз, я не настолько глупа. Тем более Нильс всегда хочет каких-то новых преград. А ты… стала одной из преград его жизни. Его. Он хочет присвоить тебя. Не могу поверить, что такой груз, как Веркоохен свалился на твои плечи. Но ты уверена, что стоить ему… отдавать так много?…» – взволнованная Алекса, которая знала о нем больше, чем кто-либо.

«Скромнице тут не место. Твой характер стал несносным, как только прибыла эта дура. Хочешь сказать, что какая-то глупая англичанка, которая вероятно побывала под Веркоохеным, и не один раз – достойна нас? Он ее привел лишь бы удовлетворить себя и показать, какая у него хорошая подстилка! Всем станет только легче, если он, наконец, заставит почувствовать эту покорность, будь то силой, будь то уничтожением!» – Одри и Найл, которые пошли против меня в тот вечер. Нильс действительно менялся и может поменяться, но ему это не нужно, совершенно.

«Ты видишь, какая разруха остается после тебя, Роуз? Я просто хочу тебя предупредить: если ты перейдешь хотя бы одному из нас дорогу, то должна будешь расплатиться, лично со мной, Роуз. Ты безобидна, ангелок, но все же, некоторая глупость в твоей голове присутствует…» – Гарри, который видит во мне препятствие их дружбе. Он донес до меня суть, что я не должна быть кем-то из них, и то, что я действительно только под Нильсом.

«Розали, наш договор – ты помнишь его? Тебе не стоит волноваться о том, чего не будет. Роуз, ты равна тем, кто находится рядом с тобой. Правда есть единственная ступень, через которую ты не можешь переступить – это я, Розали…» – Нильс, который не раз говорил мне о власти, подчинении, покорности.

В моей голове все перемешалось, я слышу каждого человека, который предостерегал меня об опасности, но почему я так стремилась сделать его лучше? Потому что верила – отвечаю на свой же вопрос.

Моя спина прогибается, своей грудью и животом, я касаюсь холодной поверхности стола, пропустив на своей коже волну мурашек. Он все еще был рядом и наблюдал за каждым моим действием. Он не трогал меня, но в это же время безжалостно добивал. Он не заставлял меня покорности и не принуждал, я это делала сама.

Как только понимаю, что Нильс начинает двигаться около меня, я молю Господа о том, чтобы Нильс сумел щадить меня. В такой момент можно обезумить от страха, но я пыталась варить в лучшее. Он не коснулся меня, и возможно именно это заставляло меня верить, что не коснется в дальнейшем.

– Боишься? – вдруг спрашивает огрубевшим голосом Нильс, присев около кучи тетрадей и книг, что-то ища. Я не могла сказать ему ответ, он это прекрасно зал и сам. Это было просто бессмысленно. – Так что в тебе, Розали? Паническая атака или страх связан со мной? – спрашивает Нильс, довольно легко, чтобы это было правдой.

Понятия не имею, издевался ли он в этот жуткий и колотящий мое сердце момент, но я лишь уловила его фигуру, которая возвысилась с книгой в руках.

– Страх, – кратко и тихо сказала я. Признала свой страх, перед страхом? Иронично, но мне все равно следует его бояться, он ведь непредсказуем и я сейчас в не лучшем положении.

– Так и должно было быть с самого начала, – я слышала его голос и явную ехидность в словах. Похоже он пытался играть со мной, испытывать терпение. Но зачем? Я ведь сейчас тут, перед ним, в ужасном состоянии, с трясущимися руками и почти без одежды. Это имело смысл?