Артемида - Вейер Энди. Страница 15
— Почему бы тебе самому не трахнуть какую–нибудь девчонку и не спросить ее мнение?
Мартин уставился на свои ботинки:
— У меня нет подружки и вообще у меня с женщинами плохо получается…
— Купол Олдрина битком набит борделями! Классом повыше, классом пониже, можешь выбрать на свой вкус.
— Это не годится. — Свобода скрестил руки. — Мне нужна информация от женщины, которая занимается сексом ради удовольствия. Это должна быть сексуально опытная женщина, а у тебя явно есть опыт…
— Поосторожнее, приятель.
— И секс у нее должен быть в ближайшем будущем. Опять же, у тебя…
— Я бы рекомендовала тебе тщательно обдумать, что ты собираешься сказать дальше.
Мартин запнулся:
— Ну, в общем, ты поняла, что мне нужно.
Я застонала:
— Слушай, давай я просто заплачу тебе две тысячи, как обычно?
— Деньги мне не нужны. Мне нужен тест моей продукции.
Я с ненавистью смотрела на продукцию. На вид это был самый обычный презерватив.
— Он на самом деле работает? Ты уверен, что он не порвется или еще что…
— Абсолютно уверен. Я провел кучу разных тестов: на растяжку, на давление, трение, все, что угодно.
В голову мне пришла неприятная мысль:
— Погоди, так ты что, уже пользовался им?
— Нет, но это не имело бы ни малейшего значения. После процесса очистки он снова стерильный.
— Шутишь… — Я остановилась, сделала глубокий вдох и сказала, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально спокойно: — Это имело бы значение. Биологическое, возможно, и нет, но психологическое — точно.
Он только пожал плечами.
Я минуту подумала:
— Хорошо, я согласна. Но не обещаю, что немедленно помчусь искать, с кем бы переспать.
— Конечно, конечно, — закивал Мартин. — Просто в следующий раз, когда это случится естественным образом, ну, ты понимаешь?
— Ладно.
— Вот и отлично! — Он вручил мне коробку с презервативом и устройство для очистки. — Позвони мне, если будут какие–то вопросы.
Я с неохотой взяла в руки его изобретение. Не самое почетное задание, но если посмотреть с точки зрения логики, ничего особенного. Ну, тестирую я какую–то продукцию, что здесь такого?
Я собралась уходить, но вспомнила еще кое–что и обернулась к Мартину:
— Слушай, ты когда–нибудь слышал о чем–то, что называется ЗАФО?
— Нет, а должен был?
— Нет, не бери в голову. Так я забегу завтра за своим прибором?
— У меня завтра выходной. Может, встретимся в Парке? Скажем, часа в три?
— Идет, — ответила я.
— Можно я спрошу, зачем тебе вообще этот прибор?
— Нельзя.
— Понятно. До завтра.
Уровень Конрад Нижний 6.
Я вела карт по знакомым коридорам, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение в душе. Я знала здесь каждый кривой поворот, каждый магазинчик, каждую царапину на стенах. Даже закрыв глаза, я могла точно определить, где нахожусь, просто по шуму вокруг и эху от стен.
Я завернула за угол и оказалась в Ремесленном ряду. Здесь работали лучшие городские мастера, но на стенах не было ни ярких надписей, ни объявлений. У них нс было необходимости завлекать покупателей — их бизнес держался на давно заслуженной репутации.
Припарковавшись перед отсеком CD6–3028, я слезла с карта и в нерешительности остановилась перед дверью. Поддавшись минутной трусости, я повернула было назад, но тут же взяла себя в руки и позвонила в звонок.
Дверь открыл мужчина с обветренным лицом, аккуратно подстриженной бородкой, в белой круглой шапочке–такии на голове. Минуту он спокойно смотрел на меня, потом вопросительно хмыкнул.
— Добрый вечер, отец, — сказала я по–арабски.
— У тебя проблемы?
— Нет.
— Тебе нужны деньги?
— Нет, отец. Я сейчас вполне независима.
Он нахмурился:
— Тогда почему ты здесь?
— Разве не может дочь навестить отца просто так, чтобы показать ему свое уважение?
— Не мели чушь, — отец перешел на английский. — Что тебе нужно?
— Мне бы нужно позаимствовать кое–какое сварочное оборудование.
— Интересно. — Отец оставил дверь открытой и ушел в глубь мастерской. Другого приглашения я и не ожидала.
За прошедшие годы здесь почти ничего не изменилось. В отцовской мастерской с пожароустойчивыми стенами было все так же тесно и душно. На стенах были аккуратно развешаны инструменты. Один угол комнаты занимал рабочий стол, рядом висела коллекция сварочных масок.
— Проходи, — пригласил отец, и я последовала за ним в жилую часть через дверь в задней стене мастерской. После моей конуры крохотная гостиная казалась просто–таки царскими покоями.
Помещение включало два спальных отсека вдоль стены — обычное дело для небогатых артемидян. Не так роскошно, как спальня, но уединение гарантировано. Что хорошо. Я выросла в этом доме и знала, что можно делать в таком отсеке.
У отца был кухонный уголок с настоящей плитой, где горел настоящий огонь. Одно из преимуществ житья в помещении, специально оборудованном против пожаров. Это куда лучше, чем микроволновка. Хотя, если вы думаете, что наличие настоящей плиты означает вкусную еду, вы ошибаетесь. Отец старался как мог, но «месиво» — оно месиво и есть. Готовя из водорослей, особо не развернешься.
Одна вещь в комнате оказалась мне незнакомой. Вдоль задней стены от пола до потолка шла метровой ширины полоса металла. Причем шла не вертикально, а под углом. Навскидку я предположила, что угол составлял от двадцати до тридцати градусов.
Я указала на новшество:
— А это что еще за хрень?
Отец мельком глянул на металлическую полосу:
— Это одна штука, которую я давно обдумывал.
— Для чего это нужно?
— Сообрази сама.
Черт, если бы мне давали жетон каждый раз, когда я слышала от него эту фразу… От него никогда нельзя было добиться прямого ответа — все должно было служить обучающим примером.
Отец скрестил руки на груди, наблюдая за мной, как делал это сотни раз в прошлом, задавая мне разные загадки.
Я подошла к стене и потрогала металл. Держится крепко, само собой, отец никогда ничего не делал спустя рукава:
— Листовой алюминий два миллиметра толщиной?
— Правильно.
— Значит, ему не нужно выдерживать боковую нагрузку..
Я провела пальцем по линии соединения металла со стеной и почувствовала крохотные бугорки под пальцами через каждые двадцать сантиметров:
— Точечная сварка? Вроде ты обычно так не делаешь…
Он пожал плечами:
— Не знаю, может, это была глупая мысль. Я пока еще не решил.
Наверху, в нескольких сантиметрах от потолка, к металлу были приварены два крюка:
— Ты собираешься что–то сюда повесить?
— Правильно. Но что?
Я обвела взглядом металлическую полосу:
— Секрет в странном угле наклона… у тебя есть угломер?
— Я подскажу, чтобы зря не возиться, — сказал отец. — Угол отклонения от вертикали составляет двадцать два и девять десятых градуса.
— Ага… — я задумалась, — Артемида находится на долготе двадцать два и девять десятых… Ясно. Я поняла, зачем эта штука.
Я повернулась к отцу:
— Это для молитвы.
— Верно, — ответил он. — Я называю это «молельная стена».
Луна постоянно обращена к Земле одной стороной. Так что, хотя мы находимся на орбите Земли, с нашей точки зрения, Земля не движется. Точнее, технически говоря, она немного колеблется благодаря лунной либрации, но лучше вам не забивать себе голову этими пустяками. Короче, Земля неподвижно висит в небе. Она вращается вокруг своей оси и проходит разные фазы, но она не двигается с места.
Наклонная металлическая полоса указывала на Землю, чтобы отец мог обратиться лицом к Мекке во время молитвы. Большинство мусульман здесь обычно просто поворачивались лицом на запад, что мой отец и делал всю жизнь.
— А как ею пользоваться? — поинтересовалась я. — Тебе же понадобятся какие–то ремни? Ну, в смысле, стена же почти вертикальная.
— Не говори чушь, — отец приложил ладони к «молельной стене» и наклонился. — Вот так, все легко и просто. Это куда больше в соответствии с Киблой [17], чем просто поворачиваться на запад на Луне.