Аркадия (СИ) - Беляева Дарья Андреевна. Страница 15

Не только я не хотела встретиться с папой лицом к лицу. Адриан тут же, оставив свой скепсис, открыл окно. И если бы все эти несчастные люди знали, что за чудовище ждет за дверью, они выстроились бы в очередь, чтобы покинуть помещение.

Я вылезла первой, снова окунувшись во влажный осенний воздух после душного, пахнущего потом и алкогольными парами клуба. Музыка била по заболевшим от коктейлей вискам. Правильно Адриан говорил, коктейли это не экологично. Нужно было пить виски чистоганом. В конце концов, теперь мы могли себе это позволить. Я отряхнула колени, испачканные побелкой, в изобилии присутствовавшей на подоконнике, и в этот момент услышала голос мамы.

- Довольно предсказуемый ход, Астрид. Неужели тебя не хватило на большее?

Мама стояла передо мной. Ее строгий костюм, делавший ее еще более тощей, похожей на античную статуэтку, был абсолютно белым, и даже на штанинах в такую слякотную погоду не было ни единого темного пятнышка. Мама всегда была идеальна, все, что меньше и тусклее, нежели совершенство, вызывало у нее отвращение. Например мы, далекие от идеала. У мамы было красивое лицо, несколько андрогинное, как на картинах эпохи Возрождения. Если бы я не знала, что она полицейская, предположила бы в ней художницу, такими одухотворенными были всегда ее теплые, темные миндалевидные глаза с тяжелыми, как у южан, веками. В детстве я хотела быть похожей на маму, а потом узнала ее поближе и больше уже никогда ничего от нее не хотела. Так, в принципе, с мамой было у всех. Дома испокон веков существовала легенда о том, что маму лишили греческого гражданства за ее дурной характер. Мама ее не подтверждала, но и не опровергала.

- С днем рождения, - сказала мама. - Хотя, безусловно, меня не очень волнуют ваши ничего не значащие праздники.

- Мама, на самом деле можно не оправдываться, если ты пришла без подарка.

В этот момент за моей спиной я услышала:

- Иди сюда, дочь гребаная! Я тебя звал или нет?!

А я даже не заметила, что папа вылез вслед за нами. Стало неуютно, папа стоял позади нас, а мама впереди, как будто окружали.

- Что вам нужно?! - рявкнула я, как разозленная приближением чужих собака. Адриан добавил намного дипломатичнее.

- Держу пари, родители, вы здесь не ради того, чтобы поздравить нас. Вы ведь не устаете напоминать нам, что мы вас не интересуем.

Мама задумалась, потом сказала:

- Это полуправда.

А папа сказал:

- Если ваших куриных мозгов не хватает, чтобы понять, как мы о вас заботимся, лучше вам хотя бы заткнуть свои рты!

Папа всегда был образцом дружелюбия.

- Нам нужно серьезно поговорить, - добавил он почти примирительно.

- Я не пойду в армию, папа.

- Во-первых пойдешь, Адриан, а во-вторых рот свой заткни! В машину, быстро. Мы должны серьезно поговорить.

И тогда я ляпнула первое, что пришло мне в голову.

- А вас там какие-то поляки упоминали в разговоре.

Я видела только мамино лицо, и мама замерла, не от удивления, а скорее от узнавания. Кажется, она вполне точно знала о каких поляках шла речь.

- Что говорили? - резко спросил папа. Его голос был взволнованным, взвинченным. Я повела плечами.

- Там молодая пара была. Спрашивали друг у друга, в Дании ли вы. Еще там с кем-то связаться хотели.

- Молодая, - хмыкнул папа, будто я сказала забавную, и в то же время плосковатую шутку. Мама смотрела на меня задумчиво, будто видела впервые или после очень-очень долгой разлуки. В ней не было показного безразличия, теперь ее обычное спокойствие было окрашено как-то по-иному. Оно было грустным. Я поджала губы, меня переполняла обида. Я толком не понимала, что именно меня так разозлило, может, мамино выражение лица, под ее обычным льдом была неспокойная вода, но она все равно оставалась чужой, недоступной. Я смотрела на нее, такую непохожую на меня, а потом вдруг резко дала деру. Я бежала в сторону парка, между деревьями, там, где они не могли проехать на машине. Я знала, что Адриан побежит за мной. Это не нужно было обсуждать, Адриан, я была уверена, почувствовал, что я сделаю задолго до того, как я сдвинулась с места. Мы бежали, я впереди, а он чуть позади меня, петляя между деревьями, иногда разделяясь. Вслед мне несся папин крик, а мама, судя по всему, полагала достойным сохранять молчание. Я толком не знала, зачем я побежала. Я разозлилась на что-то, родители были неискренны и не откровенны. Я вдруг поняла, почувствовала, какую бездну всего я не знаю о них. Как будто я увидела вершину айсберга, а потом поняла, на сколько километров вниз уходит ледяной массив их лжи. У меня толком не было причин так думать, но какое-то чутье подсказывало мне, что родители лгали нам и собирались продолжать лгать. Я поступила импульсивно, может быть стоило выслушать их, но я ощущала стену между нами, ощущала, что правды скорее можно добиться от тех поляков, что обсуждали родителей. Самое забавное, что я даже не понимала, какой правды я ищу, что хочу узнать. И был еще один вопрос, центральный: хочу ли я знать что-либо об их жизни на самом деле? Принесет ли мне это знание что-нибудь хорошее?

В школе я безупречно сдавала все кроссы, я бегаю по часу каждое утро, и сейчас мне было легко, холодный ночной воздух затапливал легкие, сердце дрожало в груди, но ноги были быстрыми и не уставали. Я знала, что способна выбраться из парка, не сбавляя темп. Я бегала здесь уже три месяца, я парк знала. А вот мама и папа, если за кем и бегали, так это за преступниками, лишенными эстетического чувства достаточного, чтобы бегать по прекрасному парку, достоянию Швеции. Адриан все время был чуть позади, он доверял мне искать дорогу. Сначала я знала, что родители бегут за нами. Я совершала поворот за поворотом, стараясь запутать их, как зверек. Родители не окликали нас, они знали, что лучше не тратить воздух. Мама и папа были молодцы, но мы с Адрианом были молоды, и в этом заключалось преимущество, которое родителям было не преодолеть. Я почувствовала, когда они отстали, но не обернулась. Прошло минут десять, прежде чем я сбавила темп. Остаток пути мы с Адрианом шли. Молча, потому что оба пытались отдышаться. Наши щеки горели, и я чувствовала, как жар давит мне на глаза. Я прижала холодную руку к щеке Адриана, и он закрыл глаза.

- Не сюда, - сказал он. - Обойдем. Они, наверняка, предполагают, к какому выходу мы выйдем.

Я свернула, снова углубляясь в парк. Адриан сказал:

- Какая муха тебя укусила?

Я молчала, чувствуя, как ветер смывает с меня жар. Ответа, который не было стыдно произнести вслух у меня не было. Некоторое время я смотрела на небо, на котором замерли звезды.

- Накатило, - сказала я неохотно.

- А это почему?

Адриан никогда не позволял мне просто отмахнуться от него. У нас с ним не было секретов друг от друга, и я всегда могла объяснить ему все, но сейчас я будто бы потеряла все слова, они рассыпались, как звезды по небу, и были от меня необычайно далеко.

- Я глупо поступила, да?

- Своеобразно, сестричка. Я не хочу тебя осуждать, в определенной степени это было весело. Но родители, на мой взгляд, вели себя не хуже обычного.

- Я разозлилась, потому что они лгали нам все это время.

- О другом мире? - засмеялся Адриан.

- Да нет же, - сказала я, а потом распробовала свои ощущения. Я была уверена, что родители врали о чем-то важном, было ли это связано со странным разговором, я не предполагала. Но эта мысль не вызывала у меня бурного протеста.

- Вот ты задумайся, - сказала я, начиная размышлять. - Ты что знаешь об их прошлом?

Адриан помолчал, принялся насвистывать какую-то песенку, прервался на середине ноты, сказал:

- Они же копы, ревностно оберегают тайны своего прошлого. Кроме того, мне не очень интересно.

- Они никогда не говорили нам правды. Они не доверяли нам. Почему я должна доверять им?

В этот момент я услышала рингтон своего телефона, еще с моих бурных шестнадцати мой телефон неизменно воспроизводил самые разные песни "Deftones". Сейчас играла "Knife party", но звук был, казалось, чуть искажен. Он не был пугающим или неправильным, просто иным, как будто кто-то проигрывал его через аудиофильтр, фактически не изменяя нот, но чуточку снижая тональность. Не то чтобы заметно, но тревожит, где-то на краю сознания зудит. Звонила мама. Я не сразу взяла трубку, и Адриан начал подпевать, наслаждаясь музыкой. У него был приятный, мелодичный голос. Наконец, я ответила, поставив динамик на громкую связь. Таймер тут же начал отсчитывать время звонка.