Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей. Страница 23

И всем лет примерно от двадцати пяти до тридцати с небольшим. Одного поколения практически, со схожими взглядами и интересами, дружные, единомышленники, команда, одним словом! Смотрел я на них, и душа радовалась. Так и сидели до позднего вечера, болтали и выпивали. Несколько пачек сока, легион пива и даже определенный объем кое-чего более крепкого отправлены были в расход!

Наконец не выдержал я позыва и устремился в туалет, телом выполняя некие странные движения, якобы попадающие в такт музыки. С журчащим звуком излился, е-мое, с самой посиделки с Марлином — а ведь сколько мы там с ним выдули! — не облегчался.

Сработал автоматический смыв. Я натянул брюки, с удовлетворением испытывая расслабленность мочевого пузыря. Плеснул на ладони водицы и на лицо тоже, счастливыми глазами вытаращился в зеркало, подмигнул сам себе и направился обратно, ко всем. Врубил дикий «клубняк», и начался really dance, хорошо хоть нет проблем со звукоизоляцией, с каковыми частенько приходилось сталкиваться моим предкам, предрасположенным к таким вот гулянкам. Не то у соседей случился бы конкретный недосып…

Рубашка взмокла, стеснила горло, я расстегнул верхние пуговицы. Колбасимся, колбасимся, потом начинаем рассказывать шутки, хохотать над ними, ну и все такое. Выбившись из сил, я развалился рядом с Димкой и Джамалом.

Истекал последний, по сути, вечер моей жизни.

Прежней.

Я поскорее убираюсь отсюда. Подальше от места двойного ночлега.

Безостановочно продвигаясь вперед, хочу успеть найти что-то. Не в городе, а там, дальше него. Хотя в это верится все с большим трудом. Я знаю, каким маршрутом могу быстрее свалить, все-таки вчера целый день обследовал «Плодный». Как же он назывался в полном варианте? Половодный?.. Других вариантов не подобралось. Ну и названьице! Чтобы не терзаться сомнениями по поводу, пусть будет Плодным.

Тем более что городом, которым был при Советском Союзе, он уже никогда не станет, так что и название следует изменить. Хотя правильнее уж было бы назвать его Бесплодный.

Примерно через час я прихожу на край кладбища. При виде старинных могил меня сковывает оцепенение, по телу прокатывается ознобная волна страха. Это кратчайший маршрут, и что-то у меня в голове щелкает, вроде воспоминания некоего, словно бы я когда-то где-то слышал о том, что, если ходишь по отчужденной зоне, кратчайших путей стоит избегать… И я долго стою на краю жуткого места, не решаясь идти вперед. Хотелось бы сделать крюк и уйти из Плодного окольной тропой, пусть это и может занять гораздо больше времени.

Подсознание не просто давало намеки, оно напрямую толкало меня к выбору. Но я ослушиваюсь — проявляется строптивость натуры, иногда толкающая ломиться против ветра. Больше всего толку от этой своенравности было, когда я не поддался «вредному влиянию улиц» в отличие от Марлина.

Сейчас я пользуюсь очевидным с точки зрения нормальной логики решением: проследовать напрямик, вместо того чтобы переться в обход; там гораздо дольше топать. Хотя мурашки по коже, и в груди каменной плитой придавило, решаюсь… Я вдыхаю-выдыхаю как можно спокойнее-медленнее и твержу себе, что все будет хорошо. Унимаю предательскую дрожь в коленках, усилием воли справляюсь с мандражом и уверенным шагом направляюсь прямо.

Ночью, возможно, я бы поступил иначе, но дневной свет придает храбрости. Первые метров сто действительно все нормально. Я преспокойно шагаю, избегая видимых ИФП, хотя не пропадает стойкое ощущение, что за мною вслед кто-то крадется. Но, оборачиваясь, никого не вижу и шаги слышу только свои. Так что списываю ощущение на то, что у страха глаза велики.

Сегодня туман не такой плотный, как вчера, но и ясности особо нет. Белесая дымка стелется над местностью, хотя перед собой можно вполне отчетливо видеть на многие метры… И пока что впереди просматриваются только темные горбики и силуэты могил и памятников.

Без промедления мне представляется возможность узнать, что я совершил очень большую ошибку…

Внезапно я ощущаю, что замер и не могу сдвинуться с места. Сделал очередной шаг и будто бы приклеился к земле. То бишь я не обмяк, мышцы не стали неожиданно свинцовыми, но я чувствую, как неведомая сила сдерживает меня, не давая пошевелить и пальцем.

Начинаю отчаянное сопротивление, однако незримые железные тиски не ослабевают, хотя внешне не ощущается какого-то давления. Внутри меня зарождается ужас. Так я и торчу неизвестное количество минут в тумане, в абсолютной тишине, словно каменное изваяние. Наконец из дымки бесшумно выплывает фигура.

Очертания вроде человеческие. Лицо скрывается в тени, одеждой служит что-то вроде балахонистого плаща. Он движется прямо ко мне, причем звук шагов отсутствует в принципе. Или это я утратил слух? У неизвестного уверенная быстрая походка, но даже крадись он как мышка, полностью беззвучно передвигаться у него не получилось бы. Все равно при соприкосновении с землей что-то да раздавалось бы, звучало! Пусть я и не распознал бы этого, ступай он синхронно со мной.

Но во всеобъемлющем гробовом молчании настолько беззвучно ходить — нереально. По крайней мере если я вижу живого хомо сапиенса, а не…

Призрак? Я ни разу не встречал воочию потусторонних сущностей. Не определился конкретно, верю в них или нет. И что вообще они такое. Может быть, привидения за мной наблюдали тайком, но мне их видеть не доводилось, так что доказательств существования я не имел, но и опровержений — тоже.

Хотя в этом параллельном мире много всякого увидел, уже воплощенного в реальность. Такого, во что раньше не то что не верил, но даже не представлял, что оно может быть воображенным…

Неужели все-таки за мной наблюдали? Все же не стоило идти этим маршрутом? А может, я сейчас встречу человека, такого, как и я сам, каким-то образом в данных реалиях оказавшегося, и этот момент станет судьбоносным?! Почему я, демон подери, не могу пошевелиться? Мне мерещилось, что некто следует за мной по пятам, но этот балахонистый появился спереди.

Фигура в плаще приблизилась, и я могу в деталях увидеть лицо. Перехватывает горло вмиг, и мне становится трудно дышать. Черты принадлежат… Марлину!

— Иди ко мне-е, — многообещающе произносит он и обнажает множество мелких белых зубчиков, годных для полотна пилы, но никак не для человеческих челюстей…

От улыбки его веет дыханием смерти. Он тянет ко мне костлявую руку, выпростанную из складок плаща, а у меня сердце отчаянно бьется, я хотел бы что-то сделать, бороться, подороже отдать свою жизнь! Но со смертью торговаться за цену проблематично в принципе, и в данном случае она — воплотившись в пилозубого! — сулит расправиться со мной незамедлительно и безапелляционно.

Я формирую в сознании четкую, настойчивую мысль, почему-то зная, что это существо услышит, и предлагаю ему:

«Бросим жребий. Выпадет аверс, снимешь блокирование и дашь мне биться. Выпадет реверс, просто убьешь…»

Рука, коснувшаяся было моего горла, останавливается.

Затем опускается и вынимает из складок плаща кругляш, сверкающий серебром… чтобы подбросить. Я никогда не был особо набожным, но когда монета взлетает и падает, истово молюсь. Орлу. Может, неумело, но крайне искренне, потому что на него я поставил все и вся, в этот момент полностью зависим от результата. Мне показалось, время придержало коней, и монета падает нескончаемо долго, как на экране в замедленном режиме съемки.

Диск переворачивается несколько раз за время полета. Я слежу за его кульбитами с небьющимся сердцем. Наконец монета останавливает полет на раскрытой ладони, обтянутой черной перчаткой. Серебро на черном… Выпадает аверс. Да здравствует Орел!!! Тот, что в песне смелых и сильных духом всегда будет живым примером, призывом гордым к свободе, свету!..

Оледенение моментально отпускает, я вспоминаю, как дышать, сердце оживает и колотится набатом. Был шанс! Призрачный, но был! Используя сжатую в моих руках винтовку как ударный инструмент, я со сдавленным рыком изо всех сил двигаю прикладом под дых потустороннему убийце.