Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич. Страница 14

— Я не привыкла работать, — вздёргивает носик Аня.

— Тогда… может, не пойдём в ваш лагерь? — с усмешкой произносит Виктор.

Аня останавливается, с недоумением смотрит на улыбающегося мужчину и робко спрашивает: — К тебе пойдём?

— У меня ещё хуже, — хохотнул Виктор, — будешь пахать как пчёлка, да и Нина тебе глазки выцарапает… если что.

— Боже мой, куда я попала! — закатывает глаза Аня.

— А ты ещё не поняла?

— Ты знаешь, — Аня старается говорить кокетливо, но получается жалко, — ещё не поняла. Может, ты мне разъяснишь? — она смотрит, чуть повернув голову, слегка приоткрыв губы. Вероятно, этим взглядом когда-то сводила с ума немало мужчин. Но… у Виктора выработалось стойкое противоядие к подобным особам ещё в прошлой жизни, к тому же, если сравнивать с Ниной — это словно седло для коровы и чистый родник.

— Ты всё поняла Аня, не переживай, как-нибудь приспособишься.

— Помог бы кто, — с неудовольствием сплёвывает женщина, показав этим свои истинные корни.

— Я уверен, приспособишься, — смеётся Виктор.

Длинноногая девица в раздражении метнула на него пренебрежительный взгляд: — Садовник, мужлан неотёсанный, — процедила сквозь зубы и живенько ковыляет вперёд, вихляя осунувшимся задом.

Виктор с сожалением качает головой и скользнул следом, внимательно поглядывая по сторонам. Затем, видя, что Аня заворачивает в сторону пещеры-пропасти Голубянки, берёт инициативу в свои руки и заставляет её идти следом за ним. Она, скорее всего по привычке, что-то буркнула, но безропотно пошла за ним.

— Значит, Идар Сергеевич у вас главный, — чтобы не слышать тягостного пыхтения за своей спиной, пытается как-то завязать разговор Виктор.

— Был такой предупредительный мальчик, а сейчас гад, — смачно высморкалась в сторону интеллигентная девица.

— Работать заставляет? — хохотнул Виктор.

— Не только это, — Аня зло дёрнула колючую ветку, вскрикнула, уколовшись о шипы, и ещё больше обозлилась. — Эта дрянь принуждает нас жрать всё, что ползает и бегает.

— Так вы живы благодаря ему, — с укором произносит Виктор, искоса глянув на раскрасневшуюся даму.

— Сам то, он это не ест, всё больше рыбу… голубей подстрелил, нам по крылышку только дал.

— Из лука, что ли? — насторожился Виктор.

— Скажешь ещё, — хихикнула Аня, — у него пистолет есть.

— Повезло, — с завистью проговорил мужчина, а в груди пробегает холодок.

— Да только патроны у него закончились. Косатку хотел убить… придурок. Две обоймы истратил… весь неприкосновенный запас. Теперь дождевых червей выкапываем, корни какие-то кушаем.

— Косатку? — останавливается Виктор. — На неё и крупнокалиберного пулемёта мало. Видно конкретно вас прижало.

— Ещё как, — кивает Аня. — Хотя, чего греха таить… если бы не он, друг друга кушать стали… как те, — она вздрагивает всем телом и испуганно озирается.

Непроизвольно и Виктор покосился назад. Вроде спокойно, низкорослый перелесок, чередуется с каменными проплешинами, но где-то вспорхнула птица. Птица? Виктор напрягается, пытается рассмотреть то место, вроде ветка качнулась. От ветра, что ли? А ведь нет, в просветах спутанной травы, появляется рука и, вновь исчезает: — У нас кампания, — мужчина вмиг становится суровым.

— Как? Какая кампания? — икнула Аня и водит глазами, словно испуганная лань.

— Выследили, мать вашу! — ругается Виктор и снимает с пояса каменный топор.

— Зеки? — в ужасе пискнула Аня.

— Уже нет, — сплёвывает Виктор, — людоеды.

— Бежим! — встрепенулась женщина.

— В своих обвязках далеко не убежишь, — он с сожалением глянул на её перебинтованные ноги. — Где обувку свою потеряла?

— Вован снял… чтоб далеко не убежала.

— Логично, — хмуро оглядывает Виктор Аню.

— Ты меня бросишь? — цепенеет от страха женщина.

— Будешь много болтать, точно брошу.

— Мне страшно.

— Ладно, топай вперёд… и головой не крути, пусть думают, что мы их не заметили.

— Что ты хочешь сделать?

— Хочу? — Виктор усмехается, смотрит на женщину, прищурив глаза. — Я хочу выжить и если за пару месяцев не умер здесь, на этом плато, то не позволю себя убить каким-то выродкам. Естественней двигай маслами, барышня, — грубо произносит он, — и улыбайся почаще.

— Я не смогу, мне кричать охота, — с обезоруживающей непосредственностью говорит она.

— Браво мадам, кричите. Только в этом случае я покину вас. Простите… дела, — разводит руки Виктор и разворачивается назад.

— Хих, хи, ха, ха, — Аня послушно низвергает из себя непонятные звуки, и её лицо искажает что-то отдалённо напоминающее улыбку.

— М-да, тяжёлый случай. Ну да ладно, издали сойдёт, — Виктор обнимает её за плечи и волочёт в ближайшие кусты.

— Что ты делаешь? Я не хочу, это сейчас совсем не к месту! — бурно возмущается Аня.

— Молодец, а теперь отбивайся от меня.

— Зачем? — удивляется Аня. — Всё равно снасильничаешь… я согласна и так.

— С такими дуррами, я впервые встречаю, — оторопел Виктор.

— Так ты меня… это. Я тебе не нравлюсь? — в страшном разочаровании спрашивает она его.

— Пошли в кусты, коза ненормальная! — Виктор с силой втолкнул её в густые заросли. — А теперь быстро отсюда уползаем, и ветки не трогай, чтобы нас не выдали, — громким шёпотом произносит он.

— Да поняла я уже, поняла… не пихай меня! — Аня с некоторой злостью глянула на Виктора и поспешно задвигала задом к ближайшим каменным разломам.

— Здесь рядом один понор есть, в своё время я жеребёнка оттуда вытащил, посидишь пока в нём, а я с выродками разберусь, — зловеще произносит мужчина.

Они забежали под прикрытие каменных осколков, затем Виктор находит тёмный провал: — Лезь сюда. Не бойся, он не переходит в пещеру, проверено.

Аня, закатывая в ужасе глаза, сползает в темноту: — Действительно дно! — раздаётся её удивлённый голос.

— Сиди как мышь и никакой самодеятельности. Если я не приду, дождись вечера и не спеша двигай в свой лагерь.

— Я не знаю, в какой он стороне, — жалобно пискнула Аня.

— Жить захочешь, найдёшь. В общем, вниз спускайся, море там. Затем иди вдоль берега, дай бог наткнёшься на своих.

— Ты лучше приходи, — всхлипнула женщина.

— Приду, — уверенно говорит Виктор, снимает с плеча лук и покидает несчастную женщину.

Ему приходится делать большой крюк, чтобы случайно не натолкнуться на людоедов, зато Виктор чётко оказывается у них за спиной. Он видит как они, гадливо посмеиваясь, в развалку идут к тем кустам, где, по их мнению, барахтаются в сладостных объятиях Виктор с Аней. Они вооружены ножами, это несколько успокаивает Виктора, он опасался, что у них имеется огнестрельное оружие. Зеков четверо, среди них чернобородый, очевидно, сейчас он главарь, его бы подстрелить.

Виктор подползает ближе, достаёт стрелу с наконечником из осколка от бутылки, вкладывает на тетиву. Людоеды окружают заросли, поочерёдно входят с разных сторон, прочёсывают вдоль и поперёк, озадаченные выходят, совещаются, разбиваются по двое. Одна группа уходит в направлении понора, Виктор напрягается, как бы ни натолкнулись на Аню, другая, которую возглавил чернобородый — в сторону пещеры Голубянки.

Некоторое время Виктор пребывает в нерешительности, за кем пойти, у него даже зуд появился, так хочется пристрелить чернобородого, но там Аня. Чертыхаясь в душе, поворачивает обратно.

А погода стремительно портится, в последнее время на Караби яйле часто идут шквальные дожди. Вполне вероятно, погода кардинально меняется, превращая засушливое плато в край насыщенный влагой. С одной стороны хорошо, трава поднялась почти на метр, начинают прилетать птицы, но некоторые неудобства есть, отмечаются грозы невероятной интенсивности, молнии как расчёской будоражат землю, можно легко попасть под смертельный удар.

Первая ветвистая молния озаряет наезжающие друг на друга клубящиеся тучи и словно мифологический гигант выдохнул из себя рёв, сотрясая низкой частотой каменистую землю. В следующую секунду небо взрывается ослепительными вспышками, линейные молнии со злобной радостью выпрыгивают с небес и принимаются гвоздить поверхность с маниакальным остервенением. Ощущение, что начался всеобщий пожар, жуткие слепящие стрелы, под аккомпанемент, словно сошедшего с ума грома, с шипением впиваются в землю, вызывая пожар, но едва вспыхивающее пламя, гасится немыслимым потоком, водопадом льющегося из угольной тьмы.