Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper". Страница 73

Стук повторился вновь. Три раза, с небольшими паузами. Фенрис остановился и обратил внимание на приглушенный свет, исходящий от лестницы, ведущей в подвал. Любопытство взяло верх, и он начал спускаться по холодным каменным ступеням. Подвал в поместье был достаточно большим, он вмещал несколько комнат, использующихся как склад продовольствия и оружия, а также всяческих сокровищ, которые Хоук раздобыла во время экспедиции на Глубинные тропы.

Коридор освещался едва горящим факелом и упирался в приоткрытую дверь, откуда лился свет поярче. Фенрис подошел максимально близко и осторожно заглянул внутрь, сквозь щель в дверном проеме, боясь выдать свое присутствие.

В том, что там находилась Хоук, не было сомнения. Однако то, что она делала…

Мариан была легко одета, ее торс скрывала рубашка из тонкой ткани, с коротким рукавом, а на ногах красовались кожаные обтягивающие бриджи.

Она была босиком, крепко сжимала в руках посох, изворачиваясь и ударяя им по огромному чучелу, вроде тех, что стояли в казармах стражи и предназначались для тренировок. Движения были такими размеренными и точными, что Фенрис невольно залюбовался. Она зажмуривала глаза, нанося очередной удар по мешку с соломой. Затем выгибалась, уклоняясь от невидимого выпада, переносила свой вес на ноги, лавируя между несуществующими мечами и посох будто вырастал из ее руки, становясь ее продолжением, нанося точный удар в голову чучела.

Он не сразу сообразил, зачем она закрывала глаза. В свете пламени блеснули мокрые щеки, и Фенрис понял, что Хоук плакала… Била и плакала, словно сражаясь с невидимым врагом.

Эльф замер, не осмеливаясь войти в помещение, не зная толком, что должен сказать. Да и должен ли?

Обычно она использовала в бою заклинания, в свойственной ей манере, отдавая предпочтения хаосу и разрушению различных стихий. Ухмыляясь при этом на бесконечное ворчание Варрика и Изабеллы. Была азартна, в пределах разумного и даже позволяла себе бить молниями и огненными шарами насквозь через Фенриса, когда он, сияя лириумом, скашивал противника впереди.

Она плакала беззвучно, он слышал только ее размеренное дыхание, однако по щекам крупными каплями катились слезы, она зажмуривалась и смаргивала их, чтобы не мешали.

Отросшие волосы были собраны в аккуратный короткий хвост, и она лишь изредка прерывалась, чтобы вытереть пот со лба тыльной стороной ладони.

Фенрис наблюдал за ней, затаившись, словно хищник на охоте. Страх, что она может заметить его, перемежался с любопытством и каким-то извращенным любованием. Ему нравилось наблюдать за ее движениями. Видеть, как вспотела шея и ключицы, а пот скатывается в ложбинку между грудей. Наблюдать, с какой поразительной грацией изгибается ее тело, и как рассчитано точно Хоук наносит удары посохом, который вовсе не предназначен для такого стиля боя.

Эльф наблюдал еще некоторое время, пока Мариан не заметила его, замерев в неловкой позе.

— Ты держишь его на манер копья, — констатировал Фенрис, заходя в помещение.

— А ты подглядываешь слишком долго, чтобы это было случайностью, — Мариан прислонила посох к стене и продолжила разминаться.

Фенрис проигнорировал колкость, усаживаясь на деревянную лавку напротив.

— Время позднее, тебе разве не хочется спать?

— Я не знаю, который час… Извини, похоже у меня бессонница. Все перемешалось в последние дни.

Хоук села на пол, продолжая делать растяжку, наклоняя корпус вперед и дотягиваясь руками до мысков. Фенрис заворожено смотрел на нее, не зная, что сказать. Теперь еще и бессонница.

Мариан действительно плохо выглядела в последнее время.

Какой же ты идиот, Фенрис. Думал, ей станет легче от того, что ты вечерами просиживаешь штаны в ее кабинете за очередной книгой? Ты обещал быть рядом с ней, но это ничуть не помогает! Можно ведь было что-нибудь придумать, заняться каким-нибудь совместным делом, пойти погулять, развеяться? Вместо этого ты таскался с ней на многочисленные задания, зачищал пещеры работорговцев, решал вопросы с тал-васготами на побережье…

Каффар, Фенрис только сейчас понял, что Мариан вообще не отдыхала, с того самого дня, как они сидели на крыше его поместья. Изматывалась, так же как и он в свое время. Чтобы не думать, чтобы без сил падать в кровать и не вспоминать о прошедшем дне. Вообще ни о чем не вспоминать.

— Мне приснился сон… — задумчиво начал он.

— Про что? — Мариан закончила с разминкой и начала вытирать с тела пот небольшим полотенцем.

— Про Сегерон…

Фенрис вдруг подумал, что они так ни разу и не говорили о его воспоминаниях с тех пор, как он сбежал из ее спальни.

В какой-то момент ему показалось, что лишний раз говорить о причине его ухода в то утро – слишком плохая идея. Но сейчас…

Он был готов поделиться с ней своими мыслями. В конце концов, вспоминалась его собственная жизнь до ритуала. Пусть это происходило медленно и слишком сумбурно, но эльфу хотелось, чтобы она знала, каким он был в прошлом. Фенрис надеялся, что это, по крайней мере, отвлечет ее от дурных мыслей.

Рассказывая, он даже не заметил, как Мариан уселась напротив него на полу, скрестив ноги и положив подбородок на руки.

— Эти люди, которые приходили и проверяли вас, зачем они это делали? — поинтересовалась она, когда он замолк.

— Через несколько месяцев они же нас и забрали.

— Куда?

— В отряд, для проведения состязаний. Как оказалось, они искали не только полезные для экспериментов Данариуса тела. Магистр уважал хорошие бои, и нас посчитали ценными экземплярами, начав тренировать.

— Ты принимал участие в состязаниях? — Хоук удивленно вскинула брови.

— Не помню. Наверное, да, — неуверенно ответил эльф.

— Ты не помнишь, потому что твои воспоминания… – она на секунду замялась, – возвращаются внезапно?

— Иногда мне снятся очень подробные сны… А еще это происходит просто так, наяву, не хуже удара молнии. Один момент, и ты вдруг помнишь какое-то событие. Или лица людей и разные имена.

Хоук погрустнела, задумавшись о чем-то.

— Как ты себя чувствуешь? Избивать по ночам чучело явно не признак хорошего настроения, — попытался улыбнуться Фенрис.

— Недавно меня пригласили на бал, представляешь? Отказываться было чересчур неловко, ведь я слишком злоупотребляла этим последнее время, — Мариан почесала переносицу, — пришлось идти. И даже надеть платье, — при этих словах она помрачнела еще больше.

Фенрис, не сдержавшись, хмыкнул.

— Вот-вот, то же самое подумала и я, танцуя с каким-то тщедушным старичком. Он говорил мне про свои земельные наделы, где-то в Орлее, а я все время наступала ему на ноги, во время танца.

— Старичок оказался терпеливым? — ухмыльнулся Фенрис, живо представив себе эту картину.

— Нет, в конечном счете, я рассыпалась в извинениях, а он сказал, что во время войны ему ранило обе ноги, потом лекарь сделал что-то не так, и он по сей день не чувствует конечностей!

Фенрис рассмеялся, и губы Хоук растянулись в ответной улыбке.

— Но ты же не поэтому теперь избиваешь чучело по ночам, — заметил он.

— Да, ты прав, — Хоук изменилась в лице.

— И вообще, где ты научилась всему этому? У тебя хорошая гибкость, да и с посохом ты обращаешься не хуже любого воина…

— Сочту за комплимент. Мой папа тренировал Карвера, а я много наблюдала, и, в конечном счете, отец не выдержал, начав заниматься со мной. Мы же являлись беглыми отступниками, если ты забыл. Поэтому посох был для меня и копьем, и мечом… А кулаками в то время приходилось пользоваться чаще, чем заклинаниями, — она вздохнула, глядя через Фенриса насквозь, словно погружаясь в воспоминания.

— Скучаешь по отцу? — спросил эльф.

— Очень… — Мариан прерывисто вздохнула, — Скажи, почему мы больше всего на свете скучаем по людям только когда их уже нет с нами?

Фенрис понятия не имел, что ей ответить. Своего отца он никогда не видел, в воспоминаниях являлась только сестра и мама. Иногда были друзья из далекого детства, Годор, их немногочисленные знакомые из соседних поселков. Все остальное окутывал густой туман, в котором, как ни старайся, ничего нельзя было разглядеть.