Сердце бури (СИ) - "Раэлана". Страница 147

— Твой муж погибнет всего через несколько часов. Ты не сможешь помешать этому. Только та, что дремлет в тебе, способна сохранить Бену жизнь, навсегда вырвать его из когтей Сноука. Это нелегко. Он принес клятву верности своему учителю, а обеты, данные по доброй воле, никому не дано разорвать. Ты можешь только убить Верховного лидера. Он силен. Никому не дано победить его, только Сердцу бури. Разве ты не видела, Рей, на что она способна? Разве однажды она уже не посрамила Сноука и не лишила его Силы?

Рей не говорила ничего. Она знала: существо, говорящее с нею, непременно осуществит угрозу. Но знала и другое — что, если это случится, Узы увлекут ее вслед за Беном.

Мучительница как будто прочла ее мысли.

— Будь спокойна, — изрек маленький рот. — Узы — это еще один мой подарок вам обоим. Но я могу и забрать его обратно. Ты будешь жить. И будешь помнить, что смерть твоего любимого на твоей совести.

Девочка сделала к ней шаг.

Рей вздрогнула и предупредительно выставила вперед руку.

— Не смей! Не подходи!

Узы… когда-то она думала о них, как о бремени. Она не понимала смысл этого явления и боялась его. Но сейчас… сейчас таинственная связь между нею и Беном была самым главным ее богатством. Ее спасением от одиночества. Ее поддержкой. Лишившись Уз, она лишится всего. Вырвать Бена из ее души — все равно что запретить ей видеть, слышать, дышать.

Боль собралась в ее груди комом. Лицо Рей перекосилось от одного глубокого рыдания, напоминающего спазм.

— Прошу тебя… — выдохнула она.

Но девочка уже вскинула руку к ее лбу, обрывая одна за другой призрачные нити, долгое время связывавшие двух людей. Рей пыталась противиться. В бессильной ярости она хваталась за рваные остатки нитей, как женщина, которую раздевают против воли, хватается за остатки одежд. Но те ускользали из ее рук и растворялись.

Каждая разорванная нить оставляла на сердце кровоточащую рану. Каждый мускул, каждая жила в теле Рей были мучительно напряжены. На лбу выступил пот.

Ее усилия понемногу сходили на нет. Она уже не сопротивлялась, но все еще продолжала умолять — и вслух, и, бессознательно, в мыслях, — чтобы враг не отнимал их с Беном друг у друга. Даже когда от их связи остались последние искромсанные клочки, она по-прежнему молила о пощаде.

Наконец, не выдержав пытки, она упала на пол и сжалась в углу. Больше она не противилась, не умоляла. Все ее отчаяние свелось к одному дикому крику, разрывающему грудь. К агонии, от которой не было спасения даже в небытии.

***

Молодая беременная женщина с остановившимся лицом и безжизненным взглядом, с искромсанным сознанием, с заметной седой прядью в золотисто-каштановых волосах, блуждала, словно привидение, по заброшенному подземному туннелю в попытках отыскать путь наружу. Опустошенная и измученная, она медленно плелась куда глаза глядят, смутно сознавая, что если на то будет воля темных сил, ей придется блуждать тут до скончания времен.

Девочка исчезла, исчезли и другие иллюзии. Рей осталась один на один с мрачным подземельем, способным поглотить все что угодно.

Внутри у нее зияла уродливая пустота. Однажды ей уже приходилось испытать это чувство — тогда, на «Нефритовой сабле» злая сила вырвала любимого из ее сознания. Раньше эта сила звалась Смертью, сейчас — Роком.

Рей не знала, сколько времени провела здесь. Сколько дней или недель она ходит по бесконечному коридору с блестящими стенами. Не знала, жив теперь Бен или нет. А скоро, вероятно, она и ее нерожденные дети тоже погибнут от голода и жажды.

Но даже надломленная, начисто утратившая присутствие духа, она твердо шла вперед.

Иногда ноги подкашивались, и Рей приходилось придерживаться за стены. Она была слаба. У нее кружилась голова, и единственное, что не позволяло ей лишиться чувств — это нежелание сдаваться. Она чувствовала себя навеки поглощенной подземной ловушкой, стертой с лица жизни. Заживо погребенной во мраке.

Сколько еще пройдет времени прежде, чем она упадет и уже не сумеет подняться?

Быть может, она уже мертва?

Когда впереди зачернел выход, Рей не поверила этому. Ей показалось, что она сошла с ума. Впрочем, кто мог ручаться, что это не так?

Она дико расхохоталась, продолжая мысленно твердить себе, что этого не может быть. Однако ее тело уже не повиновалось мысли, оно было во власти естественных инстинктов, а самым привычным для Рей с Джакку был инстинкт выживать — выживать назло целому свету, словно микроб.

Не сознавая, что она делает, Рей ускорила шаг. Из последних сил она бессознательно рвалась к спасению, исступленно кусая губы.

Это была не та дверь, через которую она сюда попала. Вероятно, ей встретился другой вход.

У самой двери она остановилась. Следующий шаг должен был рассудить, грезит она или видит все это на самом деле — Рей боялась сделать его.

И тут из-за двери раздался знакомый голос.

Упрямство заставило Рей собрать последние силы и отозваться. Звук собственного голоса показался ей чужим, тихим и хриплым, словно он принадлежал старухе.

В следующий момент дверь дрогнула и с оглушительным грохотом отъехала в сторону, рассыпая рыхлые лохмотья ржавчины.

Рей пошатнулась и резко приземлилась на колени. Перед ее мутным взором мелькнул мужской силуэт.

— Бен… — прошептала она и наконец, слабо улыбнувшись, позволила беспамятству возобладать. Руки Финна бережно подхватили ее, приподнимая над полом.

Удерживая в трепетном объятии изможденное тело подруги, которую он безнадежно разыскивал в этом проклятом месте вот уже несколько дней, юноша прижался лбом к ее щеке и беззвучно зарыдал.

========== Глава XXXVI ==========

Крепко сжав зубы, с бессильной мольбой и с ненавистью в глазах Финн сверлил взглядом монитор, дожидаясь сигнала от криффова навигатора. С сосредоточенно сомкнутых губ не срывалось ни звука. Одна рука юноши лежала на штурвале, а другой он держал за запястье Рей, которая по-прежнему была без сознания. Трясущиеся пальцы ловили ощущение бьющейся струйки жизни, и Финну казалось, что стоит ему убрать руку, как это биение прекратится. Как будто только он стоял сейчас между жестокой судьбой и ее жертвой, грудью защищая свою беспомощную подругу, как тогда, на «Старкиллере».

Он так и не решился оставить Рей одну в медицинском отсеке. Поэтому уложил ее на кушетку в пилотской кабине и не спускал с нее глаз. Прошло больше двух часов с тех пор, как они покинули Джакку, однако девушка все еще не очнулась. Она лежала, словно мертвая — бледная, неподвижная, изможденная, и только слабое дыхание и мерный трепет пульса позволяли определить, что она еще жива.

Финн вглядывался в ее бесцветное лицо, и его глаза застилало слезами. В голове навязчиво пульсировала единственная мысль: «Быстрее… ради всего святого, быстрее…»

Проклятый навигатор! Проклятый гиперпривод! Если бы только он, Финн, знал, чем все обернется, то взял бы посудину пошустрей. Если бы только он умел летать, как По…

Кажется, минула вечность, прежде чем судно достигло границ системы Аурея. Когда перед лобовым стеклом забелели плавные линии штабного фрегата Сопротивления, Финн связался со «Вторым домом» и срывающимся голосом потребовал, чтобы ему поскорее разрешили посадку.

Кто-то из техников узнал его:

— Лейтенант, сэр, наконец-то! Капитан Мейц уже потерял вас.

— Пришлите бригаду врачей на платформу, — сухо распорядился Финн и выключил коммуникатор.

В этот миг Рей, не открывая глаз, тихонько застонала. Финн, весь дрожа, склонился над ней. Сострадание и тревога мешали ему свободно вздохнуть. Во рту стояла горечь. Несколько тихих жалобных звуков лишили его всякой почвы под ногами. Казалось, он сам сейчас готов стонать, беспомощно скулить от отчаяния.

Рей — единственная, кто когда-то оказался рядом, когда он, Финн, был один — без денег, без документов, без еды и воды в хаттовой пустыне, когда воздух сжигал его легкие, и он был вынужден пить из одной бадьи с вонючим хаппабором. В минуту смятения и скорби в его душе засиял яркий лучик. Он любил эту девушку! Любил ее как друга, как сестру, как родственную душу. Видеть ее в таком состоянии — ослабевшую, беспомощную, со следами слез на заострившихся скулах и с сединой в волосах, — было для него тяжкой пыткой.