Сбитый ритм (СИ) - Филатова Майя. Страница 44

— Баста! Идут! — прервал Шар.

Подельники тут же смолкли, наблюдая.

С ближайшего рыбокорабля спустились люди в форме. Сев на пассажирскую телегу, укатили по пирсу до следующего судна. Вскоре после отъезда «шкурников», началась суета. Несколько бескрылых металлических птиц ожили, начали подхватывать огромными клювами ящики, перенося их с корабля на плоские телеги, подобные нашей. Получив груз, телеги бежали к складу слева, и возвращались обратно к кораблю пустыми.

Как только началось движение, Старший взобрался на специальный выступ панциря и взялся за большую металлическую рамку. Вывел телегу как можно ближе к фонарю. Заметить человека рядом с таким ярким конусом трудно: шарики огня трепыхались перед большим листом отполированного железа, отчего весь свет уходил на дорогу, слепя любого, кто посмотрел бы в нашу сторону.

Через несколько минут одна из телег начала прихрамывать. Выйдя из транспортного потока под фонарь, её экипаж соскочил на землю. Люди сняли груз, ставя его на границу света и тени, и начали возиться с живым механизмом.

Старший подал знак.

Я двинулась вперёд, расставляя кристаллы иллюзий. Злостное использование казенного имущества, да. Ну и что? Иначе пришлось бы сворачивать пространство вокруг телеги и троих мужиков. Во-первых, неизвестно, смогу ли, а во-вторых — обойдутся.

Подмена не заняла много времени. Ящики с корабля перекочевали в нашу телегу, а наши — в «корабельную» кучу. Едва дело закончили, Старший ушел. Я только и успела, что подобрать камни и заскочить на тёплый панцирь.

— Знаешь, я квартерон по Зрячим, но не почувствовал никакой свёртки. Ты чё делала? — спросил Левый, устраиваясь поудобнее.

— Иллюзию отсутствия.

— Иллюзию? А достаточно? — недоверчиво спросил Шар, — точно?

— Точно.

— Чем докажешь?

Я сжала в ладони камень и сваяла монторпа, сидящего на ящиках. Не в натуральный размер, а так, для острастки.

— Едрить твою налево! — Левый чуть не упал с телеги, — убери! Убери!

— Ничо се могё-ё-ёт, — протянул Шар, — слышь, а…

— Харэ до девки докапываться, — обронил Старший, — Ада, прикрывай на звук. Чёт тварь трещит больно громко…

Он был прав: телега въехала в «ущелье» между складами, и теперь эхо металось среди железных и каменных стен. Развеяв монторпа, я накинула иллюзию тишины. Не молчальник, конечно, но и так сойдёт — слушать-то особо некому.

Чуть оскальзываясь на выпавшей росе, телега выбралась на верхний карниз. Отсюда в город вело несколько ворот, через одни из которых и должны выпустить телегу. Поворот, другой, и мы вынырнули к высокому забору из глухого железа. Кривоватые створки ворот заперты на цепь, над ними — тусклый фонарь, в пропускной будке — свет.

— Отпускай иллюзию, — приказал Старший.

Он оказался крепким мужчиной среднего возраста. Густой ёжик чёрных волос забавно примялся, как будто кто-то начал делать сложную причёску, но передумал. Я присмотрелась к другим подельникам. Левый сгорбился в дальнем углу, сразу за «козлами», свесив длиннющие ноги с панциря. Рядом со мной пристроился Шар — почти мальчишка, с открытым мясистым лицом, которое он промокал скомканным платком неопределённого цвета.

Старший пнул телегу между панцирными пластинами, крабьи ноги заклацали по камням. Дверь сторожки отворилась, на крыльцо вышел…

— Эй, пацан, а где старый Хрол?

— Перекинулся нынче вечером. Документы предъявляем.

Подельники напряглись. Старший порылся за пазухой и аккуратно вынул несколько помятых листов. Борт кожаной куртки остался отогнут.

— Хм… — парень внимательно начал читать, — хм… травы, мясо… почему посторонние на грузе? — кивнул он на нас, — и вообще, перевозка не по правилам… Прак!

Из сторожки появился второй человек, неопределенного возраста, одутловатый. От него разило перегаром и мочой.

— Чего орёшь? Какие пробле… оп-па!

Едва встретившись взглядом с Левым, Прак метнулся обратно в домик. Вовремя: в дверь вонзился болт.

— Второго вали! — крикнул Старший, спрыгивая с козел.

Впрочем, его подельники и так уже взбегали на крыльцо: Левый — со скорострелом, Шар — с двумя большими ножами. Я пристроилась за ящиками с другой стороны телеги и приготовилась, в случае чего, юркнуть в щель между складами. С какой стати вмешиваться? Мне платили за другое.

Через несколько минут всё было кончено: парня на крыльце зарубили Старший и Шар, убежавшего в сторожку мужика застрелил Левый. Но успокаиваться оказалось рано.

— Ворота, быстро! Ублюдок вызвал стражу! Ада, прикрывай!

Грохот цепи, скрип петель, клацание ног по упругому камню улицы. Ехали до ближайшего поворота. Навстречу — несколько городских стражей на боевых буйволах.

— Мопторп тебя в сраку!

Старший дёрнул рулевую рамку так, что телега встала на дыбы. Ящики заскользили. Я усилила маскировку-иллюзию. Поздно: над головами просвистело несколько болтов. Нас заметили.

Резкий разворот. Панцирь чиркнул по мостовой, перестук крабьих ног превратился в гул. Надо же, как быстро эта штуковина может!

Преследователи не отставали и продолжали стрелять. Болты — не глаза, их не обманешь.

Два болта свистнули рядом.

— А-а-а… Пресветлые Духи… — застонал Шар, зажимая бок и оседая на ящики.

— Ада, мать твою! — заорал Левый.

В позвоночнике запульсировали Орры.

— Я… н-не… не могу… — прохрипела я, корчась от боли в пояснице.

Кристалл впал из рук, два других тут же перестали подчиняться. Глубоко внутри раскалённые нити вгрызались в плоть. Неужели на граничное расстояние подошли? Только этого не хвата-а-а…

— Ор-р-р-ы-ы-ы… — хрипела я.

— Держись! Скоро! — орал Старший.

Телега сделала крутой вираж на узком пандусе, втёрлась в щель. Края панциря высекли искры. Жжение в теле усилилось, ноги подогнулись. Новый вираж. Крики, скрежет, полёт в смрадную темноту….

***

Очнулась в дурном настроении. От долгого лежания на животе спёрло дыхание. Лоб и подбородок основательно прилипли к кожаному подголовнику с большой дыркой, через которую проглядывал пол из рыжих плотно пригнанных плиточек. Видимую часть стены тоже покрывали плитки, только крупные и белые. Сверху лился мертвенно-бледный свет.

Кряхтя, приподнялась на локти, и начала переворачиваться. Чьи-то сильные руки прижали плечи обратно.

— Погоди вставать, ходить не сможешь, — раздался мужской голос.

Фразу сказали на Простом языке с очень, очень внятным выговором.

— З-затекло всё! — ответила я на Высоком.

— Руки под подбородок, и достаточно, — вздохнул голос.

Высокий язык ему явно был привычней.

Тихо ругаясь, послушалась. Так, теперь бы голову повернуть, глянуть, кому там лапы пообламывать.

Рядом с койкой сидел невзрачный человек в светлой одежде и белом переднике с кучей застиранных ржавых пятен. В руках человек держал часы и большую не то иглу, не то спицу. Ещё несколько таких же штук лежало на прикроватном столике.

— Кто вы? Где я? Что со мной?

— Ты не поверишь, но у тебя Орры, — не отрывая взгляд от часов, человек с хрустом размял шею, потом нагнулся вперёд и больно кольнул в поясницу, — хорошо ребята вовремя доставили, ещё немного, и перекинулась бы.

Я хмыкнула и попыталась устроиться поудобнее. Тут послышался звук открывшейся двери.

— Здорово, Лысый! О, клиент очухался? Сколько уколов осталось? — спросил кто-то, по голосу похожий на Старшего.

— Клиент живуч, — врач снова зашепелявил на Простом языке, — ещё два, и на сегодня всё.

— Отлично. Тогда я сам справлюсь, нам с ней пообщаться надо.

— Как скажете.

Врач удалился. Хлопнула дверь, в поле зрения появился Старший.

— Ну, с добрым утрецом, Ада. Как самочувствие?

— Да ничего вроде. Только проволка грёбанная чешется. Вы с ней что делаете, позволь узнать?

— Ослабляем как можем. О, время.

Старший взял иглу и кольнул меня в поясницу так, что пришлось впиться зубами в ладонь, чтобы не заорать.

— Так… угу… Ещё один укол остался. Так мы постепенно убиваем механизм. Но за один раз всё сделать невозможно, носитель перекинется. Так что следующий сеанс у тебя через полциклиона… Ну, это если сговоримся, конечно. Кстати, вот оплата. Мы тут вычли за провал с погоней, добавили за ранение… в сумме то же.