Где-то между чёрным и белым (ЛП) - Хикман Шелли. Страница 22

— Он набрался еще до того, как я ушла, жутко вымотался на выставке, а ты знаешь, что он не пьет. В общем, он признался, что там была девица лет двадцати, и она без конца восторгалась его работами.

Языки пламени теперь лизали щеки Софи. Да сколько Кристиану лет? Ему еще рано испытывать всем известный кризис среднего возраста, а даже если бы и не было рано, это не оправдание. Ему всего тридцать пять, а вся эта история — сплошное клише.

— Я же восторгаюсь его работами, разве нет? — спросила Эви.

— Это не имеет никакого значения! Не смей винить себя. Он взрослый мужчина!

— Я знаю, знаю. — Эви улеглась на спину. — Просто… Он пытался убедить меня уйти, потому что считал, что делает меня несчастной. Софи, не думаю, что он знает, насколько сильно я его люблю. Даже сейчас, после всего, что он сделал, мне тошно от мысли о жизни без него.

— Еще бы. Ты же с ним со старшей школы.

— Не из-за этого! Не только поэтому. — Мнение сестры разозлило Эви. — Я не такая, как ты, Софи. Я не практичная. Глубоко внутри я безнадежный романтик, и, хоть у нас и сложные отношения, у меня ощущение, будто мы созданы друг для друга.

— Ладно, я просто хочу, чтобы ты обдумала кое-что, и тогда я не заикнусь на эту тему. — Она нежно сжала ногу Эви. — Если он подстрекал тебя уйти от него, и я понимаю, как это больно, милая, но… Может, он пытался вынудить тебя сделать то, чего сам хочет, но на что у него не хватает смелости?

— Конечно, я думала об этом. Само собой. Вот только он думал, что это конец. Что его поступок означает разрыв. Он не может забрать свои слова обратно, уже слишком поздно, но он понял, что не хочет, чтобы я ставила точку.

Что, если он проверяет, сколько ты можешь вынести?

— Я не знаю, что делать. — Эви в агонии прижала предплечье к глазам.

Маленькая фотография, лежавшая на столике со стороны Кристиана, привлекла внимание Софи, и девушка взяла ее.

— Что это? — На самом деле она знала, что это. Фото Эви, сделанное в старших классах. Ей было интересно, откуда оно здесь.

Эви избегала смотреть на сестру и вздохнула.

— Ничего. Ты подумаешь, что это глупо.

С фотографии на нее смотрело ясное юное лицо Эви, украшенное широченной искренней улыбкой. Софи перевернула снимок. «Следующему Микеланджело, ты возьмешь этот мир штурмом. Твой друг, Эвелин.»

Прочитав пожелание, Софи ощутила мучительную печаль.

— Кристиан сказал, что хранил его в кошельке все эти годы. Как напоминание о моей вере в него.

Перед глазами Софи возник портрет Эвелин, нарисованный Кристианом, потрясающее произведение искусства, созданное им по памяти. Он должен любить ее. Должен. Но, господь всемогущий. Он был таким кретином!

— Мне жаль… — произнесла Софи. — Прости, что не могу просто выслушать, не раздавая указаний. Я пытаюсь.

— Все нормально, — заговорила в нос Эви. — Я понимаю. Если бы я была на твоем месте, то, уверена, поступала бы так же.

Она кончиками пальцев надавила на веки, после чего ладонями провела по лицу. Ее лицо было похоже на яблоко сорта «Гала»: с красными полосками поверх золотистой кожи, искажающими ее обычно наполненные жизнью черты.

— Ты останешься на ночь?

— Конечно, останусь. Я даже приехала в пижаме. Тебе принести чего-нибудь? — Софи расправила красно-белый клетчатый плед и накрыла им Эви, после чего села рядом, скрестив ноги.

— Не нужно, — ответила Эви вяло. Замолчала, на мгновение призадумавшись. — Хотя... Как думаешь, сможешь вернуть отца? Я так по нему скучаю…

— Я тоже. — Софи рукой провела по пледу. — Кристиану реально повезло, что здесь не было папы.

Эви широко распахивает глаза.

— Софи, пожалуйста, не говори ничего маме. Если мы с Кристианом решим наладить отношения, не хочу, чтобы она думала о нем хуже.

— Я ничего не расскажу. Обещаю.

— Папа никогда не понимал Кристиана. — Эви закрыла глаза и потерла висок. — Как и ты. Но он всегда был добр к Кристиану. Давал ему почувствовать себя частью семьи.

— Папа ко всем был добр. Это и делало его папой.

— Софи, ведь мало каких браков не касается измена? — Она бросает короткий взгляд на свадебное фото, мостившееся на комоде.

— Не знаю. Наверное. Слушай, мы будем обсуждать все это, пока ты не поймешь, что для тебя правильно. Может, тебе следует составить список за и против?

Эви застонала.

— Я ни о чем другом не думаю вот уже три дня, больше не могу. По крайней мере, сейчас. Мне просто нужно было выговориться.

— Ладно. Хочешь посмотреть фильм? Что-нибудь веселое?

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне о тебе и Сэме.

Они обе легли на бока, лицом друг к другу, как делали в детстве, когда не могли уснуть.

— Что ты хочешь знать?

— Ты любишь его?

— Да, — ответила Софи с едва заметной улыбкой.

— А он любит тебя?

— Сказал, что любит.

Эви вздохнула.

— Это замечательно, Софи.

— Еще он любит нашу чудаковатую семью. Ты не поверишь, что тетя Дорис сказала, когда он вез ее домой.

Софи дословно пересказала всю историю, вызывая у Эви непроизвольный хохот. Она и не слышала, чтобы Эви так смеялась, разве что на веселой йоге.

— Она так сказала? — переспросила изумленная Эви. — Это бесценно! Что сделал Сэм?

— Ох, он подумал, что это фантастика.

Эви, не в силах сдержаться, продолжила хихикать, держась за живот.

— Могу представить выражение твоего лица!

— Ага, было что-то вроде этого. — Софи изобразила самое настоящее страдание, плотно сомкнув губы и прищурив глаза. У нее было такое же лицо, когда она смотрела некоторые тревожащие сцены сериала «Секретные материалы», но все равно не отворачивалась.

— А-а-а-ах! — наконец выдохнула Эви, угомонившись. — Мне это было нужно.

На несколько минут между ними повисла тишина.

— Ты когда-нибудь интересовалась прошлыми жизнями? — вдруг выпалила Софи. Она не собиралась поднимать эту тему, но слова вылетели сами собой.

Эви приподнялась на локте.

— Прошлыми жизнями? Ты имеешь в виду людей, которые считают, что были Клеопатрой или Наполеоном?

— Не совсем.

— Тогда, о чем ты?

— Ух… — Софи скорчила гримасу. — Ты подумаешь, что я перепила.

— Похоже, ты забываешь, что я тоже перебрала, и я тебя не понимаю, — ответила на это Эви, с сомнением качая головой.

— В общем, дело вот в чем. — Софи замолчала, чтобы подготовить себя к реакции Эви. — Я думаю, мы с Сэмом знали друг друга в другой жизни… в 1940-х.

Эми обескураженно посмотрела на сестру, переваривая ее слова, и, разомкнув губы, весело выпустила воздух.

— Как же я рада, что ты пришла! — выпалила она. — Ну и к чему ты клонишь?

Софи не присоединилась к ее радостному смеху, и до Эви дошло, что та не шутила. Она приложила руку ко лбу Софи, проверяя, нет ли у сестры жара.

Софи вскочила с постели.

— Вот! Так и знала, что ты подумаешь, будто я спятила!

— Ну, прости, дорогая, но, естественно, я думаю, что это безумие. Ты знала Сэма? В сороковых годах?

— Сама знаю! — Софи расхаживала туда-обратно. — Это… абсурдно!

Эви уселась на колени.

— Ладно, иди сюда. Для начала уточним один момент. Ты точно не издеваешься надо мной?

— Да нет же. — Софи скрестила руки на груди. — Не издеваюсь.

— Хорошо-о-о-о… Хорошо-о-о. — Эви многозначительно кивала, а из ее рта вылетало только это «хорошо-о-о».

— Иногда случаются вспышки, — начала пояснять Софи. — Они почти всегда одинаковые. И я вижу то же место, что однажды видел Сэм. И хочешь верь, хочешь нет, но Кристиан его нарисовал. Еще мне всегда было интересно, откуда у меня такая любовь к старомодному джазу. То есть тебе не кажется, что это немного странно? К тому же Сэм жутко мудрый, словно он знает и понимает многое из того, чего не знаю и не понимаю я, но не говорит мне!

Эви слушала, разинув рот, начиная беспокоиться о сестре. Софи прекратила тараторить.

— Я знаю, как это звучит. Правда.