Продавец (СИ) - Романова Наталия. Страница 19

— Я знаю… я просто сидел там, не думаю, что я поднялся бы сам, на самом деле. Наверное, побыть в одном городе с тобой — уже хорошо? Я знаю, это звучит странно…

— Ну… наверное, — я пока не могу определиться, как это звучит и что это значит для меня, знаю, что для нас это не значит ничего.

Его пальцы продолжают играть с моими пальцами, я не могу себя заставить убрать свою руку от его и, похоже, в этот раз меня не смущает наличие у него правой руки, что кажется странным, но не удивительней присутствия самого обладателя этой руки на кухне моего детства. Когда руки этого обладателя порывисто прижимают меня к своему телу, практически вжимая меня, и я замираю, забывая как дышать, а только слушаю и считаю:

«Прости меня»

«Прости меня»

«Прости»

Через время, так и не покинув объятий Егора, я знаю, что это неправильно, но я всего лишь слабая женщина, а его руки такие горячие, я слушаю все, что происходило за этот месяц. Про иск, про адвокатов, про шансы, которые катятся к нулю…

Пока не задаюсь вопросом, все ли сделано? Всегда должен быть план Б. Или С.

Или путь отхода, все что угодно.

— А если бы ты был женат? — задаю я вопрос в то же время, когда он только приходит мне на ум.

— Не знаю, наверное, это было бы лучше, полная семья… Но я Не Женат.

— Паааап, — кричу я, — у начальницы ЗАГСА, или как она там, есть дети? — спрашиваю я, когда он заглядывает на кухню.

— У неё есть внуки.

Отлично, в маленьких городках с помощью хорошего педиатра можно решить почти все вопросы и этот тоже.

— Сегодня суббота, договорись с ней о регистрации моего брака, я выхожу замуж!

— Нет, — слышу я Егора.

— Что? — слышу я маму.

— Доченька, — слышу я папу.

— Почему нет?! Да! — отвечаю я Егору.

— Я выхожу замуж, сегодня, — отвечаю я маме.

— Ну, фиктивно, — поясняю я папе.

— Нет, нет, нет! — спорит Егор.

Какое-то время я смотрела на своего сероглазого продавца в замешательстве, у меня не большой опыт в подобных предложениях, возможно, это делается как-то по-другому, но его «нет, нет, нет!» меня обижает.

— Ты не хочешь на мне жениться? — мне только кажется, или на самом деле в моих словах слышны слезы…

— Нет, то есть да. Василина… я бы хотел… правда, послушай, я хочу этого, но не сейчас и точно не при таких обстоятельствах, не по этим причинам. Не так, Вася… Боже, я бы с ума сошел, если бы Васька вышла замуж так… Нет, Василина, это исключено.

— И давно ты стал таким щепетильным? — вырывается у меня. — Послушай меня! Я не собираюсь отдавать нашу Ваську какой-то модели, которая за почти пять лет ни разу не поинтересовалась дочерью, я не собираюсь отдавать нашу Ваську женщине, которая зачем-то подала сейчас в суд! И если для этого нужен фиктивный брак, он будет. Я, между прочим, преподаватель вуза, у меня будет хорошая характеристика и что там еще надо. Я обалдеть какая благонадежная и, если надо будет врать под присягой, что ты мой настоящий муж, именно это я и сделаю, но нашу Ваську я ей не отдам! Ты меня хорошо понял? — я почти перехожу на крик, но, по большей части, говорю так, будто передо мной нашкодивший первокурсник, который по старой привычке опасается, что я позвоню родителям рассказать о его недопустимом поведении. Все же я умею давить преподавательским авторитетом, на всех, кроме папы… Потому что я слышу:

— Егор прав, Василина. Так не делается.

— Мааааам, — в отчаянии пищу я, потому весь мой педагогический опыт разбивается о папино «причины должны быть правильные» и «любовь, например».

— Хм… — говорит мама, обводя взглядом папу, который в недоумении смотрит на Егора, который направляется к двери, и меня, которая вцепилась в руку продавца, грозя оставить след от ногтей. — Полагаю, мужчины склонны излишне драматизировать ситуацию. Если это поможет держать девочку подальше от такой матери, а насколько я поняла эта женщина сама не слишком понимает свои требования, то небольшая формальность лишней не будет… Егор, вам следует согласиться на вариант Василины, — смотря мягко на продавца, но я отлично знаю этот взгляд, еще никто не сказал «нет» под этим взглядом. — А тебе, дорогой, нужно позвонить куда следует и организовать все, как можно раньше, — смотря тем же взглядом, под которым мой папа вздыхает, притягивает маму к себе, целует её лоб и, говоря волшебное «если ты так считаешь», уходит, на ходу набирая номер. Мама идет за ним, оставляя нас с Егором наедине.

— Ты думаешь, это поможет? — шепчет Егор.

— Я не знаю, правда, но просто… надо что-то делать, пожалуйста, согласись, ведь мы не можем потерять И нашу Ваську тоже.

Я вижу, как он кусает свою губу, я освобождаю из плена зубов его губу и шепчу…

— Давай… это фиктивно. Ты ничего не теряешь, можешь только приобрести…

— Хорошо, я же эгоистичный ублюдок, — вздыхает Егор.

— Вот и отлично.

Класс! Мне несказанно повезло, мой будущий муж — эгоистичный ублюдок, — мне очень смешно, пока я еще могу смеяться.

Через десять минут раздался звонок от Сережи с предложением зависнуть на речке, но я, как честная женщина, тут же сообщаю, что никак не могу, потому что выхожу замуж, слыша на той стороне провода сначала тишину, а потом вопрос «Чем я могу помочь?», и я тут же понимаю чем — нам нужны свидетели, и хотя ситуация выглядит странной, я все же выхожу замуж фиктивно, а Сережа, скорей, мой друг-бывший-парень, чем… кем бы он ни стал для меня за это лето.

Через двадцать минут нам известно время моего скоропостижного бракосочетания, на нашей маленькой кухне сидит Сережа, уминая за обе щеки мамины оладушки, говоря с набитым ртом:

— Теть Люд, вот по чему на севере скучаю, так это по вашим оладьям!

Маша же скачет вокруг меня, причитая, притоптывая и болтая без умолка, поглядывая на молчаливого Егора, который все же предпринял уже пару попыток сбежать, но был остановлен моим властным «Сядь, пожалуйста». Мысленно при этом я заламываю руку продавцу и, нагибая его лицом в пол, говорю: «Вы можете ознакомиться со своими правами», как говорят в фильмах, когда крутой полицейский задерживает не менее крутого бандита или наркоторговца. Наркоторговец звучит справедливо, ведь у Егора есть свой личный наркотик, и это не я…

Проезжая мимо едва ли не единственного свадебного салона, Маша буквально выпрыгивает из машины со словами: «Стой, стой, стой, да стой же, стой!!», под Сережино «Я тебе как на пешеходном переходе парковаться буду?!».

Через пару минут мы с Машей стояли в салоне, и она с подозрением смотрела на свадебные платья, которые обещали «посадить по фигуре», я же с подозрением смотрела на Машу и на её грандиозный план «купить свадебное платьишко».

— Замуж выходят один раз! — убеждает меня Маша.

— Я выхожу фиктивно, — достаю я свой козырь, — так что, скорей всего, я еще раз выйду замуж.

— Да ладно… — шепчет Машка, во всяком случае, ей кажется, что она шепчет, потому что продавщицам точно не кажется, что они слышат нашу неспешную беседу, — ты фиктивно выходишь замуж за парня, которого любишь, — и на мои выпученные глаза она кивает головой. — Любишь, любишь, а в свидетелях у тебя парень, с которым ты еще вчера… хих… вчера, в общем, — и на мои круглые глаза отвечает: — Да ладно, тоже мне секрет. Тааакое точно бывает один раз! — и начинает смеяться. Она очень заразительно смеётся, и она, и Сережа, вся их семья очень заразительно смеются. И я начинаю смеяться тоже, потому что уверена, что такого со мной точно больше не повторится, ну, я же взрослая женщина, я, имею в виду, не совершаю необдуманных поступков.

Отказ от платья мне удалось аргументировать, показывая сквозь стеклянные витрины на Егора, который о чем-то говорит с Сережей, выдыхая сигаретный дым, чей вид в темных льняных брюках, футболке с причудливым принтом и ярких мокасинах определенно не подходит на спутника свадебного платья.

Следующее, что я вижу — это обувь, верней, один ботинок продавца в руках Маши, в этих же руках малюсенькая фата и быстрые пальцы девушки, которые собирают небольшой свадебный букет, где помимо основного белого присутствуют темно бордовые розочки, ровно в цвет обуви Егора, эти же розочки украшают шпильки, на которых держится фата.