Рыцарь надежды - Додд Кристина. Страница 13

Она вдруг стала притворяться, что слушает его. Со стороны могло показаться, что Эдлин сходит с ума.

— Ты говоришь, что мне не следовало наблюдать за вами? Но раз уж я залезла на чердак, то должна была там прятаться, пока вы все не закончили. Ты прав, конечно, да ты и выглядишь как человек, который всегда прав. Но, понимаешь, я никак не могла отвернуться. — Запрокинув голову, она закрыла глаза. — Ты выглядел таким увлеченным! Ты столько внимания посвящал этим урокам, сколько обычно ты посвящаешь всему, что тебя интересует. А я смотрела и смотрела до тех пор, пока… Да ладно. Мне хотелось после этого возненавидеть тебя. А вместо этого я проводила бессонные ночи, представляя себя в твоих объятиях. В своих мечтах я годы проводила в твоих объятиях, и то удовольствие, которое ты подарил мне, было…

Она вдруг почувствовала, что кто-то сосет ее пальцы. Ее бессвязная болтовня тут же оборвалась. Она на какое-то мгновение помертвела, не понимая, что происходит. Затем, придя в себя, она глянула вниз и увидела, как Хью, припав губами к ее рукам, с наслаждением сосал ее пальцы, перепачканные кровью дракона. Он лежал с открытыми глазами и, похоже, давно.

4.

С утра Эдлин смогла переложить кое-какие обязанности по уходу за Хью на верного Уортона. Вдруг голос, который напоминал блеяние новорожденного ягненка, произнес:

— Если ты дотронешься до меня еще раз, я вырву твое сердце голыми руками.

От охватившего ее смятения Эдлин просто потеряла контроль над собой, не в состоянии понять, какие травы она рассыпала и чем вообще здесь занимается. Хью заговорил?! Неужели кровь дракона, которую она буквально силой вливала в него прошлой ночью, сотворила такое чудо?! Уортон раболепно ползал у ног своего господина, осторожно меняя ему повязку и полностью закрывая раненого от нее, но, прежде чем она успела броситься к нему, Хью снова заговорил:

— Что с тобой происходит? — заворчал оя сердитым шепотом. — По твоей милости я весь мокрый. — В его голосе послышалось отвращение. — Боже милосердный, Уортон, ты плачешь?!

— О, хозяин! — простонал дрожащим от слез голосом Уортон. — О, хозяин! — Больше он ничего не в силах был произнести.

— Дурень ты! — На этот раз голос Хью прозвучал слабее. — Я же разобью тебя в лепешку.

Уортон начал пятиться назад. Он был похож на униженно виляющего хвостом пса, чувствующего хозяйскую немилость. И Эдлин вдруг ощутила нестерпимое раздражение от всей этой отвратительной сцены. Уортон на протяжении последних ужасных дней доказывал свою потрясающую преданность хозяину, делая все возможное, чтобы поднять его из мертвых. А Хью с первых же слов ответил ему лишь бранью, видимо, привычной ему в обращении со слугой.

— Не беспокойся, Уортон, — сказала она, испытывая непреодолимое желание утешить его. — Он не сможет сделать из тебя лепешку. Он даже руки не может поднять. — Она подошла к Хью и встала над ним. — Сможете?

Его карие глаза смотрели на нее внимательно, но в них не промелькнула даже тень намека на то, что он узнал ее, Она чуть не рассмеялась вслух от безмерного облегчения. Он не помнит, что произошло прошлой ночью. Он не помнит унижающих ее признаний, которые она сделала под влиянием волшебного напитка. Она вдруг почувствовала себя непривычно легко и свободно.

Нельзя сказать, что она не была благодарна лесным духам за их помощь в чудесном излечении рыцаря. Прошлой ночью она едва не потеряла сознание, испытав одновременно радость и страх, увидев его внимательный взгляд. А когда она окончательно поняла, что кризис миновал, то заплакала так же жалобно, как плакал только что Уортон. Но почему, почему в этих дурацких стихах ни слова не говорилось о том, как может повлиять кровь дракона на неосторожную сиделку?!

Она не думала сейчас о той мучительной страсти, которая преследовала ее многие годы. Но его испытующий взгляд вызвал у нее сильное, необъяснимое замешательство, Притворившись равнодушной, она произнесла властным тоном:

— Итак, мы проснулись и капризничаем, но мы, несомненно, чувствуем себя лучше, не правда ли? — От этих слов она почему-то смутилась еще больше.

— Вы растерзали все мои внутренности, — произнес он слабым, хриплым и весьма недовольным голосом.

Эдлин, вспомнив чудовищное состояние, в котором Хью появился в монастыре, непроизвольно опустилась рядом с ним на пол и положила его голову себе на колени. Ей совсем не нравилась такая близость, но потребность помочь ему перевесила все остальное. Тяжелая голова, жар, исходящий от него, и влажные шелковистые волосы напомнили о слишком многом из того, что ей пришлось испытать в предыдущую ночь. Продолжая притворяться безучастной, она поднесла к его губам чашку.

— Я вовсе не разрывала ваши внутренности, как вы изволили выразиться, я только зашила ваше тело, чтобы они не выпали наружу.

Он жадными глотками пил из чашки и, когда закончил, тяжело вздохнул.

— Я голоден. Почему вы держите меня голодным? — спросил он требовательно.

При воспоминании о том, как они с Уортоном изо всех сил уговаривали его проглотить хоть что-нибудь, у нее возникло острое желание его ударить. Он вел себя, как любой мужчина, который заболевает. Недовольный всеми, кто лечит и спасает его, снисходительный к собственным слабостям и готовый бесконечно заниматься только собственной персоной.

Но все же следовало признать, что вел он себя не совсем так, как другие мужчины в его положении, особенно если припомнить все те операции, которые она производила над его искалеченным телом. Его взгляд вдруг задержался на ее груди, будто он пытался ощутить вновь, как прикасался к ней. Затем Хью посмотрел ей прямо в лицо. Он откровенно разглядывал ее, и это было ей неприятно. Казалось, будто при всех обнажают ее несчастную душу. Торопливо опустив его голову обратно на тряпичную подушку, Эд-лин сказала:

— Вас серьезно ранили. И мы думали, что вы умрете.

Похоже, что впервые с тех пор, как к нему вернулось сознание, он вспомнил о своем ранении. Руки его судорожно заметались, и он принялся ощупывать пальцами все вокруг себя, как будто это могло помочь ему вспомнить что-то очень важное.

— Уортон принес меня в монастырь, — бесцветным голосом произнес он, окидывая комнату взглядом, — и меня спрятали в этом хранилище трав.

— Правильно, — подтвердила она, стараясь по возможности подбодрить его.

Он снова, уже более осмысленно, посмотрел на нее.

— Вы — целительница. — Его лоб морщился, Хью явно пытался в своем воспаленном мозгу отыскать что-то важное. Затем морщины разгладились, он с большим трудом поднял изрядно исхудавшую руку и дотронулся до ее юбки.

— Вы… Эдлин, — говорил он медленно, негромко, но внятно.

Матерь Божья, он помнит! Вопрос: что именно? Только ли то, как Уортон принес его сюда? Или, может быть, и последнюю ночь? Какой ужас! В ушах у нее зашумело, мысли вихрем проносились в голове, и, чтобы как-то успокоиться, она сделала вид, что собирается осмотреть его повязку.

— Вы Эдлин из Джорджес Кросса, — продолжал настаивать Хью.

Она ничего не отвечала ему. Как ни странно, мысли ее были совсем о другом. Наверняка, когда она станет менять повязку, он почувствует боль, подумала она. Несмотря на любые предосторожности, этого не избежать.

На минуту отвлекшись от этих неприятных размышлений, она с удивлением поняла, что кто-то настойчиво дергает ее за юбку, и, опустив глаза, увидела неотступный взгляд Хью.

— Из Джорджес Кросса, — упрямо повторил он, — и вы — дочь барона.

Он ждал ответа, и она, решив, что отвязаться от него не удастся, кивнула.

— А вы были сыном барона, — благовоспитанно поддержала разговор Эдлин. Кажется, все обойдется.

— Вас обучали обязанностям леди под руководством леди Элисон.

Она вымученно улыбнулась. Казалось, что он полностью погрузился в старые безобидные воспоминания.

— А вы обучались рыцарским навыкам у сэра Дэвида.

Как мило они беседуют! И ни к чему не обязывает.