Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна. Страница 52

— Так вот. Тебя там будут рады видеть даже несмотря на твой статус приезжей. Почему? Да очень просто. Гранж Пул Драйв принял тебя. Молодая девушка, которая никогда прежде не интересовалась Формулой-1, вошла в этот тесный круг, как влитая. А сегодня там соберутся все, кто имеет и прямое, и косвенное отношение к автогонкам в Уотербери.

— Должно быть, там соберется весь город.

— Около того, — кивнул Соулрайд, и соглашаясь, и благодаря меня за помощь. — Никогда не умел с ними управляться.

— Да. Мой отец тоже не умеет. Именно поэтому пришлось научиться мне.

Гектор накинул пиджак, бегло взглянул на наручные часы, вздохнул.

— Поехали?

На мне было самое простое темно-синее платье — единственная более-менее подходящая для официальной встречи вещь, что я нашла в своем скудном гардеробе. Гектор, конечно, уговаривал меня пройтись по бутикам, и даже обещал составить мне компанию, но я отказалась. По нескольким причинам. Во-первых, я очень редко покупаю себе одежду — только тогда, когда у меня бывает специфическое настроение. Во-вторых, я ненавижу шоппинг — таскаться по примерочным и то и дело переодеваться страшно утомляет меня. Ну и, в-третьих, у меня просто не было денег в тот момент на такую серьезную покупку, а тратить деньги Соулрайда мне не хотелось, даже несмотря на его уговоры.

— Сара, но мы же теперь живем вместе, и я хочу покупать тебе что-нибудь, — заявил он тогда.

— То, что мы вместе живем, не значит, что я должна сесть тебе на шею.

В общем, ему пришлось уступить. Теперь мы ехали на вечер памяти Дарта Хауэлла, который официально проводят ровно за неделю до начала чемпионата в его же честь. Я — в легком платье и туфлях на небольшом каблуке, а Соулрайд — в смокинге, который, разумеется, был ему к лицу, как и вся остальная одежда на свете.

— Это происходит каждые три года, — рассказывал Гектор по пути, — и давно воспринимается как преддверие чемпионата. Как первая его ступень. А потому это всегда так волнительно. Борьба за кубок Дарта Хауэлла — это что-то вроде… Цели всей жизни, главного достижения. Если ты пилот из Уотербери, конечно. Принимать участие в этом соревновании — уже престижно. Я не говорю уже о том, чтобы заполучить сам кубок. Мы живем и тренируемся ради этих решающих гонок. Их результат определяет все. Все. Кто ты и чего стоишь. Твои профессиональные навыки. Твои шансы попасть в мировой спорт. Из какого теста ты сделан. Это самая тяжелая проверка для гонщика. Вроде экзамена на пригодность. Понимаешь?

— А кто стал чемпионом три года назад? — спросила я, заинтригованная. Ветер бил в приоткрытое окно, путая распущенные волосы, и это давало неповторимое чувство свободы и раскованности.

— Один парень, — отозвался Гектор. — Кстати, ты можешь его знать.

— Серьезно?

— Да. Он сейчас прямо перед тобой.

Мой смех наполнил салон, вступив в схватку с шумом, который создавал ветер. Я вытащила волосы изо рта и спросила:

— Правда, это был ты? Ты взял кубок Дарта Хауэлла? Но я не видела его у тебя дома, в отличие от многих других. И ты никогда не говорил об этом.

— Верно. Выиграть кубок можно, но это только символ победы. Ты держишь его в руках некоторое время, но не имеешь права забрать домой. Он хранится в музее.

— В том самом, куда мы едем?

Соулрайд кивнул.

— Каждый раз все проходит в этом музее. И каждый раз там немыслимо много людей, так что держись рядом со мной, а еще лучше — держись за меня, иначе можешь потеряться.

— Хорошо, папочка.

Мужчина засмеялся и погрозил мне пальцем.

— И я серьезно. Этот музей — одно из самых просторных зданий во всем Уотербери, но, как ты понимаешь, добрая часть города хочет почтить память славного гонщика.

— Так он был гонщиком?

— Да. В самом начале. И довольно успешным. Потом у него была травма. Он отошел от дел, переехал сюда. И в середине пятидесятых вместе с еще парой человек основал Гранж Пул Драйв.

— А что было потом?

— Впоследствии он долгое время был спонсором и внес огромный вклад в развитие гонок во всем Нью-Хейвен. Должно быть, это была его большая мечта — всюду, где бы он ни появлялся, заражать людей своей любовью к Формуле-1, азарту и скорости. Я не знал его лично, но, должно быть, удивительный был человек. Его дух живет на Гранж Пул Драйв и в каждом из нас. Я чувствую в себе любовь Дарта Хауэлла к болидам, бензину, упругим изгибам трассы, нервным пит-стопам… Мне жаль, что я никогда не смогу пожать ему руку и поблагодарить. Если бы не все, что он сделал, я не был бы тем, кто я есть сейчас. У меня никогда бы не появилось возможности стать пилотом, а я всегда знал, что рожден именно для этого.

Исповедь Гектора тронула меня. Я поняла, наконец, почему для него так многое значит этот вечер, и глубоко задумалась. Если бы не деятельность Хауэлла много лет тому назад, задолго до рождения меня и Гектора, Уотербери ничем не отличался бы от обычных мелких американских городишек, не существовало бы замечательного стадиона под названием Гранж Пул Драйв, изменившего судьбы многих людей, в том числе мою собственную. Соулрайд никогда не стал бы пилотом, и вряд ли мы бы с ним встретились и, соответственно, в данный момент не ехали бы вместе в автомобиле под аккомпанемент Jon Licht — «Long Way Home», и я бы не думала обо всем этом, запутавшись во временных петлях причинно-следственных связей.

Да… Вообще-то, мне тоже есть, за что любить Дарта Хауэлла. И есть причина быть на этом вечере сегодня, и волноваться перед ним, улавливая слабую дрожь в голосе и пальцах. Этот человек когда-то обеспечил мне счастье. Если бы не он, я никогда не узнала бы Гектора Соулрайда. Чем я была бы сейчас без него? Сложно это представить. Ведь стоило ему появиться в моей жизни, я совершила огромный скачок через ранее непреодолимую пропасть ненависти к себе и окружающему миру, неуверенности в собственных силах, во многом стереотипного мышления и прочей чепухи, мешающей жить. Я сильно повзрослела. И многие мои взгляды, непоколебимые прежде, естественным образом изменились, превратились во что-то более терпимое. Более мудрое.

Увидев, как много автомобилей подпирает основание музея, я заволновалась еще больше. Пока Гектор пытался припарковаться в этом металлическом месиве, мы не сказали друг другу ни слова. Мы знали, что хорошо выглядим, особенно в паре. Сегодня был не тот случай, когда можно заявиться в общественное место в военных ботинках, растянутой пижаме и бейсболке «Nevada is my love».

— Видишь, — произнес Гектор, осматриваясь, едва мы хлопнули дверцами его машины, — я же говорил.

Приехали мы вовремя, однако людей вокруг уже было столько, словно мы прибыли не в музей, а на Гранж Пул Драйв в разгар гонки. Я всего пару раз бывала в этой части Уотербери, но здание музея, похожее на древний античный храм с высокими колоннами, врезался в мою память. Теперь оно возвышалось прямо надо мною, белоснежной горой в густеющих летних сумерках, плоть которых пронизывала разве что редкая летучая мышь.

— Держись, доченька, — ухмыльнулся Соулрайд и подставил мне локоть.

Я ухватилась за него, и вместе мы принялись бороздить непокорные людские волны, чтобы войти внутрь, попутно улыбаясь кому-нибудь, кивая, перекидываясь парой слов. Многие взгляды обратились в нашу сторону, но я уже настолько к этому привыкла, что не искала в них скрытого смысла. Гектор, конечно, знал гораздо больше прибывших, чем я — он здоровался практически со всеми, заставляя меня чувствовать себя не в своей тарелке.

Ажиотаж царил под стать моему первому посещению стадиона. Люди были оживлены и слегка экзальтированы происходящим, но теперь я понимала их поведение и разделяла его. Все это вновь походило на некий диковинный ритуал, который должен был изжить себя, перейдя в цивилизованное общество, но вместо того, чтобы стать преданием, превратился в гипертрофированный праздник поклонения.

«Людям нужен идол», — вспомнила я слова рыжеволосого мужчины, что шел рядом со мной и акулоподобно улыбался всем, кого видел, ведь для него все находятся на одинаковом уровне, и все в равной степени заслуживают взгляда знаменитости. Разве это не одна из причин, по которой он вообще обратил на меня внимание?.. Если да, то это, пожалуй, и грустно.