Футарк. Третий атт (СИ) - Измайлова Кира Алиевна. Страница 9

— Я к Санчесу не пойду, — сказал Варгас с явным облегчением. — Ну его к дьяволу! Раз вы поверенный Хуаниты, вам и флаг в руки, а я теперь вовсе с боку припека!

— Я не поверенный, — напомнил я и кивнул на визитку. — Я преследую другие интересы, Иоанна же оказалась вовлечена в эту историю волей случая.

— Какая разница… — он вздохнул и добавил: — Как камень с души! Не хочу больше иметь дела с этими приисками, деньги еще остались, свои-то я не тратил… Заберу детей, Марию да уедем подальше…

— К вашей матушке?

— Боже упаси, только не к ней, — передернулся Варгас. — Говорю, подальше. Может, в Мехико, может, в Техас… Что до денег Хуаниты, которые я потратил, чтобы откупиться… я верну. У меня имеется то, что я получил за серебро…

— Вернете деньги ее же деньгами? Оригинально! — улыбнулся я.

— Да, совсем заврался, — тоскливо сказал он и поскреб заросший подбородок. — Ладно. Этот дом так и так продавать, остальное отдам постепенно. Как думаете, согласится она?

— Вполне вероятно, она простит вам разницу, — кивнул я. — Вот, возьмите ее новый адрес. Сюда, полагаю, она еще не скоро вернется, хотя… кто знает.

— Да уж, с таким норовом… — буркнул Варгас. — И кто это только ее охомутал?

— Кто еще кого охомутал! Не думайте, тот человек женился не ради корысти. Иоанна не знала наверняка о наследстве, только предполагала — сами знаете, слухом земля полнится. А что до свадьбы… Она — вылитая мать, взяла, что захотела, только и всего.

— Э… — по-моему, Варгас немного протрезвел. — Вы что, были знакомы с Инес?

— Да. Я не первый раз в этих краях, — ответил я. — И я знаю наверняка, что Хуанита вам не родная дочь.

— Ну… я подозревал, — пробормотал он. — Норов не мой. Я старался сделать из нее приличную девушку, но куда там… Ей слово — она в ответ десять, накажешь — в отместку напакостит или сплетню пустит, ругалась так, что хоть уши затыкай! Вот младшие — те послушные, а эта вся в Инес, какой та в юности была. И глаза чужие. Я-то на родню Диаса грешил. Значит, правду говорили, что Инес гуляла с каким-то заезжим гринго, не знаю уж, что это был за тип такой…

Я снова подавил усмешку.

С одной стороны, особой симпатии Варгас не вызывал, мошенник и есть мошенник… С другой — зачатки совести у него все-таки сохранились. Я вполне мог поверить, что он пошел на поводу у Смитессона, погнавшись за легкой выгодой.

— Кстати, как можно попасть к губенатору? Не на прием, побеседовать бы лично… — намекнул я. — Хотя не нужно, сперва мне нужно познакомиться с начальником полиции… Не переживайте, это по другому делу!

— Познакомьтесь, — сказал Варгас, впадая в меланхолию. — Гонсалес вас и представит, если вы придетесь ему по нраву. Он любит гостей, езжайте к ужину, не промахнетесь.

— Благодарю, — кивнул я, поднимаясь. — Вот еще: где мне найти инженера?

— Атля? Он остался на рудниках. Кто его отпустит, он ценный работник! Если поедете туда, спросите работников, вам любой подскажет.

— Так и поступлю, — сказал я. — Благодарю, сеньор Варгас, что уделили мне время.

— Вам спасибо за новости… — вздохнул он. — Увидите Хуаниту… передайте, что я очень виноват перед ней. Серебро кружит голову не хуже золота, знаете ли! А когда большая семья…

— Я же сказал, скорее всего, она вас простит, — ответил я. — Может себе позволить, знаете ли… Я бы на ее месте простил.

— Немудрено, вы ей в отцы годитесь, ума-то уж побольше бу…

Варгас осекся и уставился мне в глаза. Да-да, в мои голубые (одинаковые!) глаза.

Больше я ничего не сказал, улыбнулся, надел шляпу и вышел.

Что ж, с этим я, кажется, частично разобрался. Теперь нужно добраться до Гонсалеса и разузнать у него, что известно о Стрелке и народных волнениях, поговорить с инженером Атлем (вдруг еще можно как-то исправить положение с засухой?), ну а потом и с губернатором. Его я решил оставить напоследок, потому что вовсе не факт, что он захочет со мной общаться на весьма щекотливые темы. Я же не должностное лицо! Ну хоть объясню консулу, в чем тут дело. Дальше пусть сам разбирается с этим Санчесом…

Асьенда начальника местной полиции оказалась очень хороша: она утопала в зелени, создавая странный контраст с выжженной местностью во всей округе. Должно быть, сеньор Гонсалес был счастливым обладателем глубокой скважины или просто колодца, воды из которого хватало не только на личные нужды хозяина и его домочадцев, но и на полив этих роскошных растений.

— У людей есть нечего, а они тут цветочками любуются, — высказал Диего мою не вполне офомившуюся мысль. — Лучше бы маис посадили, на половину деревни хватило бы…

Он ехал за мною рядом на смирном гнедом муле, я же смотрел на него сверху вниз с седла рослого серого мерина, как Дон Кихот на Санчо Пансу.

— Ты болтай поменьше, а слушай побольше, — велел я. Впереди уже видны были огни на террасе асьенды «Перла Негра» и слышался смех и голоса.

Уже смеркалось, однако до ужина еще было далеко, на что я и рассчитывал: явиться прямо к трапезе было бы невежливо. И без того пришлось задержаться, пока мы выбирали лошадь для меня и мула для Диего: старик Хименес был не дурак поторговаться, а когда я попросил его уняться и вынул кошелек, чтобы уплатить за животных сразу, оскорбился и торговался еще с полчаса, сбивая им же самим назначенную цену.

Вышколенный слуга выслушал меня, принял визитку и испарился, чтобы вернуться через пару минут и с поклоном препроводить к гостям.

Орландо Гонсалес оказался невысоким, но явно очень сильным, гибким мужчиной с грацией прирожденного фехтовальщика. Его сын Рикардо, молодой человек лет двадцати, вряд ли более, выглядел копией отца — такой же невысокий, худощавый и быстрый, с превосходной осанкой и быстрыми уверенными движениями; уверен, Гонсалес тренировал его лично. Невестка сеньора Гонсалеса, красавица Алехандра, была под стать мужу — тоненькая и изящная, будто статуэтка из слоновой кости («Вернее, как стилет из толедской стали», — добавил я мысленно.) Она вела себя скромно, не поднимала глаз, но я то и дело замечал любопытный взгляд, брошенный на меня из-под тонкой кружевной мантильи.

Гостил у них доктор Алонсо, немолодой печальный мужчина лет пятидесяти на вид, сухонький, почти лысый и печальный, а вдобавок — я поверить не мог в свою удачу! — инженер Атль. Этот, несмотря на явно солидный возраст, выглядел хоть куда! На полголовы ниже меня ростом, только значительно шире, без единого седого волоса в блестящей черной шевелюре, с непроницаемым медным лицом, он странным образом подавлял своим присутствием.

Я должным образом засвидетельствовал свое почтение, сослался на некое задание от… ну, господа, не будем вслух, не стоит портить такой дивный вечер… Гонсалес был понятлив, как и подобает человеку на его должности, поэтому расспрашивать не стал, а пригласил за стол и принялся выспрашивать меня о впечатлениях от Кампочиты.

— Прелестное место, — говорил начальник полиции, подливая в мой бокал, а черные глаза его выглядели как ружейные дула.

— Да, оно мало изменилось за последние годы, — отвечал я. — Только, помню, зелени тут было побольше.

— Засуха, сеньор, уже второй год, — пожал плечами Гонсалес, и я заметил, как его сын переглянулся с женой. — Подите гляньте на что похожи поля! Река обмелела и…

— Она не сама собой обмелела, — прогудел Атль негромко, но так, что разговор мигом стих. — А я ведь предупреждал.

— Но когда воду из реки направили в долину, вся округа зацвела, все горные склоны были покрыты цветами! — воскликнула Алехандра. — Припомните, до чего было красиво! И бабочки откуда-то взялись, и пчелы…

— И москиты, — мрачно добавил доктор и почесался. — Я надеюсь, вы не забываете про москитные сетки?

— Нет, конечно, но они не всегда спасают, — вздохнул Гонсалес.

— А я предупреждал, — снова подал голос Атль. — Спервоначалу, конечно, всё расцвело. Мне еще бабка рассказывала: даже в самой сухой пустыне после дождя распускаются цветы, которые могут спать под землей годами. Так и тут. Да только в природе вода приходит и уходит, как той самой природой установлено, за цветущей весной приходит жаркое лето…