Цветок моей души (СИ) - Мендельштам Аделаида. Страница 31

Завидев гнутые кверху края крыши она чуть не повернула назад, но в последний миг сдержалась. Ей было необходимо видеть Лианга, иначе она так и будет метаться. Она велела Тачжу и Лале остаться снаружи, а сама тихонько проскользнула внутрь. Резко пахло травами, за стеной щебетала птица, в самом доме было тихо и прохладно. Гиде ожидала, что маленький, худой целитель выйдет к ней навстречу и приготовилась объяснить причину визита. Но, никто не вышел и Гиде, сняв обувь, вошла в ту комнату, где лежали больные.

Она помнила, что в этой комнате стояло несколько кроватей, обычно пустые. И в этот раз кровати пустовали за исключением одной – на ней лежал Лианг. Гиде, забыв обо всем на свете, метнулась к кровати, провела ладонью по щеке спавшего юноши.

- Хотя бы во сне ты касаешься меня, - шепнул улыбнувшийся Лианг, не открывая глаз. Гиде всхлипнула.

- Тебе больно, милый?

- Мне хорошо, только не уходи, - Лианг взял её прохладную ладонь своей рукой и прижал к щеке, синей и опухшей.

- Это опасно, господин Насир может прийти в любой момент, - Гиде коснулась багрового следа от удара в вырезе рубахи и закусила губу.

- Так это не сон, ты и вправду пришла? – Лианг вскочил на кровати и широко открыл глаза. Он долго смотрел на девушку, впитывая в себя ее образ. – Цветочек мой!

Гиде обхватила его шею руками и прижалась к нему всем телом. Запах Лианга, такой родной и любимый, окутал её и напряжение схлынуло. В голове не осталось ни одной мысли, счастье волной затопило. Гиде ясно поняла, что без Лианга она не жила – существовала. Солнце её не грело, шелка не радовали, ничто и никогда не приносило ей такого удовольствия как простое присутствие воина. Она подняла голову и взглянула в карие глаза, в глубину которых нырнула бы навсегда. Они целовались так, словно от этого зависела их жизнь, утопая, растворяясь друг в друге. Гиде с трудом заставила себя оторваться от таких сладких губ.

- Надо идти, - она щекой приникла к его плечу, горячему даже сквозь рубашку. – Как я не хочу!

- Ещё немного… я так соскучился по тебе, каждую ночь представлял себе этот миг: как прикасаюсь к тебе, целую твои губы, вдыхаю твой запах. Скажи, как мне жить без тебя? – Лианг лихорадочно шептал, пальцами стирая крупную слезу, сорвавшуюся с ресниц девушки.

- Надо идти, - только и смогла прошептать Гиде в ответ.

- Скажи, ты любишь меня? – вдруг спросил Лианг. Он отодвинулся и заглянул в глаза. – Или я для тебя красивая игрушка, как твоя рабыня?

- Лала никогда не была мне игрушкой, - Гиде отшатнулась.

- Почему же ты не можешь ответить на этот вопрос? - Гиде молчала, опустив голову. Лианг взял тонкие пальцы и легонько целуя прошептал, - Ты любишь меня? Или ты больше любишь богатство, которое тебя окружает?

Гиде гневно подняла голову, оттолкнула его и неторопливо вышла из комнаты, даже не оглянувшись. Лианг смотрел вслед пока не хлопнула дверь, затем схватился за голову.

Гиде также неторопливо вышла из домика целителя, хотя ей больше всего на свете хотелось кричать.

- Больно? – спросила сочувственно Лала, нетерпеливо дожидавшаяся снаружи

- Что? – не поняла Гиде

- Голова сильно разболелась, спрашиваю?

- Ты даже не представляешь как, - губы Гиде сжались, брови сошлись у переносицы.

- Лианга не видела? – прошептала Лала, схватив за руку. Гиде посмотрела на девочку, наивные глаза с сочувствием смотрели на неё.

Как он смеет говорить, что Лала для нее игрушка!

Она опустилась на колени перед ней и обняла. Он думает, она порхает, словно бабочка? И, что только корысть держит её в замке? Она такая же рабыня, как и Лала. Вот только князь владеет не только телом, но и душой.

- Не видела, и лучше тебе про него забыть, - сказала она строго. Лала виновато опустила голову и у Гиде сжалось горло, - нам всем лучше забыть про него.

- Госпожа Гиде, - окликнул её голос.

Она обернулась и увидела Чонгана, спешившего к ней. Да что за день такой, только визита князя не хватает для полного счастья! Она подхватила девочку за руку и решительно зашагала к себе мимо Чонгана. Он застыл, поняв, что девушка не желает с ним разговаривать. Тачжу пустился бегом, опустив глаза – кто знает, что с ним будет, свидетелем унижения. Спесивая девчонка отвернулась от могущественного вассала, а попадет им, простым солдатам. Вон Лианга как избил ни за что, ни про что! Лала тоже испуганно косилась на замершего начальника стражи, но не посмела отнять руку.

Чонган дождался, пока Гиде вместе со своей компанией скроется из виду и только потом позволил себе сделать выдох. Кровь хлынула к лицу, гнев затопил его. «Девчонка!» - прошипел он сквозь зубы. Было неожиданно и больно, словно его до крови укусила бабочка. Руки тряслись, но он стоял неподвижно, выравнивая дыхание. На руку, неосознанно схватившегося за меч, села ярко-желтая бабочка. Он уже приподнял руку, чтобы прихлопнуть, но в последний момент передумал – пусть живет. Взгляд упал на дом целителя, и он понял, почему мягкая и нежная Гиде, всегда хорошо относившаяся к нему, так себя повела. Она злится из-за Лианга, будь он неладен. Если и были в нём сомнения, сейчас они развеялись.

Глава двадцать пятая

В доме у Гиде было темно. Окна были задвинуты ширмами так плотно, что ни один солнечный луч не касался её горя. Обиды, тщательно лелеемой долгими зимними вечерами. В доме в бесконечном повторе слышался мягкий топот шагов уходящей матушки. Скрип закрывающейся двери спальни, украшенной орнаментами красного цвета и покрытой лаком. «Тише, Гиде» - просила матушка с улыбкой, - «Мы не какие-то варвары, в нашей общине мы не кричим». И Гиде усмиряла свои слишком быстрые ноги и звонкий голос, глотала рвущийся наружу глупый беспричинный смех.

«Мы создаем красоту, милая. А красота не терпит суету», - матушкин голос полон нежности и Гиде готова на всё, ради того, чтобы нежность продолжала окутывать её волшебным облаком. Ради этих ласковых рук, единственных, кто прикасается к макушке сироты, она будет сидеть до утра, вышивая кусок заковыристого рисунка. Чтобы легкая одобрительная улыбка коснулась сморщенных губ матушки Гиде будет перебирать тысячи вариантов сочетания цветов.

Спина онемела и пальцы исколоты в кровь. От усталости болит голова и шея. Все уже спят, кроме Гиде. Маленькая девочка пристроилась у свечи в крошечной пристройке, где её никто не найдет. Ветер завывает как раненый зверь, ярится и хлещет дребезжащие окна, ещё чуть-чуть и стекла разлетятся, осколки вопьются в лицо. Надо было взять теплую накидку, с каждым часом становится всё холоднее и холоднее. Гиде тихонько плачет – в углу кто-то возится и ей очень страшно. Наверняка, там злобный крыс-перевертыш, охотящийся на детей.

«Милосердная Прийя, спаси. Не дай оборотню схватить меня, пока я не закончу вышивку», - молится она одними губами. Матушка говорила, что Прийя, самая добрая и могущественная богиня среди других, особенно покровительствует детям-сиротам. Кто-то протопал крошечными лапами в углу и Гиде, не сдержавшись, взвизгивает.

Взрослая Гиде, вздрогнув, оглядывается по сторонам. Она в своих покоях, а не в той крошечной конуре, где до утра вышивала сложный узор. Лала разожгла камин и тихонько напевает колыбельную на своем языке, единственную, что ещё помнит. «Разожги мне опиум», - попросила Гиде.

Лала молча принесла курительную трубку и разожгла лампу. Искусно вырезанная лампа отразил и раздробил пламя огонька, создавая причудливый рисунок на стенах. Гиде приняла трубку, сделала первый вдох и легла на кровать, откидывая голову на подушку. Мир привычно обрел глубину, запахи сгустились. Гиде чуть повернула голову в сторону двери, тянуло молодой травой и кисловатым запахом пота Тачжу, стоящего за дверью. Огонь в камине плеснул на неё запахом дыма и вкусным ароматом соснового дерева. Молчаливая тень скользнула у изголовья и по запаху молока и леденца, спрятанному в кармане, в кармане Гиде поняла, что это Лала.

«Лааааа-лааа», - прошептала Гиде, приветствуя эхо, её приятеля. Постепенно, запах опиума вытеснил все остальные, дым окутал комнату и с Гиде стало твориться непонятное. Блаженство и расслабление, обычно даруемое опиумом исчезало, уступая место тревоге. Сердце колотилось как бешеное, но тело охватила такая тяжесть, что не было сил повернуть голову.