Момент бури (СИ) - Чернышева Ната. Страница 27

- Вы могли бы поделиться информацией вашего психокода с кем-нибудь другим, кто смог бы донести ее Мину лантаргу…

- Это с кем же? - иронически поинтересовался я. - С вами?

- Ну, зачем же именно со мной? Например, с сестрой лантарга…

Я поглядел на столик, за которым сидели остальные Чужие. Тарг ответил мне неприязненным взглядом. Девушка отвернулась.

- Это с ней, что ли? - насмешливо спросил я. - Ни за что! И на этого вот сопляка тоже не смотрите, у него с отцом общего - только фамилия клана. Да и вам я не доверяю. Вы мне нравитесь, честное слово, но ведь не до такой же степени!

- Значит, одним из граничных условий психокода является эмоция доверия к собеседнику, не так ли?

- Именно, - подтвердил я. - И пока у меня ни к кому из вас, кроме Мина лантарга, такой эмоции не возникало.

- А, скажем, уважаемому господину Весенану вы доверяете?

- Вон вы что думаете. Да, высший телепат смог бы снять психокод. Но у Айра всего второй ранг, тогда как у Джейни был первый…

Я тут же прикусил свой не в меру болтливый язык, но уже было поздно. Чужой так и подался ко мне, переменившись лицом. "Ожидание, волнение, отчаянная надежда, ликование - наконец-то! Наконец-то долгие, тщетные до сих пор поиски увенчались успехом!"

Я покосился на мальчишку, оставившего свои бесплодные попытки дотянуться до пола и смотревшего на меня снизу вверх выпученными в немом ужасе глазами. В тот же миг сила, аккуратно поддерживающая его кверху тормашками, исчезла. Пацан с грохотом обвалился на пол, набив себе синяков и шишек. Пусть спасибо скажет, что шея цела!. Шум немного отвлек Ми-Грайона, помог ему восстановить обычное невозмутимое выражение лица.

- Как же так, - недоуменно спросил у меня Орнари. - Вы же говорили час, а то и больше…

- Я ошибся, - хладнокровно солгал я.

- Итан'кораш, - негромко произнес Чужой, ни к кому персонально не обращаясь. Сопляка, однако, как ветром сдуло.

- Итак, - неторопливо произнес Орнари, - в вашей сказке-балефанзари отражены реальные события. Полагаю, вы были лично знакомы если не со всеми участниками данной драмы, то хотя бы с большинством из них.

- Но вас интересует конкретно женщина по имени Джейни, не так ли, - я не спрашивал, я утверждал, и поэтому Чужой мне не ответил.

Эм-фон выдавал его со всеми его потрохами.

- Эта история сама по себе достойна красивой обертки, - продолжал я. - Целительница, телепат первого ранга полюбила чиновника из инопланетного города. Эта любовь была красивой, нежной, страстной и так далее… Джульетта с Ромео прям, ничего не скажешь!- а потом тот парень спалил планету своей любимой, не моргнув глазом, приемная дочь этой женщины оказалась зверски убита вашими воинами, а сама целительница исчезла бесследно. И тогда у чиновника проснулась совесть. Он решил любимую разыскать. И я тут слышал краем уха от кого-то, что будто бы этого типа зовут Орнари…

- А я слышал, - медленно проговорил Чужой, - что этот Орнари обещал хорошо заплатить любому, кто может предоставить ему хоть какую-нибудь информацию о судьбе его любимой. Он готов платить чем угодно: Юпитерианскими долларами, драгоценными стрин-камнями, активированным железом, трансурановыми элементами…, - он поколебался немного и добавил, - а так же некоторыми технологическими секретами своей цивилизации.

- Иногда, - проговорил я, глядя ему в глаза, - превыше всех сокровищ мира и секретов высоких технологий становится молчание.

Он немного подумал.

- Наверное, потому, что именно молчание обеспечить труднее всего, не так ли?

Он меня понял! Он понял, какую цену я соглашусь принять, и поэтому я не стал больше его мучить.

- Дженнифер Шиез ди Сола умерла, - сказал я.

На лице Чужого не дрогнул ни один мускул. Но я почувствовал взметнувшееся в его эм-фоне безудержное горе, и это было по-настоящему страшно. Все его существо рыдало. Но эти слезы так и не отразились в спокойном зеркале его орехово-карих глаз.

- Продолжайте, - чуть дрогнувшим голосом сказал Ми-Грайон.

- Джейни умерла в космическом пространстве Ганимеда, у меня на руках, через полчаса после нашего побега из генетических лабораторий Ольмезовского.

- О, этот Ольмезовский пьохалан! - страстно проговорил Орнари, сжимая пальцы в кулак. - Снова он!

- Она просила меня передать… Это тоже психокод. У вас есть записывающее устройство?

Чужой молча выложил на столик планшетку прибора с вставленным в гнездо светло-розовым кристаллом. Я закрыл глаза, входя в транс, и заговорил. Незнакомые певучие слова чужого языка полились с моих губ. Я не понимал их. И не хотел понимать. Они предназначались не мне. Меня вообще здесь сейчас не было. Это Джейни говорила через меня, моим ртом и моим голосом, это Джейни прощалась со своим любимым, которого я никогда раньше не знал и когда-то, ничего о нем не зная, втайне ненавидел лютой ненавистью…

Потом я просто сидел, растирая пальцами ноющие виски и следя за тем, как Орнари осторожно вынимает кристалл записи и прячет его во внутренний карман.

- Простите мне мою несдержанность, - сказал Чужой спустя какое-то время, и голос его звучал ровно и сухо, совершенно бесстрастно.

- Ничего, - буркнул я, ощущая досадное чувство неловкости.

- Ганимед ответит за это преступление, - со свирепой, леденящей душу яростью в голосе сказал он.

- Ганимеда больше нет, - сказал я, так как не имело никакого смысла утаивать правду и дальше. Все равно об этом скоро начнут передавать по всем каналам стерео.

- То есть как это нет? - опешил Чужой.

- А так, - зло произнес я, положив подбородок на сцепленные пальцы рук. - Ян Ольгердович, он… Достал он меня, сволочь, вот я и не сдержался. Вы просто не представляете себе, какой это страшный человек! Таинство зачатия для него не значит ровным счетом ничего! Еще можно понять, когда на свалку отправляют эмбрион на ранних сроках: в конце концов, это существо пока только просто набор клеток и только. Но были ведь еще какие-то заморочки, которые проявлялись лишь на втором, третьем, пятом году жизни. Эти дети, беззащитные, нигде не учтенные, лишенные родительской ласки, любили дядю Яна как родного, а он, скотина, приходил под вечер и… Психокод на остановку дыхания во сне. К утру - все! - я вцепился в волосы, закрывая лицо. Хотелось плакать, а пуще того - что-нибудь расколотить, размазать в тонкую межатомную пыль; сила психокинеза заворачивалась вокруг тела чудовищной спиралью запредельной мощи. Знать бы только, чем это поможет… - И как он это оправдывал, какие слова находил! Это же уму непостижимо!

- Если человечеству суждено быть облагодетельствованным таким образом, то пусть оно лучше сгинет! Ян Ольгердович, пусть оно сгинет! И вы вместе с ним заодно…

- Ты слишком юн, Фредди. Ты не понимаешь…

Да, я понять его так и не смог. Сорвался самым постыдным образом, после чего Ольмезовский стал постоянно держать меня на коротком поводке императив-психокода, не ослабляя контроль ни на одно мгновение. Тогда-то - после Тэйну, после того, что он заставлял меня творить над ней! - вот тогда я себя и разбил. По примеру неудачливого пилота из анекдота про невезучий эмпат-вирус. И если б не Джейни, до сих пор пускал бы пузыри в счастливом безумии.

- Рано или поздно, но я прикончу его. И пусть не думает, что удавлю или там голову оторву… Не-ет, шкуру спущу тонюсенькими ленточками и заставлю из нее чучело сшить… пожалеет, что на свет родился!

Я пристукнул ребром ладони по столику, и матовая поверхность лопнула. Острые изломанные осколки пропороли кожу, брызнула кровь. Я опомнился, быстро, пока никто не заметил, склеил столик при помощи своей паранормы, и стал вытирать пострадавшую руку салфеткой. Ранки оказались пустяковые, сухожилия не пострадали, но кровь сворачиваться и не думала.

- Манфред, простите, - задумчиво проговорил Орнари, с интересом меня рассматривая. - Может быть, мой вопрос покажется вам нескромным… Но, простите, сколько вам лет?