Зомби-рок-н-рольщицы из исправительной школы (ЛП) - Смит Брайан. Страница 17
14. ТВОЕЙ СМАЗЛИВОЙ МОРДАШКЕ МЕСТО В АДУ
"Your Pretty Face is Going to Hell" (The Stooges, 1973)
Ощущение было, будто она поднимается из темных глубин. Едва не утонувшая жертва, всплывающая на поверхность и заметившая слабый проблеск света, который стремительно становился все ярче. Это походило на полет, вознесение на небеса в луче сияющего блаженства.
Сибил Хаффингтон очнулась, еле слышно ахнув. Веки, затрепетав, раскрылись, и первое, что она увидела, было то же самое лицо, которое она заметила перед тем, как потерять сознание. Стройная, симпатичная девушка с темными волосами и бледной кожей. Синтия Лаймон. Имя пришло к ней из эфира, проникло прямиком в сознание без дополнительной справочной информации.
Девушка ухмыльнулась и воскликнула:
- Да здравствует королева Манда!
- Вот, дерьмо, - произнес мужской голос.
Сибил нахмурилась.
Королева Манда?
При обычных обстоятельствах этой девчонке пришлось бы дорого заплатить за такую неслыханную дерзость. Неделя в клаустрофобной темноте изолятора. Ежедневное применение телесных наказаний. В ЮИЦМП это означало все - от избиения лопаткой до порки кожаным ремнем. Возможно, даже одно или два ночных дисциплинарных занятия у нее в кабинете. После чего Куигли, наверняка, придется копать еще одну яму.
Но Куигли уже ничего не выкопает. Он был мертв. Стал ходячим трупом. Как и те девки, которых она убила. Во всяком случае, три из четырех.
Так что, насколько она понимала, обстоятельства были далеки от "нормальных".
Тут девчонка влепила ей пощечину. Крепкую пощечину.
И рассмеялась.
Застонав, Сибил попыталась приподнять голову, но эта попытка вызвала волну боли по всему телу. Затылок снова коснулся пола, и она поморщилась. Казалось, он стал каким-то мягким и влажным. Затем в памяти всплыла картина - она поскальзывается на мокром полу. Потом резкое падение и сильный удар, мощный всплеск боли, голоса, девушка, склонившаяся над ней, перед самой потерей сознания.
Сибил заморгала и посмотрела мимо девчонки. Они находились уже не в коридоре. В этой комнате было две койки, маленький комод и стенной шкаф. Спальня, возможно, одна из самых практичных, которые она видела. Родители девушек, проживающих здесь, решили не доплачивать за дополнительные удобства. Сибил испытала какой-то мрачный трепет, который всегда чувствовала, когда входила в такие комнаты. Тяжелые условия порождают чувство безысходности. Поэтому она не раз замечала отчаяние на лицах девушек, вроде этой. Именно его, по ее мнению, они и должны были испытывать. Их слезы заставляли ее улыбаться и трепетать от восторга.
Но теперь она испытывала лишь отголосок того чувства. Через мгновение и он исчез. Теперь пришел ее черед познать безысходность. Падение не парализовало ее. Хвала небесам за это маленькое благословение. Конечности не утратили чувствительность. Она могла шевелить руками и ногами. Но, тем не менее, была обездвижена. Каждая попытка пошевелиться вызывала очередной всплеск невыносимой боли. Сбежать самостоятельно представлялось невозможным.
Она украдкой посмотрела на мужчину, стоявшего в дальнем конце комнаты. Среднего роста и веса. Лет тридцати. Похож на испанца. Возможно, мексиканец. Он стоял спиной к ним, глядя в окно, выходящее на задний двор. На мужчине была одежда вахтера.
Еще одна картинка всплыла в памяти - желтый знак "МОКРЫЙ ПОЛ".
На ум ей пришло имя мужчины. Ромеро. Гектор Ромеро.
Превозмогая боль, она приподняла голову и позвала:
- Гектор!
Мужчина вздрогнул, но не повернулся.
- Да?
- Я ранена, и мне требуется немедленная медицинская помощь. - Ее голос был наделен привычными твердостью и властностью. Он всегда принуждал подчиненных к немедленным действиям - Вызови врача сейчас же.
Гектор не пошелохнулся. Не сказал ни слова.
Сибил вскипела. Она приподнялась на локте, заскрежетав зубами от приступа боли.
- Гектор! Хватит стоять там, как истукан. Делай, что я сказала!
Гектор продолжал изображать статую. Это лишь усилило закипающую в ней ярость, но она на какое-то время отвлеклась от него, переключив внимание на девчонку, на лице которой застыла надменная усмешка. Сибил не терпелось влепить ей пощечину.
- Вы - Синтия Лаймон, верно?
Синтия резко втянула в себя воздух и шлепнула ладонью себя по груди. Глаза у нее вылезли из орбит, нижняя челюсть отпала. С преувеличенным изумлением она воскликнула:
- О, мисс Хаффингтон, для меня это такая честь! Вы помните, как меня зовут! Меня, меленькую мисс Ничтожество. - Она покачала головой и снова широко ухмыльнулась. - Прямо чудеса какие-то!
Сибил захотелось обхватить руками тощую шейку маленькой сучки и крепко сжать. Сжимать, пока ее зенки по-настоящему не вылезут из орбит, а ее бледная кожа не посинеет. Она прикинула, сколько физических усилий это потребует и сравнила с болью, которой это будет ей стоить.
Она внутренне чертыхнулась.
Это невозможно.
Пока.
Она прикусила губу, заставила себе немного успокоиться, после чего снова заговорила.
- Подумайте об этом, мисс Лаймон. Ваш друг-поломойка рискует только своей работой, если не подчинится мне. Но вы, юная леди, рискуете гораздо большим. - Ее рот слегка растянулся в зловещей полуулыбке, лишенной юмора и наполненной мрачными обещаниями. - Как вам нравится месяц в изоляторе? Просто для начала, конечно же.
То, что случилось потом, потрясло ее.
Широкая ухмылка исчезла с лица девчонки. Глаза стали мертвыми. Подбородок задрожал. Она сжала руку в кулак, и в следующее мгновение Сибил почувствовала жесткое соприкосновение ее костяшек со своим носом. Хрящ треснул. Хлынула кровь. Затылок ударился об пол, и боль обожгла каждое нервное окончание. Затем девчонка села на нее сверху и принялась кричать, молотя кулаками в приступе неистовой ярости. Лицо у нее было настолько перекошено чистой злобой, что она потеряла человеческий облик и стала больше походить на мстительного демона. В какой-то момент Сибил перестала ощущать удары. В глазах поплыло, и девчонка превратилась в маячащее бледное пятно.
Потом она исчезла, увлекаемая прочь Гектором Ромеро.
Какое-то время Синтия сопротивлялась ему, но затем обмякла, рыдая, в его объятьях. Зрение у Сибил немного прояснилось, и она увидела, что смуглый мужчина гладит ей волосы и нашептывает на ухо что-то утешающее. Между ними что-то было. Какая-то эмоциональная связь, как минимум.
Возможно, они даже были любовниками. При мысли, что такая симпатяшка, как Синтия Лаймон, находит утешение в объятьях грязного иностранца, ее затошнило. Она поклялась, что добьется, чтобы его как можно скорее депортировали обратно в его родную дыру.
Конечно же, сперва ей придется пережить эту безумную ночь.
Что в данный момент представлялось менее вероятным.
Но причины сдаваться не было. Девчонка была отвлечена, потерялась в вихре какой-то нелепой эмоциональной бури. Нужно было действовать прямо сейчас.
Сибил сильно прикусила себе нижнюю губу, снова приподнявшись на локте. Боль волнами накатывала на нее, вызывая горячие слезы, но она продолжала подталкивать себя. Через мгновение она уже сидела прямо. Сибил обернулась через плечо. Двери в эти комнаты запирались снаружи, но эта была слегка приоткрыта. Она почувствовала первый эйфорический порыв предстоящего триумфа. Она сможет это сделать. Это действительно было возможно. Только ей придется встать на ноги.