«Лимонка» и пять «лимонов» (СИ) - Волознев Игорь Валентинович. Страница 11

Савик тоже был связан с криминальным миром. У него была своя небольшая группировка, которая занималась рэкетом мелких торговцев и продажей нелегально ввезённых машин. Всю эту историю о зарезанном Катке, Хлопе и исчезнувших миллионах он слышал от знакомых уголовников. Сам он к банде Катка отношения не имел и не стал бы так волноваться по поводу вчерашнего случая, если бы не одно обстоятельство.

Мысль о той бабе из Бронниц почему-то пришла ему сразу, ещё в ту минуту, когда он слушал сообщение диктора. Весёлая разбитная толстушка, которая, как рассказывал о ней Рябой, «даёт всем подряд», была когда-то знакома с Хлопом. Она проболталась об этом самому Рябому, тоже жителю Бронниц. Как-то в подпитии она хвасталась ему своими связями в бандитской среде. Не забыла упомянуть и про Хлопа, которому дали двадцать лет. Прошлой зимой, когда Рябой поведал об этом, Савик только отмахнулся. Тогда это значения не имело. Но теперь главарь задумался. А не может ли случиться так, что беглый Хлоп подаст этой Оксане какую-нибудь весточку о себе, или сам к ней заявится, нуждаясь в укромной берлоге? У Савика захватило дух, когда он представил, как этот соратник Катка связанный, с заткнутым ртом, лежит в багажнике его машины! Уж он-то, Савик Курмангалиев, в отличие от следователей, не станет церемониться с братком, он найдёт, как развязать ему язык!

— Рябой! — закричал он. — Поди сюда!

Рябой — здоровенный малый с бочкообразным туловищем и несоразмерно маленькой круглой головой, встал перед ним.

— Чего, шеф?

— Расскажи ещё раз, что тебе та сучка в Бронницах про Хлопа напела.

— А, Оксанка-то? — Рябой оживился. — Сучка ещё та! У неё в постели не то что Хлоп — полгорода перебывало, а теперь, я слышал, с кавказцами спуталась. Раньше в её дом заходи кто хочешь, всем даст по дешёвке, а теперь нет. Теперь кавказцы взяли её в оборот. Подстилкой, значит, стала у них… — И он презрительно скривил рот.

— Ты мне не про кавказцев рассказывай, а про Хлопа. Что у неё с ним было?

— Давала ему, стало быть.

— Она его хорошо знала? — допытывался Савик. — Долго с ним жила?

— Знала вроде бы хорошо, но дело давнее, расстались они. Писем она ему на зону никогда не писала и вообще он ей по хрену. Баба она известно какая. Сегодня любит, а завтра на х… пошлёт.

Дуремар с Гнутым, слушая Рябого, согласно кивали и поддакивали.

— Точно, Рябой, правильно говоришь. Сучье племя. Ни одной бабе верить нельзя… Только и норовят карманы твои обчисть и к другому дёрнуть…

Савик подошёл к окну. Внизу по серой московской улице непрерывным потоком двигались машины. Небо было затянуто пеленой облаков. Наверное, скоро снова пойдёт дождь…

Он обернулся и уставился на Рябого своими чуть раскосыми миндалевидными глазами.

— Как думаешь, Хлоп может заявиться к ней?

Рябой сначала хохотнул, а потом задумался. Думать ему было непривычно.

— Хлоп-то? — От натуги он даже наморщил лоб.

— А чего ему к ней идти, — ответил за Рябого догадливый Гнутый. — Там его, небось, менты будут ждать!

— А вдруг не будут? — возразил главарь и снова взглянул на Рябого. — Ты говорил, что она ему на зону не писала. А может, менты про Оксану не знают?

— Может, не знают, — согласился Рябой.

— Хлопа взять будет трудно, — снова встрял в разговор Гнутый, уже смекнувший, куда клонит Савик. — У него сообщнички есть крутые, они устроят ему берлогу понадёжней, чем фатера этой Оксанки!

— Ну, а вдруг? — Савик прищурил глаз.

— Дело, вообще, заманчивое, — помолчав, согласился с шефом Гнутый.

Здоровяк Рябой стоял посреди комнаты и всё еще не понимал, о каком «деле» они толкуют.

— Оксанка дурная баба, непутёвая, — прогудел он. — Хотя и хорошая. Хлоп может к ней вернуться… По-моему, если он найдёт те миллионы, он себе другую бабу сыщет, в сто раз лучше!

— Пока у него миллионов нет, — сказал Гнутый.

Савик, задумавшись, вышел в соседнюю комнату. Здесь, как и во всей квартире, было неубрано, валялись объедки, пустые бутылки, шприцы. Главарь брезгливо оглядел стены в жирных пятнах, заблёванный диван с дырками на обшивке, спящих братков. На всём лежал отпечаток неустройства, грязной, бестолковой жизни. Савик стиснул зубы. Нет, не об этом он мечтал два года назад, когда начинал сколачивать собственную бригаду…

Сейчас она насчитывала одиннадцать человек. Савику стоило немалых усилий держать в узде эту разношерстную публику, добрую половину которой составляли хронические наркоманы. И дела, которыми они занимались, приличного дохода не приносили. Гораздо больше было нервотрёпки и хлопот, особенно с вещевым рынком, откуда людей Савика начала выдавливать какая-то невесть откуда взявшаяся кавказская группировка. Да тут ещё перестала поступать дань с авторемонтной мастерской… Одним словом, проблем с каждым месяцем прибавлялось, а доходов поступало всё меньше. За два прошедших года Савик не скопил и малой части тех денег, которые ухитрился заполучить Каток всего за какой-то месяц грабежей. Савику грезились сотни тысяч долларов и вилла за границей, куда он мог бы в один прекрасный день удрать насовсем, бросив всю эту помойную кодлу. Но ему не везло. Вилла так и оставалась в мечтах. Основная часть доходов уходила на героин и выплаты в общак. Ему приходилось платить в общак, иначе он просто не смог бы заниматься рэкетом. Повсюду в этой стране надо платить, куда ни ткнись. Может, хоть с катковскими миллионами ему повезёт?

Он вернулся в первую комнату.

— Шансов немного, но чем чёрт не шутит? — Он посмотрел на Рябого вопросительно. — А вдруг удастся заполучить этого хмыря?

— Точно-точно, шеф, — закивал Гнутый. — Надо сгонять в Бронницы, позырить на эту Оксану.

— Она сейчас с кавказцами… — начал Рябой, но Савик жестом заставил его умолкнуть.

— Мне надо бы самому съездить туда, да дел полно, — заговорил он резко. — Надо непонятки с автомастерской перетирать. Поэтому поедут Рябой и Гнутый. В дом к ней не суйтесь, проследите со стороны. Не исключено, что в доме у Оксанки уже окопались менты… Хорошо бы ласково поговорить с ней, сказать, что если появится Хлоп, то пусть даст нам знать…

— Ага, шеф, — закивал Рябой, до которого, наконец, стал доходить план Савика. — А Хлопа мы словим. Вытрясем из него, куда бабки делись!

— Только действуйте осторожно.

— Завтра же и поедем, шеф, — сказал Гнутый.

— Сегодня надо ехать! — рявкнул Савик. — Сейчас!

Он взял со стола бутылку с недопитым пивом и свалился в кресло. Отхлебнув из горлышка, ледяными глазами взглянул на братков.

— Следить за её домом будете круглые сутки, поняли? — проговорил он сквозь зубы. — И ночью тоже!

Рябой, у которого после вчерашней пьянки ещё не отошла голова, кисло поморщился.

— Ничего с тобой не сделается, — ухмыльнулся главарь. — Возьмёшь две лишние дозы ширева, чтоб не заснуть на посту. А завтра с утречка и я подвалю, проведаю вас там… Ладно, хватит стоять, ступайте собираться! Увидите Хлопа — мигом звоните мне по мобиле. Глаз с оксанкиного дома не спускать! Бинокль с собой захватите, пригодится!

Братков задание не обрадовало. Им придётся сидеть в кустах, возможно — под дождём, дожидаясь какого-то полумифического Хлопа, который, может, и думать забыл про эту Оксану. Однако возражать не стали.

Савик некоторое время сидел, тянул пиво и прислушивался к раскатистому храпу Захара, доносившемуся из соседней комнаты. Потом отшвырнул опустошённую бутылку в угол, решительно встал и пошёл подгонять братков, которые собирались слишком медленно. Надежды на успех было мало, но если есть хотя бы ничтожный шанс, то надо действовать.

Глава 10

Помимо Савика и его братков, уединённым домом под Бронницами интересовались и другие личности. Под прикрытием кустарников к забору подобрались трое: Азизбек, Салман и Муса. Все они были членами криминальной чеченской группировки, которая контролировала почти всю торговлю в Бронницах, включая местный рынок. О Катке и украденных миллионах они понятия не имели и про побег Хлопенкова не слышали. А явились они сюда для того, чтобы разобраться с наглыми пришельцами, которые среди ночи ввалились в оксанин дом и выбросили Азизбека из его кровати. Ни один уважающий себя житель гор такого снести не мог, и Азизбек, прихватив двух товарищей, снова вернулся туда.