Буря (ЛП) - Дьюал Эшли. Страница 58

Но она не понимала. Она не понимала, что ринулась спасать Милену де Труа, но все равно могла потерять кого-то другого. Потери неизбежны. Люди должны выбирать!

— Этот взгляд, прошептала Эльба, шагнув к Ксеону, я его знаю.

— Правда?

— Да. Вы очень похожи на моего брата.

Юноша отвернулся. Он растерянно сжал в кулаки пальцы и бросил:

— Значит, ваш брат был умным человеком.

А потом посмотрел на королеву пронзительным взглядом и ушел, чувствуя где-то в глубине души, что однажды его преданность королеве обернется для него погибелью.

АРГОН

Пустыня Халассана казалась бескрайней. От горизонта до горизонта простирался синий, ультрамариновый ковер, а по нему путешествовал ветер, поднимая золотистые вихри. Песок проваливался под ногами, когда Аргон забирался на холм, чтобы оценить с высоты пустынный город. Его зрение уловило едва различимые во мраке улочки и дома, распахнутые ставни. Если в Фере кто-либо и прятался, делал он это тихо и незаметно. По стечению времени, едва Вольфман догнал молчаливого сильфа, Аргон, крадучись, сошел с холма и тенью проскользил вдоль пустых переулков. Он держал пальцы на рукояти меча, а его изумрудные глаза были широко раскрыты и высматривали в темноте врагов. Король следовал за ним точно в ногу. Иногда юноша спотыкался, потому что Вольфман наступал ему на пятки, но когда он оборачивался, короля уже не было рядом, и он плелся позади.

Аргон не был дураком. Он знал, что юный король что-то задумал, но что именно? Не счесть вариантов. Возможно, он хотел изучить замок до того, как приводить туда стражей, или же ему было любопытно, сумеет ли сильф выкрасть стальные цепи у огненных санов.

Как бы пустынно не выглядели улицы, Аргона не покидало ощущение, будто кто-то за ними следил: из-за волнистых холмов, с покрытых травой крыш, предводитель не видел этих людей, они перемещались ловко и бесшумно и иногда казались плодом воображения, но они были. Аргон точно знал, что они были, он верил своей интуиции, и еще он поверил в людские россказни об опаленных призраках.

В глубине души юноша понимал: переговоры не состоятся. Путешествие Вольфмана едва ли можно было назвать плодотворным. Куда пропало целое поселение? Почему люди огня не встретили их на границе? Все это вызывало множество подозрений. Но ни Догмар, ни король не разделяли его убеждений. Им нравилась сама мысль, что проблемы, которые они прибыли разрешить, не существовали, и можно было возвращаться домой, не считаясь еще и с огненными санами. Ходили слухи о жестокости людей Ровена из клана шакалов, и их боялись в Станхенге. Но людей огня считали безумными, агрессивными и дикими, и их боялись не только в Станхенге, но и во всем Калахаре.

Аргон пытался понять, что могло объединить людей Фера и Арбора? Такой вариант существовал, но какие доводы говорили в его сторону? Алман Многолетний знал только о двух способах приобретения союзников: запугивания их или же обогащения. Запугать тех, кто держит в страхе всю страну, задача не из легких. Но и золота в Халассане столько, что из него можно было бы сотворить новый драгоценный город. Тогда зачем огненным санам сражаться на стороне безумца и тирана?

Что мог пообещать им Алман, чего не пообещал бы Вольфман?

Перед юношами вырос замок из светло-бежевого камня, в темноте он казался серым. Его башни-близнецы сливались с цветом неба, длинные шпили тянулись ввысь. Молодой предводитель поднял голову, изучив соколиным взглядом пустые сторожевые будки, и в очередной раз недоверчиво поджал губы.

— Здесь что-то не так, холодно отрезал он.

— Там кто-то есть?

— Никого.

— Тогда почему мы остановились?

Вольфман смахнул со лба испарину и огляделся, словно ждал, что прямо из песка на него накинутся чаквеллы, жуки, или кто там в почете у огненных жрецов? Огненные саны точно приклонялись перед скорпионами, об этом писали во всех книгах Халассана. Обряд посвящения их совершеннолетних мужчин считался самым жестоким во всем Калахаре. Они съедали живого скорпиона. Даже мысли об этом заставили юного короля поежиться.

Люди Эридана выпивали кровь ягненка с молоком: и девушки, и мужчины. Сильфы выбирали себе будущего ястреба, сокола или сову. В Вудстоуне молодые люди выходили на охоту и не имели права возвращаться домой без добычи.

А в Халассане ели скорпионов. Были ли они цивилизованными? По мнению короля, нет. Во время посвящения санов многие умирали в ужаснейших муках, и никто из других стран не стал бы так рисковать своими людьми.

Аргон молча сошел с места и пробежал вдоль стены, бесшумно переставляя ноги. Он завернул к главным воротам. Пусто. Поднял глаза на окна, закрытые стальные решетками. Пусто. «Слишком просто», подумал он, вытащив из-за спины отцовский клинок. Борясь с внутренним беспокойством, юноша решительно побрел вперед и нагнулся, словно зверь, готовящийся к атаке. Необычное хладнокровие разливалось по его венам. Он вдруг понял, что впервые в жизни готов убивать. Убивать за отца, сгоревшего заживо. У бивать за дом, оставшийся позади. Он даже хотел этого, ждал, что кто-то кинется ему навстречу, чтобы как следует выпустить пар и отыграться на живом существе. Ему и раньше приходилось проливать кровь. Вот только тогда в том была необходимость, а сейчас потребность.

Юноша оказался в мертвом, каменном патио, и странный холод овеял его лицо. Шаг за шагом он приближался к боковым лестницам. Мастерские Фера наверняка находились в подвальных помещениях, раз их не было у подножия крепости и на окраинах города.

Аргон неожиданно подметил, что Вольфман необычайно молчалив. Он не бросался громкими словами, не угрожал и не ставил условия. Он послушно шел следом, и это едва ли было в его характере. Юноша обернулся и увидел, какой белоснежной оказалась кожа юного короля, почти белой. Он был единственным источником шума, потому что тащил за собой ноги, будто тяжеленные гири. Аргон с неохотой выдавил:

— Вы в порядке?

— Я… устал, тихим голосом ответил Вольфман и дернул уголками губ.

— Тогда я должен вас расстроить. Предводитель вновь отвернулся и стиснул зубы. Жалеть этого мальчишку он не собирался хотя бы потому, что мужчина никогда не будет жалеть мужчину. В этом не было ничего добропорядочного. А заботиться о короле он не собирался. К тому же мать Аргона тоже болела, и она ненавидела, когда на нее смотрели жалостливо и огорченно. Времени на перерыв у нас нет.

Вольфман не ответил. Опять. Теперь поведение короля по-настоящему насторожило Аргона. Он или смертельно устал, раз не мог даже языком шевелить. Или его мысли были заняты чем-то более важным. Но чем? Юношу раздражало, что он должен был переживать не только из-за того, что находилось перед его глазами, но и за его спиной. Спину должен прикрывать тот, кому доверяешь. Аргона всегда прикрывал Ксеон. Другого защитника он и не представлял рядом. А Вольфману он не доверил бы и ботинки свои охранять.

Юноши остановились перед лестницей, ведущей в кромешную темноту. Аргон снял с двери балку, которая служила засовом. Поднял клинок и заострил прямоугольный конец, чтобы потом обмотать его оторванным куском ткани от рубахи.

— И что дальше? Скептически поинтересовался Вольфман. Но предводитель уже резким движением царапал камнем стену, отчего по крепости разнесся жуткий скрежет.

И скры, упав на ткань, вспыхнули пламенем, а затем отразились в глазах удивленного короля. Юноши спустились под землю и оказались перед бесконечным коридором. И если бы не факел, который сжимал в руке Аргон, помещение тонуло бы в беспросветной тьме.

В комнатах, за коваными решетками, действительно располагались мастерские. По крайней мере, то, что от них осталось. Т акже эти помещения явно служили темницами, но заключенные отсутствовали, как и ответы на все вопросы, крутившиеся в голове Аргона.

Уже во второй кузнечной предводитель увидел сваленные груды цепей. На стенах в ряд висели стальные, поржавевшие мечи. Никто давно не прикасался к молоту, скрытому под пылью на медном станке. Эти коридоры не посещали много лет, несмотря на то, что в замке жили люди. Возможно, в последние годы ими пользовались только как тюрьмой. Но Аргон точно не знал, верны ли его доводы, да и не хотел разбираться в этом сейчас. Факел хрустел, ткань давно сгорела, и теперь огонь карабкался по деревянной ручке.