Буря (ЛП) - Дьюал Эшли. Страница 59

Предводитель спрятал кинжал за пояс, потом аккуратно положил факел на каменный пол. Он подошел к сваленным в пирамиду цепям, смахнул со лба капли пота и потянул на себя одну из цепей, подняв звонкий шум бренчащей стали.

Вольфман смотрел на его спину обезумевшим взглядом. Его зрачки увеличились, а в груди быстрее забилось сердце. Пальцы медленно покатились по камзолу, прикоснулись к ножу, спрятанному в кожаном ремне, и крепко сжались вокруг рукояти. Он не должен был медлить, не имел права отступать. Только сейчас, когда Аргон стоял к нему спиной, юный король мог нанести смертельный удар и навсегда избавиться от соперника, от мерзавца, от лжеца, от предателя, мошенника. Какими только словами Вольфман мысленно не называл сильфа, и каждое было хуже предыдущего. Он шагнул вперед, и в тусклом свете блеснули его сумасшедшие, орехово-зеленые глаза. Аргон с Фиэнде-Фиэль подрывал его авторитет, не подчинялся его приказам. Один удар. Всего один. И больше никто не станет перечить.

Рука поднялась вверх.

Нож заблестел, и в нем отразилось кроваво-рыжее пламя.

Король стиснул до скрежета зубы, затаил дыхание, приготовился и…

— Я не понимаю, зачем вам это. Разнесся по помещению спокойный голос Аргона, и Вольфман окаменел, зайдясь таким шоком и страхом, что внутри все перевернулось. В его глазах появилась странная беззащитность. Рука самовольно опустилась, ноги сами по себе отступили назад, а Аргон обернулся и повел плечами. Какой в этом прок?

— Я не…

— Убьете меня, и что дальше? Вы думаете, летающий народ пойдет за вами? Или же вы планировали рассказать историю о том, как Аргона из Дамнума поглотила пустыня?

Юноша невесело усмехнулся, а король совершенно побледнел. Его кожа стала почти прозрачной, а конечности налились свинцом. Он попытался было оправдаться, но слов не нашел, а потому глотал губами воздух, будто безмозглая рыба.

— Мои люди не поверили бы ни единому вашему слову, проговорил предводитель, а затем вновь повернулся к металлической пирамиде и принялся вытаскивать наружу хотя бы одну цепь. Коридоры заполнили стальные звяканья. Вам что-то во мне не нравится, и я не собираюсь спорить. Любите свою жену, а меня можете ненавидеть. Вот только цели у нас с вами общие, а потому работать нам нужно вместе. Вы это понимаете?

Аргон посмотрел на Вольфмана через плечо, и тот растерянно кивнул.

— Я польщен, что вы бросили мне вызов, но лучше направьте свою злобу на человека, который отнял у вас отца. Или вы уже запамятовали, как Алман прирезал Вигмана, словно молочного поросенка? Я вот помню, как он поджарил моего… Юноша рывками вытащил цепь и порывисто поднялся на ноги. Он взглянул на короля, и тот стиснул в кулаки руки, ничто не оправдает преступления вашего дяди, но наше сотрудничество оправдать можно, если посмотреть на ситуацию под нужным углом. Я нужен вам. А вы нужны мне. Аргон перекинул цепи через плечо, как будто они ничего не весили, и кивнул. Мы поняли друг друга? И ли вы и дальше будете думать, как бы проткнуть мне спину? Если да, то боюсь, и мне придется придумать историю о том, как король не вынес долгого путешествия.

Вольфман вздернул подбородок. Гордость вскипала во всем его существе, бурлила и протестовала, и назойливый голос твердил, что этот дикарь не имеет права так говорить с истинным королем. Но потом пыл угас, как и вера в победу.

Вольфман кивнул и спрятал нож. Сегодня он, увы, не избавится от сильфа.

— Право слово, вы высказываетесь довольно решительно для человека, который знать не знает, что такое приличное общество, и провел жизнь среди необразованных дикарей.

— Отлично, бесстрастно бросил Аргон и сошел с места, удерживая тяжелые цепи. Толкать речи я научился у своей мертвой подруги. Ее звали Нуба, и она любила поучать.

— Воровать ты тоже у нее научился?

— Нет. Этому меня научил отец.

— И тоже мертвый.

— Верно.

— И разве ты не должен был сделать для себя вывод? Вольфман сощурился и сквозь стиснутые зубы процедил. Тот, кто много говорит, обычно умирает.

Аргон недовольно выдохнул. Сколько можно было повторять одно и то же? Зачем ему сражаться с человеком, на чью сторону он встал? Зачем ему враг внутри, когда враг поджидал снаружи? С какой стати король так упрямо ненавидел его? Предводитель уже собирался обернуться, как вдруг вступил во что-то жидкое и вязкое.

— Что за… он замер и, нахмурившись, посмотрел под ноги. Вода в таком месте? При такой духоте? Юноша присел на корточки и коснулся кончиками пальцев слизи, поднес ее к носу и в недоумении вскинул брови. Странно.

— Кровь?

— Нет.

— А что?

— Смола.

Аргон поднял подбородок и увидел, как темная полоса катится вдоль коридора, по каменным плитам, и уходит за двери крепости, которые сейчас оказались открытыми…

Вольфман в недоумении округлил глаза, а предводитель выпрямился, сбросил с плеч цепи и вытащил из-за спины меч, взмахнув им в воздухе; они стояли посреди патио, двора с внутренней стороны стены замка, и их окружали бетонные колонны, за которыми кто-то стоял. Аргон испепелил взглядом каждый миллиметр площади, а потом отрезал:

— Мы не одни.

Король тут же вынул меч. Они столкнулись спинами, и сильф пригнулся. Почему на них не нападали? Почему противник медлил? Он сосредоточенно осматривался, медленно и размеренно дыша, как и учил его отец. Вот только холодный рассудок покинул его. Все мысли юноши занимал неудержимый гнев. Люди, прячущиеся в тени, не представляли, с кем они имели дело. И даже сам Аргон не представлял, что за зверь рвался наружу.

Звенящую тишину нарушил протяжный звук рога. Он разнесся по воздуху стрелой и растворился так быстро, что Аргон не успел осмыслить происходящее.

Вдалеке за воротами появился рыжий огонек. Он был так далеко, что предводителю пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. Огонек становился больше, длиннее, и он, кажется, двигался. Но как? Он приближался к крепости все ближе и ближе, и неожиданно Аргон застыл. Прямо к ним несся «огненный червь», черная полоса смолы возгоралась, и к замку подползала ярко-рыжая, пламенная нить. Аргон не успел и глазом моргнуть, а уже оказался в огненном кольце, в ловушке. Пламя осветило помещение, и из теней вырвались десятки стражей в красно-желтой одежде. Их серебряные сабли сверкали, словно алмазы, головы покрывали высокие чалмы. Обезумевшие, как и огонь, они бросились на врагов и испустили воинственные крики, от которых кровь застыла в жилах.

Вольфман отбился от первого удара, потом от второго. Он в панике осмотрелся и так сипло выдохнул, что горло запершило. Их окружила дюжина человек. Их окружал огонь. Они оказались в клетке, будто два сбежавших зверя.

Но ведь Догмар должен был забить тревогу. Он должен был увидеть пламя!

Аргон никогда прежде не испытывал столько удовольствия от убийств. Каждый труп приближал его к цели. Каждая отнятая жизнь приближала его к Алману. Рыча и стискивая до одури зубы, он взмахивал мечом, и кровь лилась на его лицо, будто отрада. У скольких еще он отнимет жизнь? Сколько жен оставит без мужей? Число не имело значения. Аргон со всей яростностью рассек огненному сану живот, и внутренности вывалились наружу.

Предводитель не почувствовал вины.

Неожиданно юноша заметил, что рука Вольфмана, сжимающая меч, сильно дрожит. Королю не пережить этой битвы, врагов слишком много. Его убьют, или он свалится сам.

Аргон оттолкнул от себя мужчину, ударив его ногой в грудь, а затем поднял руки, и в то же мгновение в помещение ворвались свирепые порывы ветра. Ветер потушил огонь, разбросал огненных санов, словно щепки, и закрутился над головой хозяина. Аргон из Дамнума был его создателем, его предводителем, и юный король остолбенел. Жуткая боль сковала грудную клетку, когда он понял, что прямо сейчас сильф управлял стихией.

— Ты не…

Аргон ударил ногой по земле, и новый порыв растолкал врагов, прибив их к стенам. Чужаки из Фера едва могли пошевелиться. Они кашляли и стонали от боли.