Не будите изувера (СИ) - Фарди Кира. Страница 57

– А кто преступник? И где эта сволочь? Его уже увезли?

– Нет еще. Сергей Иванович, вы только успокойтесь, – перепугался оперативник и тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Глаза паренька забегали по сторонам, желая найти кого-нибудь, кто мог удержать огромного Сегамачо от буйных действий.

– Я в порядке. Не бойся, крушить ничего не буду, – успокоил оперативника гигант, поняв его намерения и догадавшись, что напуганный Малышко больше ничего не станет рассказывать.

– Может, все-таки вернетесь в свою машину? Мне совсем не нравится, как вы выглядите, – со слабой надеждой проговорил Малышко, но по окаменевшему лицу Сегамачо понял, что его вопрос ушел в пустоту.

– Рассказывай! Хватить мямлить! – приказал Сегамачо.

Маленький опер тяжело вздохнул и стал телеграфным текстом выдавать информацию.

– Ну, преступник, вернее преступница. Это девушка. Она сидит в машине. Стекла тонированные, поэтому снаружи вы ее не видите, – Малышко указал пальцем на раскрытую дверь и далее увлекся и продолжил уже возбужденным шепотом, – представляете, она сумасшедшая. Так потерпевшая сказала. Мы даже скорую психиатрическую вызвали. Ждем. Кажется, именно эта девица совершила все преступления ночью.

Гиганту Гусеву пришлось низко наклониться, чтобы расслышать торопливые слова, которые Малышко порциями выплескивал ему в ухо. Он стоял так близко, что чувствовал слабый аромат туалетной воды, который смешался с запахом пота, темневшего под мышками оперативника.

– Не может быть! Девушка?

– Да. И совсем еще молодая. Та, которую местный участковый разыскивал. Мы ему позвонили, он как раз в тот момент заканчивал беседовать с ее бабкой, – пояснил Малышко.

– Ну и что Макарыч узнал?

– Оказывается, девушка на днях вышла из психиатрической больницы, – не повышая голоса, рассказывал Сергею Ивановичу Малышко, – причем ее, по словам бабушки, даже вылечили. А вот что послужило причиной срыва, еще предстоит разбираться. Представляете, вон та женщина, с обрезанными волосами, говорила, что среди ночи видела чьи-то глаза, заглядывавшие в машину. Получается, что преступница, блуждая в лесу, сначала к туристам заглянула, затем друга вашего убила, а потом снова к ним вернулась. В какой-то промежуток времени она еще и на дачу наведалась. Во, видишь, сколько бед натворила девка!

– Мне кажется, ты торопишься с выводами, – попытался остановить поток информации Сегамачо, – почему же туристы ее в машину посадили? Ехали с детьми, значит должны быть осторожными.

– Хозяйка машины, – Малышко показал на потерпевшую, – врач. Она увидела, что девушка ранена, и оказала помощь. Ну, а потом, как водится, уже не смогла ее бросить на произвол судьбы и предложила подвезти.

– Ранена? Куда ранена? В какое место? – пытался уточнить Сегамачо и почувствовал, как опять к горлу подкатила тошнота. Во рту сразу пересохло, дыхание стало частым и прерывистым. «Лишь бы не сорваться! – мелькнула мысль. – Надо продержаться! Надо, Сергей!» Он и не замечал, как раз за разом водил влажными ладонями по брюкам.

– Я не знаю, куда она ранена. Я ее еще не видел. В голове не укладывается. Люди пожалели бедную потеряшку, а она им сполна и отплатила за доброту, – Малышко от переполнявших его эмоций хохотнул, – чуть всю семью не перерезала.

От возбуждения маленький опер не мог спокойно стоять на ногах. Он постоянно перемещался: то заходил слева, то справа, то вдруг оказывался сзади. Короткие фразы вылетали из его рта вместе со слюной. Он мог начать предложение, а потом забыть, что хотел сказать. Сегамачо вынужден был все время поворачиваться в ту сторону, где в этот момент находился оперативник, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Она что, просто так на них напала? – едва выдавил из себя новый вопрос Сегамачо.

– Да, вроде нет. Я не все хорошо расслышал, но женщина из машины говорила, что на попутчицу их собачка напала. Девушка просто защищалась. Эта дворняжка, – Малышко показал рукой на песика, лежащего на коленях у мальчика, – спровоцировала приступ больной активности. Так женщина-врач сказала. Девице понравились волосы малышки, и она захотела их отрезать. Тогда мать предложила преступнице свои волосы, чтобы отвлечь внимание больной, а в это время муж мог доехать до населенного пункта и позвать на помощь.

– Ничего не понимаю. А нож где она взяла?

– Вот в этом-то и заковыка. Это не нож, а скальпель. Хозяйка сказала, что девушка обнаружила его в дверном кармане, но как он туда попал, мать и сама не знает. Она его точно туда не клала.

– Я не понимаю поведение мужа. Он-то почему не защищал семью?

– Да я и сам не знаю. Ну, он вроде сначала управление потерял, и машину на шоссе закрутило. А когда он с легковушкой справился, сердечный приступ от стресса начался, вот и пришлось хозяйке все решения принимать самой и даже жертвовать волосами. Она вообще мужественная женщина. Не дай бог оказаться в ее ситуации. В машине сидит сумасшедшая, которая ранит собаку. Девица нацелилась на ребенка и хочет отрезать волосы у маленькой дочки, муж валяется в приступе, сын бьется в истерике. Кому первому помогать? Кого спасать? Ужас! Кстати, это пацан меня так уделал, – Малышко показал на свой оторванный рукав, – я помогал ему выйти из машины. Мы сначала девочку достали, потом кресло детское отстегнули, а когда хотели мальчишку вытащить, он и стал сопротивляться: вцепился одной рукой в меня и ни в какую. Тоже в шоке.

– А почему вы преступницу не арестовываете?

– Она же сумасшедшая. И нож в руках держит. Женщина-врач вызвала психиатрическую скорую, а мы начальство, вот их и ждем, – повторил он.

Сегамачо слушал оперативника в полуобморочном состоянии. Глазами он следил за происходящим, а мыслями был далеко. Мужчина немного подвинулся вперед, чтобы лучше рассмотреть преступницу, но, как ни вглядывался он в полумрак салона, ничего не видел. Нехорошее предчувствие зашевелилось в исстрадавшейся душе. Он всеми силами гнал его прочь, но понимал, что прав. Даже если сто раз скажешь белое, черное от слов белым не станет. Так и его сердце. Своим громким стуком с перебоями оно подсказывало Сегамачо, что его догадка ужасная, страшная, но правильная.

У сотрудника ДПС, стоявшего перед ним, неожиданно зазвонил телефон. От резкого звука Сегамачо вздрогнул. Он слышал, как, чертыхаясь, инспектор достал сотовый, нажал на сигнал приема. Из трубки понеслись такие отборные ругательства, что бедный парень невольно вытянулся по стойке смирно и стал быстро и отрывисто отвечать. «Начальник кипятится, – отрешенно подумал Сегамачо, – конечно, такую пробку устроили!» Он посмотрел вдоль дороги, где в обе стороны стояли колонны машин. Последние, ничего не понимая о причине задержки, начали истошно сигналить.

Голос в трубке не унимался. Тогда инспектор выбежал на дорогу и начал в спешке давать указания своим коллегам по нормализации движения.

Пространство перед машиной неожиданно расчистилось. Сергей Иванович осторожно приблизился к автомобилю и жестом попросил Малышко подвинуться. Ничего не подозревающий оперативник уступил ему место. Задерживать Сегамачо было некому: сотрудники ДПС занимались пробкой, Никита, оперативник из группы Нестеренко, задавал вопросы пострадавшей женщине. Второй опер пытался поговорить с ее мужем, которого погрузили в скорую. Медики давно бы уже уехали, если бы не мальчик, который наотрез отказался выпустить из рук раненую собачку. Он будто не понимал, что врач хочет оказать бедному животному помощь. Только вмешательство матери позволило врачу осмотреть раны дворняжки и забинтовать их. Раскрытую дверь машины терпеливо сторожил один Малышко. Но преступница и не торопилась убегать. Она пряталась в тени салона.

Сегамачо наклонился. От увиденной картины его сначала бросило в жар, потом в холод. На пассажирском месте, в уголке, прижимаясь к окну, сидела та самая пьянчужка, которую они с другом встретили на свою беду в лесу. Она невозмутимо строгала палочку и не обращала внимания на людей. Даже не верилось, что это абсолютно спокойное создание в облаке мелкой стружки совершило столько преступлений.