Зеркала бьются к счастью! (СИ) - Клименкова Антонина. Страница 8

Ваня, сидя на полу, поглядел на нее снизу вверх, гадая, считается ли такая внешность красивой по гномьим меркам. Ушки по бокам круглой большой головы напоминали о ручках фарфоровой сахарницы или даже супницы. Волосы ее, далеко не роскошные и не шелковые на вид, были заколоты на макушке, торча вверх куцым хвостиком, как знак вопроса. Ее широко расставленные идеально круглые небольшие глазки наводили на мысль о старинном, вечно удивленном автомобиле «запорожец». В целом она была бы довольно мила, если бы не лягушачий рот от уха до уха, снабженный пухлыми яркими губами и мелкими зубами с широкими промежутками. От мысли о поцелуях с такой барышней Ваню передернуло.

Видимо, вздрогнул он слишком резко - гномочка развернулась в его сторону и пристально уставилась ровно на то место, где он был. Нахмурила бровки, словно старалась проникнуть взглядом под чары ведьмы.

Ваня вздохнул и медленно поднялся. Искомый золотой ключик висел на кольце, продетом в мочку оттопыренного уха, сережкой. Во втором ухе было только кольцо, вот почему он сразу его не заметил.

- Прекрасная дева! - заговорил он негромко самым вкрадчивым тоном, на какой только был способен. - Прошу, не пугайся. Не страшись за свою невинность! Я ничего плохого тебе не сделаю, обещаю. Я всего лишь...

- Кто ты такой? - требовательно перебила его гномочка.

То ли страх ее улетучился оттого, что тайна шорохов отчасти разрешилась, то ли Иван блеял не вкрадчиво, а жалобно. Принцесса подземного народа поджала губы и подбоченилась, не стесняясь своей наготы - в отличие от Вани, который ощущал себя сейчас, точно девственница, раздевшаяся в мужской бане.

- Я... странник. Странствую от мира к миру, ищу свое счастье, - продолжал как бы загадочно блеять Иван, лихорадочно соображая, можно ли вообще незаметно украсть сережку из ушка.

Гномочка, журча водой, подошла к бортику ванны - встала ровно напротив замершего Ивана. Тот хотел бы отойти, да за спиной уже тумбочка с полотенцами и стена. Рыпнуться в сторону небезопасно - на каменном полу разлились лужицы, от резких прыжков можно и голову разбить.

- Что же привело тебя сюда, ко мне, странник? - спросила она, глядя своими широко расставленными глазами, кажется, в самую его душу.

- Я... Мне... - не нашелся с ответом припертый к стенке Ваня. Спросил: - Ты видишь меня?

- Нет, но я ощущаю тебя, - честно ответила принцесса. - Твой запах, тепло тела, чувствую твой силуэт, объем, замечаю движения. У нас, гномов, вот тут, - она ткнула пальцем себе в широкую переносицу, - есть особый орган чувства. В темноте зрение не всегда хороший помощник, поэтому предметы и живых существ мы осязаем на расстоянии этим чувством.

- Круто, - оценил Ваня, зачем-то пытаясь дышать через раз.

- Ты имеешь плоть, пусть и невидим. Значит, ты не дух, - сделала она вывод. - Зачем же не-призраку искать встречи со мной? И при этом обещать, что не причинишь ущерб моей добродетели?

- Зачем? Ну... - с умным видом повторил, как заправский психоаналитик, Ваня.

- Не говори, что ты не знаешь! - фыркнула она, наконец-то отойдя от него. Снова уселась в ванну, взялась за мочалку, стала невозмутимо намыливаться. - У нас на носу союз с гоблинами против эльфов. Ты не пахнешь, как гоблин. Следовательно, кто ты?

- Кто? - выдохнул Ваня, машинально сделал шаг в сторону.

Гномочка подняла глаза на зеркало, отражающее ванну и часть комнаты за нею. И круглые глаза округлись еще чуточку больше. Позабытая мочалка утонула в воде. Она приоткрыла рот, облизнула губы узким проворным языком.

Ваня, ничего не понимая, тоже глянул на зеркало - и чуть не матюгнулся: некто с той стороны оказал ему медвежью услугу! Вместо его обычного вида сейчас там отражался прелестный юноша-эльф. Собственно тот же Ваня, но чуть выше, чуть стройнее, чуть безволосее тело и чуть лохматее голова. Ну, разумеется, лицо исказилось девичьей смазливостью, а уши вытянулись острыми локаторами.

- Голый принц эльфов в моей купальне - какой скандал! - шепотом восхитилась гномочка.

Покрутила головой, чтобы проверить, не развеялась ли досадная невидимость, но со вздохом сожаления пришлось вернуться к созерцанию гостя исключительно через зеркало. Ваня хмыкнул: что ни говори, а зрению даже гномы доверяют больше, чем своему хваленому шестому чувству.

Она помахала ему рукой подойти, зашептала весело:

- Не знаю, зачем ты здесь, но не волнуйся, я тебя не выдам! Только взамен позволь мне узнать твое мужское естество. Я ведь скоро выйду замуж, а мужчин близко не видела... то есть не трогала! Разреши мне пощупать твое достоинство? И ушки! Обязательно, умоляю! Я так хочу потрогать настоящие эльфийские ушки! Уж прости, я не смогу подарить тебе мою невинность. Я бы с удовольствием позвала тебя в спальню, или можно было бы это сделать прямо тут, но гоблины такой въедливый народ - женишок сразу сцену устроит, если заметит. Как жаль...

Пока она тараторила, Иван услышал донесшееся из зеркала раздраженное покашливание. Почему-то этот звук его насторожил куда больше, чем попытки гномочки нащупать в воздухе его невидимое мужское достоинство.

- А ты позволишь мне сперва потрогать твои милые ушки? - проворковал Ваня в ответ. - Я ни о чем другом не могу думать - они у тебя такие... такие кругленькие! Как пельмешки.

- Что такое пельмешки? - живо заинтересовалась гномочка. Кокетливо отвела мокрую прядь, подставила ухо - как раз нужное, с ключиком.

Пока Ваня объяснял, как готовится старинное эльфийское народное кушанье под названием «пельмени», принцесса разомлела от массажа, который он ей устроил. Ваня же добросовестно размял ей не только ухо, он не побрезговал скользким от мыла плечиком, погладил по щечке, даже под конец осмелел и попытался найти под водой грудь. Невеликий бюст охотно лег в ладонь, а сосок оказался крупным, жестким и при этом на изумление чувствительным - гномочка так разохалась, что другой ладонью Ване пришлось зажимать ей ее большой рот, чтобы весь дворец на стоны не сбежался. К счастью обошлось - спустя всего несколько минут принцесса со вздохом удовлетворения откинулась на бортик ванны, а Иван судорожно сжимал в кулаке снятый с кольца серьги ключик, пытаясь сообразить, куда бы его спрятать при полном отсутствии карманов.

- Всё, дорогая, прости, но я должен спешить, - пробормотал он.

Гномочка вскочила. Оперлась руками о бортик, прогнулась в спине:

- Как? Уже? И ты не дашь мне потрогать свою мужественность? Даже пальчиком? Даже за самый кончик?

Она надула губы, обещая легко не сдаваться.

Иван помедлил: с одной стороны трусость для мужчины штука постыдная, отступать перед пустяковой просьбой нельзя (и не особо хочется в данный момент, когда разгоряченное тело легко отметает доводы рассудка). С другой стороны, можно попасться на пустяке: его промежность была не так волосата, как у гномьей принцессы, но и не так идеально гладка, как врало зеркало. Не зная, как быть, он уставился на демонстрируемые коварной девицей прелести.

Повисшую паузу нарушил треск: зеркало не выдержало вида фривольностей и пересеклось поперечной трещиной.

От неожиданности гномочка отпрянула - и поскользнулась на забытой на дне ванны мочалке. Рухнув с плеском в воду, она забулькала, бестолково замахала руками. Иван сунул ключик за щеку - и кинулся помогать недотепе. Однако гномочка была тяжелее человека, хватаясь за него, она утащила его к себе, и тут уже зафыркали оба...

Иван не заметил, как пропал с его шеи оберег невидимости. Возможно, его сдернула принцесса, размахивая и цепляясь своими длинными большими руками.

В итоге они не то чтобы «выплыли» - просто расплескали всю воду по полу.

Иван в один момент осознал, что лежит на теплом плотном теле притихшей принцессы, а та глядит на него снизу вверх и улыбается от уха до уха.

- Теперь я вижу тебя, настоящего, - произнесла она счастливо.

Иван поморгал, не понимая. Пощупал языком ключик за щекой: к счастью, не проглотил в суматохе.