Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев. Страница 42

Таким вот образом, через сны и мечтания, вновь вернулась к нему память о жизни у Зелы, о её ласках и громадном теле, о её чарах и предсказаниях. И ничего, что не был он выше или сильнее самых сильных в Друзо, раз был у него чудесный меч Тирфинг, а сам он был из рода великанов. Это он разрушит Друзо, Пайоту сделает рабыней и уйдет в свет, чтобы свершать великие деяния и сделаться повелителем.

Глава девятая

ЛЕСТК

Рана на спине Зифики не закрывалась быстро, несмотря на мази и чары Даго, поэтому он решил, что они простоят лагерем у озера еще пару дней. Место, похоже, было безопасное, навряд ли кто заглядывал в места, граничащие с болотами. Ночи стояли тёплые, когда же Даго подстрелил серну, еды у них стало до отвала. Лошади, разболевшиеся от ядовитой болотной растительности, теперь выздоравливали, питаясь сочной травой, растущей по берегам озера.

Согласно обещанию, Даго ни разу не дал понять, что видит в ней женщину. Только теперь сама Зифика стала сильно ощущать свой пол. Быть может впервые в жизни довелось ей жить так близко возле мужчин. То при совместном разжигании огня, то при разделе пищи внимательно следила она, чтобы её руки случайно даже не встретились с руками Даго, её нога или колено — с его ногой или коленом. Когда же Даго иногда глядел на неё, она закрывала глаза ресницами, что самой ей не мешало бросать заинтересованные взгляды и восхищаться его телом, когда тот купался в озере голышом. Только женственность исходила от неё во все стороны, и даже Херим, не знающий тайны Зифики, в присутствии девушки становился возбуждённым, что проявлялось в неустанной болтовне про то, какое наслаждение испытывал он с различными женщинами. Пришлось Даго запретить ему подобные разговоры, так как это явно раздражало Зифику.

Приходило ли Даго в голову изменой, силой овладеть девушкой; думал ли он о нежном девичьем теле, о коже, одуряюще пахнущей женщиной? Только вот кто мог поручиться, что в будущем ему не понадобится помощь жестоких, но и храбрых женщин?

Наступила ночь — душная, жаркая, обещающая грозу. Путников окутали тучи комарья, так что Херим раз за разом подбрасывал в костёр зелёных веток, чтобы отогнать их дымам и жаром. Вскоре где-то вдалеке, со стороны болот, послышались пока еще тихие раскаты грома, и тут же забеспокоились лошади — они подошли к костру и стали фыркать. Люди тоже испытывали страх. Зифика опустилась на колени и коснулась земли лбом, моля Перуна, чтобы тот обминул их своими молниями; какие-то свои молитвы бормотал Херим; один лишь Даго сидел неподвижно и молча, жалея, что не ведом ему Бог, которому бы смог он поверить свой страх перед бурей. Слишком многих богов, которым люди приписывают власть над молниями, знал он: Перуна, Сварога, Триглава, уже позабытого древнего Зевса, богов кельтов, алеманов, саксов, ютов и англов. Существовал ещё и Бог христиан, повелевающий любой стихией, был еще Один Бог народов Севера. Даго видал, как возносили мольбы об успокоении шторма на море, только ни одна из этих молитв так и не была выслушана. Вот почему, хоть сам он и боялся грозы, Даго не молился, поскольку не было в нём никакой веры. Мир для него был настолько переполнен страшными тайнами, что ни один человек, пусть даже придумавший для себя наисильнейшего и наимогущественнейшего Бога, не смог бы их разгадать. В представлении Даго боги, равно как и люди, оставались беспомощными по отношению к подобным тайнам. Мир, как рассказывал ему один сумасшедший монах, состоял из четырёх стихий и не знал ни добра, ни зла, что же хорошо, а что плохо — определяли сами люди. Был мир видимый и мир невидимый, заполненный душами умерших людей. Даго опасался этого невидимого мира и потому всегда совершал облату, для невидимых уст роняя на землю по нескольку капель воды, мёда или пива, хлебные крошки. И ещё он предпочитал объезжать рощи, где, могло случиться, невидимое скрывалось от видимого мира.

Внезапно он почувствовал на своём лице как бы прикосновение руки. Может это дух, о которых он только что размышлял? Нет, это было то, что Зелы называла человеческим взглядом. Она научила Даго чувствовать взгляды даже тогда, когда самого глядящего не было видно. Тогда он немного отсел от огня, чтобы отблески костра не мешали ему, и поглядел в лесной мрак. Людские глаза отсвечивали как и глаза животного. Спрятавшись в лесу, за ними следил какой-то человек. А поскольку друзей они не ожидали, значит это был враг.

— Ведите себя как обычно, — шёпотом приказал Даго Зифике и Хериму. Из леса за нами кто-то наблюдает. Он подкрался к нашему лагерю очень близко. Я ненадолго отойду и поймаю его.

Над лесом снова прокатился раскат грома. Белый жеребец Виндос забил копытами, так что могло показаться вполне естественно, что Даго поднялся с земли и отошёл от костра, направляясь к коню. Он, успокаивая, похлопал его по шее, а потом пропал в темноте. С детства учили его, как ходить по болотам, чтобы не завязнуть, и как ходить по лесу, чтобы не хрустнула ни единая веточка. Поэтому без малейшего шума подкрался он к этому человеку и сзади нанёс могучий удар по голове. Будто тяжёлый мешок приволок он пленника к костру и положил на спину.

— В лесу осталось его оружие и, возможно, конь, — тоном приказа обратился Даго к Зифике, которая тут же взяла в руку горящую головню и направилась в лесную темень.

Когда Зифика вернулась, ведя за уздечку коня и неся удлинённый щит из досок, обшитых кожей, и громадный топор, пленник пришёл в себя.

Это был мужчина в возрасте Даго, но гораздо более рослый и плечистый, с резкими чертами лица и кривым, сломанным носом. У него были светлые волосы и длинные усы. Увидав неприятелей, он тут же прикрыл глаза, притворяясь, будто вновь потерял сознание. Но пальцы его сразу же стали шарить по земле, выискивая меч или топор. Даго ногой отшвырнул его оружие подальше от костра, и пленный тут же понял, что очутился в полной власти тех, кто его поймал. Но страха он не проявил, что Даго понял, наблюдая за его лицом.

— Вы не воины Аслака и Хельгунды, — заговорил он хриплым голосом на языке спалов. — Похоже, что вы чужие. Так зачем же вы поймали меня?

— Ты подкрался как враг, — заявил Даго.

В этот момент Зифика швырнула под ноги Даго принесенный ею щит.

— Убей его, господин! — воскликнула она. — Убей его не медля, будто бешенного пса. Погляди на его щит. Это же лестк!

На щите у пойманного был виден неуклюже нарисованный белый орёл с распростёртыми крыльями.

— Убей его, Даго! — настаивала Зифика. — Или ты не знаешь, кто такие лестки или лестковицы?

— Я никогда не слыхал о них.

— Теперь их полно здесь по весям и лесам. Они хотят вернуть давнюю волю, сражаться с властью князей и королей. Раньше они предательски нападали на людей князя Пепельноволосого, теперь воюют с Хельгундой и Аслаком. Они ненавидят всяческую власть. Днём работают и живут как остальные, притворяясь послушными воле правителей, а по ночам сбиваются в ватаги и нападают на грады. На их щитах знак орла, так как для них тот означает существо, что само управляет своим полётом и не признаёт над собою никакой власти. Когда я отправился с посольством к Пепельноволосому, мне было приказано остерегаться лестков и убивать их. Кто не признаёт никакой власти, тот не признаёт и посольства аргараспидов.

Через несколько лет Херим записал:

«И сказал тогда Даго Господин и Пестователь: и я тоже человек, что как орёл не признаёт над собою ничьей власти, не ищет ничьего совета и сам своим полётом правит. Надоели мне короли и князья, графы и бароны. От Свободных Людей получил я титул Пестователя, ибо прибыл в края эти, чтобы принять в своё отцовское пестование народ мой, насилуемый князьями и богатеями. Свобода моего народа — вот моя наивысшая цель.»

Так, а может как-то иначе сказал Даго Господин и Пестователь. Теперь уже точно никто установить не сможет. Но пойманный им лестк понял его и, несмотря на боль после удара в голову, уселся на земле и обратился к Даго: