Свобода под свинцовым небом (СИ) - Бельская Луиза. Страница 56
Тонкие пальцы заскользили по краю белоснежной рубашки, застегивая мелкие черные пуговицы. Сегодня он должен выглядеть нарядно. Сегодня его выход.
Солнце садилось. Лишь его золотистый край прощально виднелся из-за темных крыш высотных домов, утыкавших собой всю протяженную нить горизонта. Небо было ярким, багряным, похожее на прибрежные волны, в которые террористы сбрасывали окровавленные тела, изрешеченные отверстиями от пуль. Тогда вода тоже окрашивалась в багряный цвет и кровь была хорошо видна. На мгновение Вене показалось, что земля и небо поменялись местами, и что он наблюдал за морской гладью со своей одинокой планеты, очень маленькой, ограниченной пространством одной комнаты, на которой, кроме него, почему-то никто не мог прижиться по-настоящему.
Накануне Веня позвонил Феликсу, предлагая поговорить, но только на его, Вениной территории. Он видел на расстоянии, как дрогнула рука, сжимавшая мобильник, как капельки нервного пота проступили у корней рыжеватых волос, как пересохли губы от волнения, отвечая хриплое: «Да».
Целый день Веня драил квартиру, создавая вымученную атмосферу чистоты и уюта. Он залез в стенной шкаф, в котором все еще оставались вещи старых хозяев, в поисках любых, по его понятиям, романтических атрибутов. Очень скоро на прикроватном комоде появились прозрачная ваза в виде маленького аквариума, наполненная стеклянными шариками, и бронзовый подсвечник с тремя витыми рожками. На большее фантазии не хватило, и Веня оставил все как есть, лишь переменив постельное белье на новое, абсолютно белоснежное.
После минуты раздумий пальцы застучали по пластиковому экрану, выбирая номер человека, общение с которым уже давно переросло в персональную пытку, но сегодня это ощущение покинуло его, придавая голосу незнакомые интонации:
- Мама, здравствуй, - Веня прислонился к комоду, опустив глаза на свои босые ноги. - Как обычно. Нет, все хорошо, честное слово. Как ты? Как папа? В субботу... Я не знаю, - свободная рука потянулась к виску, наматывая на палец черную прядь, - наверное, приеду...наверное... Хорошо. До встречи, - претя своей привычке он не нажал «отбой» первым, с какой-то еле уловимой грустью продолжая слушать короткие гудки.
Его взгляд быстро и оценивающе обежал комнату, напичканную «жучками» и видеокамерами.
«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - с долей сомнения произнес Тимур прошлым вечером, когда его помощники завершили все необходимые приготовления. - Если что-то пойдет не так - отряд ОМОНа отреагирует незамедлительно, чтобы выбить входную дверь».
«А что, будут основания для его вызова?» - недоверие проскользнуло в Венином голосе.
«Тревожного звонка на пульт о том, что в твоей квартире заложена взрывчатка, будет достаточно», - прокурор знал, о чем говорил. Хладнокровный, самоуверенный, жестокий, поставивший своей целью надолго посадить скользкого политика, используя для этого абсолютно все средства. Он верно преследовал свою жертву, намертво вцепившись в нее беспощадными клыками под названием «правосудие».
Отведя телефон от уха, Веня взглянул на его светящийся экран, показывающий без десяти девять. Феликс с минуты на минуту мог оказаться на пороге, поэтому нужно было завершить последние приготовления.
Чиркнув зажигалкой, Веня заставил почерневшие фитили некогда горевших свечей вновь вернуться к жизни, вспыхивая маленькими пляшущими огоньками. По комнате сразу пронесся слабый, еле уловимый запах гари. Оставив из освещения только прикроватный торшер, Веня опустился на край постели и, упершись локтями о колени, сплел пальцы в замок и принялся ждать своего вечернего гостя.
С замиранием сердца Феликс спешил на эту встречу, вселяющую надежду в его беспокойную душу. Не важно, где его фаворит предложил встретиться, роль играло лишь то, что он вообще пошел на контакт. Значит, еще не все потеряно, значит, у него появился хотя бы крохотный шанс.
Глаза Феликса устали от мельтешащих городских огней, раздражающих своей яркостью и какой-то крикливой вульгарщиной. Он ехал один, с непривычки слишком резко стартуя со светофоров. Еще несколько кварталов, всего лишь несколько кварталов - и он будет на месте.
Завернув к нужному дому, Феликс попал во двор с узкой дорожкой вдоль его периметра, по правой стороне уставленной припаркованными машинами. Дорожка оказалась настолько узкой, что, приближаясь к нужному подъезду, при этом абсолютно отвыкнув от габаритов своего автомобиля, Феликс случайно зацепил боковым зеркалом чужое, заставляя черную пластиковую конечность с треском неуклюже изогнуться в противоположную сторону, очевидно, ломая ее держатель.
- Складывать надо, придурки, - он даже ухом не повел, продолжая свой, теперь уже недолгий путь.
Кое-как припарковавшись с третьего раза, Феликс поспешно покинул машину и почти вприпрыжку устремился к домофону. Пальцы торопливо набрали нужную комбинацию. Никто не ответил на звонок - дверь пискнула и открылась, пропуская гостя в свою бетонную берлогу.
Поспешно перешагивая через две ступеньки, за несколько секунд Феликс преодолел лестничные пролеты, ведущие на второй этаж.
Веня ожидал его, стоя в дверном проеме и прислоняясь спиной к металлическому косяку.
Замедляясь на последних ступенях, Феликс сбившимся голосом произнес:
- Кажется, я не опоздал, - и приблизился к хозяину квартиры, с жадностью ловя на себе печальный взгляд зеленых глаз.
- Все хорошо, - ответил Веня едва слышно: волнение Феликса начало передаваться ему прямо с порога. - Заходи, - он отступил вглубь жилища, позволяя гостю зайти в коридор и захлопнуть дверь за собою.
Феликс был здесь впервые. Обычная однокомнатная квартира, настолько обычная, что даже взгляду было не на чем задержаться. Свет в единственной комнате приглашающе манил к себе и, второпях оставляя туфли и пальто в коридоре, Феликс устремился вслед за Веней.
Коридорная темнота сменилась на приглушенное освещение скромной обители. Незатейливый абажур, горящий крупным светляком посреди широкого комода, несколько раз подмигнул, повинуясь перепадам электричества.
- Здесь часто так бывает, - произнес Веня, прикасаясь к тканевому краю ночного светильника. - Я уже привык, - с этими словами он повернулся к своему гостю, наконец-то давая тому возможность сказать давно готовую, но такую болезненную для произношения фразу.