Последний пророк - Вуд Барбара. Страница 66

Эпизод первый. Когда Фарадей сидел в саду и делал новые отметки на географической карте, в «Каса-Эсмеральду» пришла местная жительница и сказала, что она и другие женщины собираются вместе, чтобы свертывать бинты и вязать одеяла для бедных солдат, которые сражаются в окопах Европы. Фарадей слышал, как Беттина заявила, что ее это не беспокоит, и велела женщине идти своей дорогой.

Второй эпизод произошел несколькими днями позже. Он сидел на кухне и наливал себе лимонад. Женщина-переселенка пришла к ним наниматься на работу. Она сказала, что она честная и возьмется за любую работу, что ей нужно кормить детей, ее муж сражался во Франции. Беттина отказала ей, выразив свое возмущение: «Фарадей, эти переселенцы многое хотят за ничего. Земля, на которой они живут, — бесплатная. Есть что-нибудь еще, что можно было им дать? Я хочу, чтобы ты знал, что она не первая приходит с протянутой рукой. Фарадей, есть многое, с чем мне приходится мириться, а ты ничего об этом не знаешь».

Тогда его симпатии были на стороне Беттины. Она была настоящей христианкой, часто говорила, что выполняет свой долг; хотя иногда это причиняет ей боль. Его восхищали ее терпение и намерение обустроить жизнь Морганы в этой дикой местности.

Третий инцидент произошел, когда он находился на конюшне, разгружая свою лошадь и мула после очередной поездки в пустыню. К ним издалека приехала жена фермера. Она доставляла им молоко. Стараясь сохранить молоко холодным, она завернула бутылки во влажную джутовую мешковину.

Был жаркий день в долине Коачелла. Даже горячий ветер не дул. Беттина взглянула на бутылки с молоком и, заявив женщине, что молоко скисло, велела ей убираться восвояси.

— Но миссис Хайтауэр, вы обещали в этот раз заплатить за доставку. Я проехала столь долгий путь, мне нужны деньги на лекарства моему мужу.

— Я не плачу за скисшее молоко.

— Я не могу изменить погоду, мэ-эм. Впрочем, я не уверена, что молоко скисло. Вы его не пробовали.

— Вы сомневаетесь?

Женщина смиренно склонила голову:

— Из этого молока можно получить хорошую пахту и много хорошего масла.

Но Беттина закрыла дверь перед женщиной, а когда повернулась, увидела Фарадея. В ее глазах застыл испуг.

— Она назвала тебя миссис Хайтауэр.

— Глупая женщина, — категорично заявила она. — Я постоянно ее поправляю, но это не помогает. Фарадей, нам нужен легковой автомобиль. Я не могу рассчитывать на то, что эти ленивые и неумелые переселенцы привезут свежие продукты.

Чтобы закрыть этот вопрос, он велел ей купить машину, а про себя отметил, что нужно заехать к жене фермера и заплатить ей за молоко. Но сначала ему нужно было принять холодную ванну, затем внести заметки в свой дневник — отметить месячные находки или их отсутствие. Без строгого учета своих передвижений он может отправиться по пройденному пути и исследовать уже изученные территории.

Он забыл о жене фермера.

Однажды он пришел домой, а Моргана, как обычно, не выбежала ему навстречу поприветствовать его.

— Она наказана и закрыта в своей комнате, — сообщила Беттина, напряженно сжав челюсти — такое выражение лица он хорошо изучил.

— И что же она такое натворила? — вздохнув, спросил он.

— Она чихнула, а когда я ей сказала: «Благослови тебя Бог!» — она спросила: «А что ты скажешь Богу, если Он чихнет?» Я отправила ее в постель без ужина и велела выучить урок о богохульстве.

Фарадей зашел к Моргане и увидел, что у нее глаза опухли от слез.

— Мама из-за Него сошла с ума.

— Нет, все не так, — ответил он, думая, что Моргана имеет в виду Абигейл, он учил свою дочь молиться по ночам своей матери, которая была ангелом на небесах.

— Она сказала, что я богохульствую.

И тогда он понял, что она говорит о Беттине.

— Беттина — твоя тетя. Ты не должна называть ее мамой, — мягко попросил он ее, встревоженный тем, что она может вырасти, не зная правды, и решил больше времени уделять дочери, показывать ей фотографии ее матери, рассказывать ей истории из их короткой совместной жизни.

Раньше все эти эпизоды не казались ему важными, он не заострял на них внимание, но теперь, спустя какое-то время, складывался совершенно новый образ свояченицы. Он подумал о том, а не закрывал ли он глаза на все это умышленно, на каком-то подсознательном уровне. Если бы он осознавал, что на самом деле происходит — Беттина называет себя его женой и обращается отвратительно с другими людьми, — его жизнь могла бы сложиться иначе, они могли бы даже вернуться в Бостон, но тогда он не встретил бы Элизабет, не нашел бы Скалу-Молнию.

Впрочем, он уже давно ей не доверял. А иначе как объяснить тот факт, что он не рассказал ей о деньгах, которые он забрал у Мак-Глори? Не стал ничего ей говорить о Скале-Молнии, а придумал, что будто обнаружил новое указание на шаманов-отшельников.

Он вернулся в пустыню и обследовал территории вокруг Скалы-Молнии, но ничего там не обнаружил. Он снова стал волноваться, переживать. Однажды в полдень схватил свой альбом и начал зарисовывать каждую деталь Скалы-Молнии, с каждого угла, при разном освещении — от рассвета до заката и даже при свете звезд. Он как бешеный рисовал и надеялся, что поймет значение скалы, пока холодные ветра не остудили его душу и он не убедился в бесплодности своего поиска. Тогда, обратив свой взор к небесам, он закричал:

— Все напрасно? Я пришел слишком поздно?

Тень покрыла его голову, он почувствовал какой-то незнакомый, но довольно приятный запах. Поднял глаза и увидел перед собой, в солнечном свете, поразительное создание.

Она была коричневого цвета, вся в морщинах, с длинными белоснежными волосами, сплетенными в две косы, которые спускались по ее плечам, и с белой челкой, закрывающей брови. Из-под белоснежной челки, как подводные камушки, сверкали проницательные карие глаза, наполненные живым интересом и умом. Такого морщинистого лица он никогда в жизни не видел! Ее одежда ослепляла великолепием: на ней была алая блуза, заправленная в длинную с бахромой замшевую юбку. Ее серебряный пояс был отделан большими самородками бирюзы, а ее грудь украшало такое же серебряное с бирюзой ожерелье.

Он встал и посмотрел по сторонам. Откуда она пришла? И разумно ли разгуливать пожилой женщине с такими драгоценностями? Ведь определенно ее пояс и ожерелье — он разглядел еще и кольца с бирюзой, а также серебряные сережки, поблескивающие в мочках ушей, — стоили небольшого состояния.

— Кто вы? — спросил он.

Она улыбнулась, и он увидел, что у нее до сих пор сохранились почти все зубы. Вероятно, подумал он, в молодости она была красавицей.

Он повторил свой вопрос.

Она не ответила, просто стояла в солнечном свете, а ее белоснежные волосы развевались от теплого песчаного ветерка. Тогда он спросил ее:

— Вы говорите по-английски? Вы понимаете меня?

— Я понимаю, Паана.

— Но… откуда вы пришли? — спросил он, поглядев вокруг. — Где вы живете?

Она подняла руку и указала за его спину. Он повернулся, но не увидел ничего, кроме низкорослого кустарника. Но когда он посмотрел в бинокль, который висел у него на шее, он смог разглядеть вдали группу строений из сена и прутьев, такие он видел в индейских резервациях.

Он спросил, к какому племени она принадлежит.

— Я потомок Людей Солнца.

Он никогда не слышал о таком племени. Его пульс учащенно бился.

— Вы — анасази? — Он волновался.

— Я не знаю этого слова, — произнесла она.

Тогда он объяснил, что слово «анасази» означает «древние враги». Конечно, она и ее народ не называли себя так.

На ее плече висела сумка из оленьей шкуры, украшенная бахромой с бусинками. Она присела на валун, открыла сумку и тщательно обследовала ее содержимое.

Фарадей обратил внимание, что она не одета, как местные индейцы. Он был знаком с племенами этого региона. Они уже все одевались, как белые люди. На ней же были более традиционные одежды. Он вспомнил, что Элизабет рассказывала об изолированных группах индейцев, которые имели незначительный или совсем не имели никакого контакта с белым человеком. Наткнулся ли он на такую группу?