Последний пророк - Вуд Барбара. Страница 67

— Откуда пришел ваш народ?

— Из Страны Восходящего Солнца.

С востока! На востоке лежала земля исчезнувших анасази…

Жила ли эта женщина и ее народ так, как жили ее предки восемь веков назад? Фарадей уже представил в своем воображении научные статьи, которые он опубликует, книги и цикл лекций. Он повествует всему миру о своем новом открытии.

— Что случилось в каньоне Чако?

Она нахмурилась:

— А где это?

— Вы знаете, что означает слово «ошитива»?

— Очень древнее, священное название, — кивнула она.

— Название чего? Места? Человека?

— Матери моего народа. Она жила много веков назад.

Он вспомнил девушку в Запрещенном каньоне! Она назвала ему имя своего предка. Наконец-то он шел по верному следу!

— Я так много всего желаю узнать! — Голова его шла кругом. Ему столько вопросов хотелось бы задать!

Из сумки старуха достала глиняную трубку, и пока он с недоверием наблюдал за ней, она наполнила ее табаком. Она ведь не собирается зажигать эту штуку! Именно это она и сделала: ударила кремнием по камню, поднесла огонь к трубке, запыхтела; воздух наполнился едким дымом.

— Расскажите мне все, — попросил Фарадей, с трудом удерживаясь на своем месте. — Как живут ваши люди? Ваши традиции. Какие у вас законы, какие запреты?

Она выпустила клубы дыма:

— Паана, мы здесь не для того, чтобы обсуждать мирские вопросы.

Он спросил ее, не возражает ли она, если он нарисует ее. В ответ она лишь пожала плечами, он достал альбом и карандаши. Пока она пыхтела своей трубкой, а его карандаши быстро перемещались по бумаге, он расспрашивал о тайне жизни, о Боге, о душе и о жизни после смерти. Сидя на краю большого камня, она наклонилась к нему и спросила:

— Скажи мне, Паана, ты ведь считаешь нас дикарями и все же ищешь нашей мудрости. Разве у твоего народа нет своей мудрости и священных учений?

— Они все перепутаны, — ответил он. — Наши священные учения противоречат друг другу. И они не являются доказательством.

— Доказательством чего?

— Того, что Бог существует, что после смерти есть другая жизнь.

— А, жизнь после смерти! Когда ты умрешь, Паана, ты бы хотел отправиться в красивое место. Улицы сделаны из золота. Ворота из жемчуга. Все счастливы.

— Небеса. Я надеюсь попасть туда.

— Я тоже туда попаду?

— Если повезет.

— А что, если я не захочу?

Фарадей заморгал.

— Паана, тебе не приходило в голову: что для одного небеса, то для другого ад? Расширь свое сознание! Почему ты боишься смерти? Смерть есть не что иное, как смена пейзажа.

Она вытряхнула трубку, наполнила ее снова, зажгла, пыхнула и сказала:

— Паана, я хотела бы передать тебе дар.

— Дар? — удивился он; его цветные карандаши уже раскрашивали ее яркую цветную блузу и замшевую юбку, серебро и бирюзу, сверкающие на солнце, ее живые карие глаза, которые внимательно следили за ним.

— Слушай, Паана. Слушай все, что вокруг тебя.

Он прислушался, но ничего, кроме тишины, не мог различить.

— А что я должен услышать?

— Тишина наполнена собственными голосами.

— Пожалуйста, объясните, — попросил он.

Она покачала головой:

— Ты не готов. Прежде чем ты постигнешь нашу мудрость, Паана, ты должен постигнуть самого себя. — Она взмахнула рукой с вытянутым коричневым указательным пальцем: — Вот откуда мы происходим…

Он посмотрел в направлении, куда она указывала. Но там ничего необычного не было — песчаная местность с отдельными клочками сухой травы, с разбросанными булыжниками и следами маленьких животных. Она велела ему расчистить место от песка, он пошел туда и ударил ногой по земле. Его ботинок наткнулся на что-то твердое. Встав на колени, он начал копать, очищая место от песка, а потом, к своему удивлению, нашел деревянную плиту, наподобие плота, закопанного посреди пустыни.

Когда он приподнял ее с одного края, то обнаружил углубление под ней. Света вполне было достаточно, чтобы разглядеть внутреннее убранство пещеры, хотя это была не пещера, а подземная комната, сделанная рукой человека. Фарадей догадался, что это, наверное, кива — такие же он видел в жилищах хопи и суни. Он заглянул внутрь, вековая пыль заполнила его ноздри.

Старуха сказала, что это следующий шаг, который он должен был предпринять.

Он посмотрел на ее силуэт, который вырисовывался на фоне послеобеденного солнца, на ее серебристые волосы, заплетенные в косы.

— Четыре года я искал вас здесь, — признался он. — Почему вы явились мне только сейчас?

— Ты сам узнал ответ на этот вопрос благодаря незнакомому человеку, обманувшему тебя. Он забрал у тебя деньги, а когда ты вернул их себе, в тот момент ты понял, что нет короткой дороги к истине, что ты не можешь попросить других людей привести тебя к своей судьбе, а должен следовать по своему собственному пути. Паана, когда мои люди отправляются на поиски истины, они не нанимают проводников, не покупают карт. Мы идем в одиночестве. Одиночество приводит к истине.

Он снова заглянул в киву и увидел там каменную скамью, что шла по кругу внутренней кирпичной стенки, и яму для огня в центре, и вспомнил, что Джон Уилер рассказывал ему о кивах, которые были святым местом, куда жрецы спускались, чтобы попасть в мир духов.

— Можно мне спуститься вниз?

— Для чего же еще я показала тебе ее?

Он подпрыгнул. Его переполнял энтузиазм. Если бы только Элизабет была здесь, чтобы разделить с ним этот волшебный миг!

Туча закрыла солнце, и он почувствовал холод. Элизабет… Он был уверен, что именно ее голос позвал его тогда. Но как? Значит ли это, что она мертва?

— Паана! — сказала старуха строгим голосом, и это вернуло его в реальность.

— Да, да, — проговорил он. — Мне понадобится лестница.

Он вернул крышку на прежнее место. Хотя древесина была старой и подвергшейся атмосферным осадкам, в сухом климате пустыни она неплохо сохранилась и по-прежнему была крепкой. Фарадей поспешил домой за дополнительным снаряжением, а старуха осталась его ждать, сидя на валуне и попыхивая трубкой.

На следующий день она снова спросила его, чем это он занимается, он снова отмахнулся от нее, ответил ей что-то неопределенное. Фарадей вернулся к киве и спустил вниз лестницу. Но он не успел спуститься, старуха остановила его:

— Ты не можешь просто так взять и спуститься. Ты должен подготовиться, Паана. Ты должен поститься и медитировать, ты должен смыть со своего тела яд зла.

И она рассказала ему, что он должен сделать.

59

Кива изменила все.

Фарадей собирался отправиться в духовное путешествие, которое полностью изменит всю его жизнь. Но нужно подумать о Беттине и Моргане. В ту ночь он позвал их к себе в кабинет, где хранились его карты, заметки и наброски, и сказал им, что скоро у них начнется новая жизнь. Беттине он сказал:

— Моя дорогая женщина, пожалуйста, не думай, что я не ценю все те жертвы, что ты принесла во имя нашего спасения. Я виноват перед тобой. Я отказывал тебе в радости и возможности реализовать себя в браке и материнстве. Я молю тебя простить меня. Беттина, ты еще можешь родить детей. — Он знал, что совсем недавно ей исполнилось тридцать шесть лет. — Тебе надо выйти замуж. Подробно мы поговорим об этом завтра, а теперь просто поверь, я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

Ее глаза увлажнились, и в первый раз он увидел Беттину нежной и сентиментальной.

А потом он посадил себе на колени десятилетнюю Моргану и сказал, что ее ждет великое и удивительное приключение. Больше он не стал ей ничего рассказывать, потому что еще нужно было уточнить кое-какие детали, и, кроме того, он хотел, чтобы она получила удовольствие от ожидания необыкновенного сюрприза.

Впервые за десять лет он отправился спать счастливым человеком. Уже давно, с тех пор как он встретил Элизабет, ему не снилась Абигейл. Той ночью она пришла к нему во сне влюбленная, он чувствовал запах мимозы, любимый запах Абигейл, и прикосновение ее губ на своих губах. В страстном желании он заключил ее в свои объятия. Вдруг он проснулся. Это был не сон. Беттина легла к нему в постель, надушившись одеколоном своей сестры и надев пеньюар, который Абигейл носила во время медового месяца. Губы Беттины сомкнулись на губах Фарадея, а ее тело крепко прижалось к его.