Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей. Страница 52

  Баркас выскользнул из грота, прошел по прямой еще с полкабельтова и повернул на норд, оставляя берег под правым бортом, а неприятеля - за кормой.

  Картушку компаса было видно, но сам курс оставался бы тайной, не будь неподалеку берега - а он виделся черной полосой на фоне неба, да и негромкий шум прибоя было слыхать. Кроев шумно вздохнул. Теперь-то он отменно понимал, чего стоит должность командира боевого корабля.

  Про себя боцманмат решил приложить все усилия, но раздобыть черные робы для своих матросов ('А на берегу пусть переоденутся в родную форму!'), да перекрасить баркас в тот же цвет надобно. И еще наладить хоть какое-то освещение для компаса.

  Целый день прошел в потакании скопидомству. На русских укреплениях гранатометчики и картечники копили боеприпасы, пушкари-моряки - порох и ядра. Судя по суете повозок и людей, союзники занимались чем-то аналогичным. И та, и другая сторона деятельно обустраивала укрепления.

   Ничего о приготовлениях противника не знал исполняющий обязанности командира гранатомета Максимушкин. Он с утра получил дополнительную порцию боеприпасов. Это уже было хорошо. Сверх того прислали шесть винтовочных магазинов, которые, конечно, отдали картечнику. Мало того: в помощь отрядили двух заряжающих в дополнение к тому, что уже был. Правда, пентюхов еще обучать надобно, но уж за час-другой они должны были хоть как-то навостриться в набивке магазинов пулями. Это все радовало и внушало надежду, но...

  На позициях неприятеля шли напряженные земляные работы. Саперы насыпали вал - с какой целью? За ним явно копали ров, но комендор не знал и не мог знать, насколько тот получился глубок. Главное же: пушки разглядеть было никак нельзя.

  - И-эх! Как бы этих бестий ущучить?- думал Максимушкин, горько сожалея о подзорной трубе, которую лейтенант Беккер уволок с собой. И зачем, спрашивается, она ему в госпитале? Хотя... если он ее купил за свои, тогда понятно. Все ж не казенная.

  Правда, в середине дня на редут прибыл с инспекцией соратник Тотлебена инженер Герцык, но комендор поопасался привлекать к себе начальственное внимание.

  Мариэла получила ответ из далекого мира. В нем авторитетно сообщалось, что описанное животное известно и в Маэре, и в Заокеании; оно водится в лесах. По обследовании силами магов жизни и магов разума этот вид в свое время был признан менее подходящим для одомашнивания в сравнении с норками. В письме делался вывод: поскольку указанный вид встречается в диком виде, то можно попытаться завести подобного домашнего любимца без вреда для равновесия в природной среде, но с норками этот зверек, весьма вероятно, не уживется.

  Надо заметить, что терминов 'экология', 'экологическое равновесие' и им подобных (в современном понимании) тогда не существовало ни в русском, ни в маэрском языках. Однако маги жизни хорошо понимали всю опасность бесконтрольного интродуцирования чуждых видов. Негативный опыт был давним, но хорошо помнился.

  Поразмыслив, Мариэла рассудила, что когда установят подходящий для человека портал, то она купит котенка и увезет к себе. Не последнюю роль в принятии именно этого решения сыграло то обстоятельство, что ни у одной из подруг никого похожего не было.

  День прошел. Обстрела так и не было. Ночью подкинули еще боезапас. Максимушкин дал людям отдохнуть, рассудив, что завтра с утра может начаться дело. Он почти угадал.

  С самого раннего утра на редуте появился контр-адмирал: его выпустили из госпиталя самым законным образом. Истомин чувствовал себя превосходно. Марья Захаровна, дай ей бог самой здоровья, ухитрилась полностью справиться с контузией, а заодно избавила контр-адмирала от простуды.

  Отдать должное: Владимир Иванович не только отмечал недостатки и недоделки, но и ободрял артиллеристов и пехотинцев:

  - Будем держаться, братцы! Супротивники обстреливать нас готовятся, так мы и сдачи дадим.

  - Дадим, - звучали ответы, - чай, не жадные.

  Контр-адмирал не упустил случая навестить гранатометчиков:

  - Какова готовность, братец?

  Бывалый комендор вытянулся во фрунт:

  - Осмелюсь доложить, ваше превосходительство: готовы дать отпор. Нынешней ночью еще гранат подвезли, сейчас их подсчитывают, но всего выйдет не мене, чем двести. Картечница также готова, равно обслуга.

  - Какие просьбы имеешь?

  Просьб могло оказаться чуть не десяток. Сюда входили и доставка чего-то горяченького на позиции (хотя бы чаю), и дополнительные бочонки с водой, и одеяла, и дровишки для обогрева, но по размышлении Максимушкин выдал:

  - Ваше превосходительство, подзорную трубу бы какую-нито. Для внесения поправок на дистанцию вещь нужнейшая.

  Истомин поморщился.

  - Нет их у интендантов, братец. Вот разве какая трофейная найдется...

  Контр-адмирал не успел договорить. Из-за валов на английских позициях пыхнули облака порохового дыма. Спустя секунды три донесся тяжкий грохот.

  - Гранатомет к бою товсь! - выкрикнул комендор, опрометью бросаясь к излюбленному наблюдательному пункту. На бегу он попытался включить сообразилку: 'Палят, не глядя. Значит, кто-то дает поправки, ну как я. Вот бы этого глазастого прихватить... Но такое лишь меткий стрелок может, вроде Неболтая. Или картечницей, что ль?'

  Но пока что надлежало организовать ответ на вражеские ядра. По рву бить бесполезно, это Максимушкин знал. Ну разве что для проверки...

  Повернув голову в сторону исчерканного попаданиями щита, Максимушкин заорал:

  - Смирнов, давай в середку, дистанция шесть кабельтовых с четвертью.

  Получилось совершенно не так, как задумали гранатометчики. Взрыв дал хорошо знакомый огненный шар высоко надо рвом.

  Последовал почти столь же хорошо знакомый знак. Он недвусмысленно приказывал:

  - Еще в то же место!

  Из рва знатно фукнуло дымом и полыхнуло пламенем.

  - Никак в бочку с порохом попало? - мимолетно удивился комендор и подал знак на смещение прицела по горизонту.

  - Не прошла грана-а-а-ата!

  Комендор пожелал противнику ряд неудачных сексуальных приключений. И поднял левую руку с сигналом 'Уменьшить дистанцию'. Командир гранатомета надеялся взрывом уменьшить высоту бруствера.

  Смирнов чуть-чуть опоздал. Бомба жахнула. Многим матросам в цепочке показалось, что это случилось прямо перед щитом; на самом деле взрыв произошел много дальше. По щиту ударило так, что гранатомет дернулся. Но ругань матросов не перекрыла по громкости грохот обстрела.