Погружение в Пламя (СИ) - Крахин Алексей. Страница 72

— Karhar!

Пока ждали Кархара, Торбот в упор смотрел на Эрика — столько хлопот из‑за козявки — легче прибить, чем искать виноватого. Эрик с трудом сдерживался, чтобы не смотреть в ответ.

В комнату вернулись двое, один занял своё место рядом со Старшим, другой остановился рядом с людьми. Один глаз гоблина заплыл чёрным кровоподтёком, придавая зеленокожему жалостливый вид.

— Gok shigok? ("Откуда синяк?") — резко спросил Торбот у гоблина.

— Sono("Сонно" — одна из гоблинских банд Новых Ветров)… — уныло ответил гоблин.

— Gobelus hor o rupity? ("Парни нападали на мальчишку?")

Кархар покосился на Эрика.

— Horta ("Не нападали").

Торбат махнул рукой, давая знак Кархару покинуть комнату.

— Вот видишшь. Рребята не прричём.

— Чужие ребята в городе есть? — не сдавался Ниггед.

— Не знаю, — Торбат почесал в задумчивости за ухом. — Мне не докладывали.

— Прощай, Торбат, — Ниггед многозначительно развернулся к двери, мол, ты сам подписал себе приговор.

— А ну стой! — воскликнул гоблин. — Подошшди… Не хоррошшо так с хозяином рразговарривать, негодяй… Заходили тут неместные, отчитывались. Но это давно было, месяца трри назад.

— Откуда они пришли? — остановился Ниггед у выхода.

— Степные. С северра.

— Много?

— Соррок.

— Торбат, расскажи, что знаешь и разойдёмся, от тебя не убудет, — Ниггеду наскучило вытягивать слова из гоблина.

Торбат закатил глаза, всем видом давая понять, что утомился.

— Где осели — не знаю. Когда уйдут не сказали. Без вопрросов заплатили налог, я их и благословил. Вот и всё!

— Ты забыл о главном — зачем они здесь?

— Зачем гоблины пришшли в большшой горрод? Сбывать, конечно же. У них воз добычи, там денег немеррено намечалось.

— И ты взял с них как со всех? — поднял брови Ниггед. — Что ж добычи не оттяпал, треть или половину? Такая щедрость тебе не присуща.

Торбат понял, что взболтнул лишнего, но желание избавиться от расспросов довлело над гоблином, вынуждая продолжить рассказ.

— Они Rgakfeya (освободители Вейи, родной земли гоблинов, в настоящее время заполненной враждебными племенами диких кентавров). Прродадут добычу, закупят оружие, соберрут добрровольцев и уйдут на войну, — серьёзно произнёс Торбат.

— Они хорошие воины, — ровный голос Ниггеда ярко контрастировал с шипением гоблина. — Мог бы и не брать с них пошлину… Но кентавры вотрут их в землю. До встречи, Торбат.

— Постой! — Торбат даже приподнялся с кресла, чтобы остановить человека. — Сколько надо заплатить, чтобы ты забыл об этом месте?

Ядовитый тон гоблина лишь рассмешил Ниггеда, они оба знали, что деньги — не тот товар. Информация — тот.

— Я ещё зайду, — не оборачиваясь, весело бросил Ниггед.

— Ну и местечко, — оказавшись на улице, Эрик вдохнул свежего воздуха, но табачный дух не желал покидать носа. — Странно они время проводят…

— Многие из них ещё помнят дни, когда гоблины жили в степях Вейи. В мире и согласии, теперь же им остаётся только устраивать быт так, как было дома, в высоких шатрах. Это утоляет тоску.

Тоска по дому, Эрик помнил что это. Сейчас, в пылу обучения, грусть подзатёрлась, однако в первые дни на стену хотелось лезть от одиночества. Но родина Эрика никуда не делась, она осталось той же, с ним или без него. А у гоблинов дом отняли, и они прекрасно понимают, что вряд ли смогут его вернуть. Но находятся энтузиасты, они собираются с силами и едут на войну, где в огромных количествах гибнут, под натиском жестоких кентавров. Возможно для кого‑то это лучший выход, лишь бы не влачить жалкого существования в городских трущобах и лесных пещерах.

— Откуда ты знаешь их язык? — Эрик вновь шёл чуть позади дворецкого, по запутанной сети подворотен.

— Долгое общение с зеленокожей братией, — усмехнулся Ниггед. — По долгу службы.

— А главнюка откуда знаешь?

— Торбата? Он разыскивался королевской разведкой, как ответственный за разбои на дорогах Объединённого Королевства, но когда мы его нашли, то решили сохранить жизнь, как важному информатору. Тем более, к тому моменту он отошёл от разбоя. Видать награбил впрок. Если бы не согласие сотрудничать, лежать бы ему в сыре земле, после встречи с петелькой.

— Что же это получается, я, сам того не подозревая, ограбил освободителей их родины? Не хорошо как‑то…

— Успокойся, Эрик, знал бы ты, сколько жизней они забрали за те сокровища. Поделом. С печаткой или без неё, они погибнут. Кстати, покажи‑ка мне эту игрушку.

— Тоже мне игрушка! В ней столько золота, что палец гнётся, — Эрик выудил из кармана носок.

— Эээ, мне твоего имущества не надо.

Эрик стянул носок и спрятал назад в карман. Ниггед безжалостно разворошил мешок, нашёл печатку, а остальное содержимое высыпал на мокрый снег.

— Ты прав, это золото, — сходу определил Ниггед, скорее на ощупь, чем на глаз — света в подворотне едва хватало, чтобы различать дорогу. — А вот о магических свойствах, я бы не торопился говорить. Покажу вещицу Арону, если не возражаешь. — Не дождавшись ответа Эрика, дворецкий убрал печатку под плащ.

На территорию ордена пробирались тем же путём. Оказавшись под окном купальни, Ниггед подсадил Эрика и тот ловко влез в башню.

— Ни шагу за стены, ты понял? — наставительно произнёс дворецкий. — В следующий выходной, буду ждать тебя у ворот. Если решишь остаться, выйдешь и скажешь.

Эрик на миг задумался.

— Можешь не ждать. Разве что через месяц, раньше я домой не соберусь.

— Как скажешь, — Ниггед развернулся в сторону забора.

— Ниггед! — окликнул шёпотом Эрик дворецкого. — После того, как вчера проводил меня до башни, куда ты отправился?

— На рынок. За хлебушком, — оскалился Ниггед.

Спустя секунду он бесшумно скрылся в ночи.

Глава 6.Время приходит

Множество раз, Эрику казалось, что безумие накрывает разум горячей рукой. Мысли путались, сбивались, добиться сосредоточения на чём‑то одном становилось невозможно. Но бывало и наоборот, просыпаясь, Эрик никак не мог переключиться с мысли на мысль, всё время думал об одном и том же. И так весь день.

Бесконечная борьба с внутренним диалогом выматывала, истощала внутренние силы, вытягивала душу. Кто‑то внутри всё время пытался о чём‑либо говорить, доходило до того, что Эрик заговаривал вслух с самим собой во время лекций.

Борьба со сном — ещё один фронт. Там бои шли не менее напряжённые. Спать хотелось везде и всегда. На лекциях засыпала половина группы, но Эрик, удивляясь собственной стойкости, вновь и вновь разлеплял тяжёлые веки, заставляя себя слушать. В таком состоянии он иногда не мог понять, в каком лектории находится в данный момент, и кто сидит рядом, и сидит ли кто‑нибудь вообще. А рядом всегда сидел Фил. Бесконечные практики и самоограничения сломили даже устойчивую к передрягам, психику эльфа — Фил по несколько ночей подряд не мог заснуть. Он не жаловался на недостаток сна, но запавшие, покрасневшие глаза, выдавали тяжелейшее измождение. И похожее состояние наблюдалось у всех слушателей. Башню заполнили юные зомби.

Маготы всего этого как будто не замечали, они лишь увеличивали продолжительность практик, и количество заданий для свободного времени. Лишь однажды Иллут обмолвился о том, что все навыки мага: широта мысли, красочное воображение, глубина памяти, мощь воли — должны работать сами по себе, без содействия мага, без подключения внутренних сил. Возможности, выработанные магом всегда должны быть. Для этого нужно сломать барьеры сознания, сдерживающие потенциал мысли. Единственная возможность этого добиться — изнурительный труд.

Эти слова Эрик вспоминал каждый день, просыпаясь утором, забывал на весь день, погружаясь в труд, и вновь вспоминал, ложась спать. Выходные вечера… Бывало, Эрик вспоминал о них когда они оставались позади…

За долгую северную зиму, парень вырывался из башни считанные разы, но неизменно делал это в одиночестве, отвергая предложения Фила, Ловиса и даже Лании — о том, чтобы развеется, прогуливаясь по городу, не могло быть и речи. Ниггед запретил любые вылазки — вероятность нападения гоблинов сохранялась несколько месяцев. Однажды, ближе к весне, Ниггед как всегда ждал Эрика у ворот, чтобы проводить до дома. В тот день дворецкий сказал, что Освободители Вейи покинули город месяц назад, но нападение по — прежнему не стоит списывать со счетов, возможно, из города вышел лишь основной отряд, а какая‑то часть осталась доделывать не законченные дела. В список этих дел мог входить и Эрик. Всё это оставалось лишь предположением, но для перестраховки дворецкий попросил парня ещё месяц не выходить на улицу в одиночестве, то есть ни с кем другим, кроме самого Ниггеда.