Погружение в Пламя (СИ) - Крахин Алексей. Страница 99

Эрик затих, чтобы окончательно не разбудить старика. Аккуратно собрав письменные принадлежности, парень на цыпочках подошёл к стойке, оставил книгу и покинул комнату. Хорошо хоть в огненной обители в коридорах сияли магические шарики, иначе вряд ли удалось бы заниматься по ночам.

С чувством выполненного долга Эрик, не спеша, шагал по пологому подъёму на второй ярус башни, туда, где располагалась его комната. За бойницами мелькали яркие огоньки Ветреного, ароматы улицы наполнили башню от основания до макушки. Всё как в тот вечер, когда он с Ланией поднимался наверх пустующей башни, подальше от праздничного гвалта. Не хватает только весёлых криков во внутреннем дворе…

С тех пор общение между ними не наладилось. Встречи, из редких превратились в случайные, два — три раза в год. Поздоровались, обменялись привычными, бессмысленными фразами и разошлись. Эрик видел в её глазах остывший интерес к его персоне, видел смущение, да и здоровалась она скорее из вежливости. Будь на её месте представительница человеческой расы или гномьей, то казус с не случившимся поцелуем превратился бы в весёлое воспоминание, но эльфийская гордость мешала девушке сохранить дружбу. А ведь он, случись какая беда, мог бы стать для неё самой надёжной стеной.

Как же глупо получилось. Лишь спустя время он понял, как она погорячилась. Рождённая Ланией прохлада не вписывалась в здравый смысл. Никогда между ними не возникало разногласий, она жалела его, переживала за успеваемость. Им было весело вместе. Пусть даже как друзьям. И вот так легко она отказалась от него… Если причиной тому та самая пресловутая эльфийская гордость, то не удивительно, что многие недолюбливают лесного брата.

Последние искорки тепла быстро покинули его сердце. Однажды утром он проснулся и почувствовал себя свободным. Лицо эльфийки больше не преследовало во снах, не мешало сосредотачиваться в медитациях. Он вновь начал замечать солнечную ласку, свежесть дождя и все те прелести, что были забыты, пока находился в плену её глаз.

Проходя обучение в лице старшего ученика, когда приходится на целый год переселяться назад в центральную башню, Эрик надеялся вернуть былой запал отношений с девушкой. Одна группа, объединённая из старших учеников всех трёх башен, да ещё оказавшаяся в полюбившейся всеми центральной башне — это ли не отличная возможность попытаться найти общий язык с потерянным другом? Но девушка продолжала уходить от бесед, ссылаясь на крайнюю занятость. Попытка за попыткой проваливались в ледяную пропасть, и спустя три месяца он опустил руки. Его внимание и так уже обрело оттенок навязчивости, продолжать было попросту глупо.

Эрик ушёл с головой в учёбу. Старые добрые маготы слушательской поры обучали основам исцеления маной и общим навыкам владения силой элементов, необходимой каждому магу, независимо от специализации. В башню приводили больных людей с улиц, и ученики практиковались на них в исцелении. За процессом внимательно следили маготы, чтобы в случае непредвиденной ошибки исправить ситуацию. К счастью, неожиданностей удавалось избежать, во многом, благодаря знанию маготов о том, кому уже пора практиковаться, а кому лучше пока посидеть с книжкой в сторонке. Таких личностей было не много, но куда же без них.

Последней каплей удивления, смешанного с возмущением, для Эрика стала клятва старшего адепта. Нет, сама клятва — процедура волнующая и необходимая, в ней адепт клянётся хранить знания и следовать пути жизни. И к клятве допускаются самые достойные представители ордена. Как среди них оказался Тод, умевший с трудом двигать камешки и знавший не больше двадцати символов, и Шпиллер, знания которого, вообще для всех оставались загадкой — маготы никак не тестировали парней, давая свободно отсиживать лекции и не требуя доказательств хоть каких‑то познаний.

Ожидая клятву, Эрик уже понимал, почему многие маги — выпускники плачут во время выпуска, но совершенно не понимал Эрихто — зачем ордену нужны бездарные маги? Не ради же денег. С этим вопросом он однажды подошёл к Бротосу, но в ответ получил лишь одно слово: "Нужны". Понятней не стало. Возможно, чтобы понять, нужно доучиться до конца, а может быть понимание этого доступно лишь маготам и магистрам? С их колокольни всё по — другому выглядит.

Эрик оставил размышления. Пусть каждый заботиться о своей судьбе. Если за кого‑то платят, это ещё не значит, что для тебя подойдёт такой вариант. Пусть кому‑то даётся всё без труда, но ведь и отдача соответствующая. Как маги они ничего не смогут. Если же учёба их интересует лишь из‑за грамоты и посоха — это их дело.

Двигаясь в кромешной темноте по спирали башенных подъёмов — спусков, Эрик точно знал, зачем он делает то, что делает. Магия перестала быть для него чем‑то вроде набора фокусов и хитрых трюков. Огонь превратился в его страсть, а от ощущения магического тепла на коже, по всему телу бежали мурашки.

Дверь комнаты вынырнула из полумрака коридора. Перед тем как войти, Эрик посмотрел по сторонам. В ушах гудело от тишины. Соседние двери мирно дремали в ожидании рассвета, и лишь из‑под одной струился тусклый красный свет. Дальняя дверь коридора. Каспар так и остался жить в той комнате, после того, как Тод поселился в его первоначальном жилище. Каспар не любил библиотечную пыль, всё время жаловался на аллергию, поэтому занимался у себя, частенько засиживаясь допоздна.

Эрик дёрнулся было заглянуть к товарищу, но вовремя вспомнил, как тот не любит когда его отвлекают. К тому же сон постепенно брал верх над загулявшим телом. Замок тихо щёлкнул, из распахнувшейся двери дыхнуло прохладой летней ночи. Эрик сбросил одежду в угол, как делал это всегда в детстве. Сегодня можно позволить маленькую слабость — за плечами осталась серьёзная работа. Чернильница, перо и конспект легли на стол, Эрик перетащил его ближе к подоконнику, так можно дольше читать, не зажигая свет.

Жёсткий лежак. Эрик привык к нему. А сейчас, после тяжёлого дня, даже жаждал поскорее на нём оказаться. В необузданном порыве проверить себя перед сном, юноша вытянул перед собой руку раскрытой ладонью к потолку.

Усилие воли почти мгновенно нашло отклик в реальности. Воздух над ладонью сначала задрожал, а потом и вовсе начал приобретать цвет, и спустя миг, яркий огонёк вспыхнул над ладонью. Он пульсировал, свыкаясь с обретённой плотью, а Эрик продолжал заставлять его меняться. Из бесформенного сгустка появилось подобие крылышек и хвостика. Круглая головка с коротким клювом завертелась из стороны в сторону, изучая мир.

Переливающаяся ярчайшими оттенками жёлтого, красного и оранжевого, птаха вспорхнула с ладони, маленькие крылышки замолотили по воздуху, разбрасывая в разные стороны искорки. Птичка летела к окну. Юркнув в узкий проём, она замерла на месте, продолжая быстро махать крыльями. Ошарашенная открывшимся простором, а может потерявшая уверенность в себе, она так и не решилась отдалиться от окна.

Эрик закрыл глаза. Сознание моментально погрузилось в чёрную яму спокойствия, последние образы угасли осыпающимися в тень искрами. Птица за окном осыпалась им вслед. Бывшие пёрышки — огоньки так и не достигли земли, растаяв на полпути.

Последнее усилие — Эрик дал себе установку заснуть. Последняя мысль, подарившая покой: "Сегодня был плодотворный день".

Глава 2.На краю обрыва сердце ломает грудную клетку

Иногда приятно покинуть шумную компанию близких друзей. Особенно если знаешь, что они не куда не разбегутся, пока тебя нет. Выйти на улицу всего на пару минут и перевести дух, а потом с новыми силами влиться в бурю веселья.

Эрик стоял у приоткрытой двери, ведущей в переполненный зал "Дряхлой леди". Лунное сияние подсвечивало облачка тёплого воздуха, вылетающие изо рта. Красный балахон надёжно укрывал от ночной прохлады, сам льнул к телу. К тому же, когда на твоём одеянии нашивка старшего адепта, взгляды прохожих наполняются неподдельным уважением, и уже само это греет душу. Хотя, за что такого им уважать мага с нашивкой? Может быть, он не учился, а занимался ерундой, а богатенький папка его покрывал…