Реквием (СИ) - Единак Евгений Николаевич. Страница 66

Осенью, до наступления холодов гнали самогон. Убранную свеклу измельчали на больших плоских или барабанных терках. В огромных кадах, укрытых брезентом, старой одеждой, одеялами и попонами, брага бродила до наступления морозов.

Степень готовности браги определяли, наклоняясь над приоткрытой кадой. Во время брожения в нос шибал острый бродильный газ. Голова непроизвольно отдергивалась, следовало чихание и слезотечение. Когда стихало брожение, окончательную степень готовности браги устанавливали с помощью зажженной спички, опущенной под брезент. Если спичка не гасла, устанавливали самогонный аппарат.

Несмотря на запреты самогоноварения любой властью, в каждом дворе держали небольшой самогонный аппарат. В последние десятилетия чаще всего бак был выполнен из молочного бидона. С появлением электрических ТЭНов пошла повальная модернизация самогонных аппаратов с переходом на электрообогрев.

Но для свадеб, когда гнали сто и более литров огненного зелья, использовались двухсотлитровые железные бочки. Бочку устанавливали на будущий очаг и обкладывали камнями, оставляя с наветренной стороны окно для дров, а с подветренной — выход для дыма. Рядом устанавливали кадушку, в которой был вмонтирован змеевик для охлаждения.

В бак наливали брагу, недоливая до верха 25 — 30 сантиметров. При полном баке брагу при кипении забрасывало в трубку, а затем в змеевик и с самогоном в бутыль извергалась масса обваренных кусочков свеклы и сизая муть. В таких случаях требовалась дополнительная перегонка зелья.

Вытекающий самогон пропускали через большую жестяную. воронку, в которой находился завернутый в плотную ткань древесный уголь. Уголь жгли в обычной русской печке. Когда дрова начинали прогорать, печка плотно закрывалась заслоном для предотвращения доступа воздуха. На второй день уголь выгребали. Кроме очищения самогона древесный уголь использовали для поддержания температуры в угольных утюгах. Для очистки самогона предпочтение почему-то отдавали углю, отожженному из толстых ивовых веток.

Большие баки в селе были лишь у нескольких хозяев. По мере надобности они кочевали по дворам родственников и соседей. Борьба с самогоноварением в районе волнообразно обострялась. Сведения о месторасположении кочующих самогонных аппаратов были секретом, о котором знало и который хранило все село.

Перед свадьбой Алеши отец, погрузив в верхней части села на тачку комплект самогонного аппарата и оценив у держателя агрегата готовую продукцию, поздно вечером вез его домой. Больших размеров, грохотавшую тачку надо было тянуть за собой. Привезя аппарат домой, отец обнаружил, что основного бака нет.

Он собрался было вернуться и искать по дороге утерянный бак, но услышал нарастающий грохот. Бак катил председатель сельского совета Василий Михайлович Навроцкий, возглавлявший в селе фронт борьбы с самогоноварением. Пошутили, посмеялись. Напоследок председатель предупредил, что по району идет очередной рейд борьбы с самогоно-варением. Два милиционера в сопровождении сельских активистов ходили по дворам в поисках готового продукта.

— Николай Иванович! Ходят по дворам, стальными заостренными щупами протыкают скирды соломы, кукурузных объедков, зерно в амбарах. Спрячь куда хочешь, а то будет еще та свадьба!

Когда отец гнал самогон, мама тщательно оттирала и отмывала алюминиевую и чугунную посуду у колодца, расположенного у ворот. Была на страже отцовского труда. Но все было спокойно.

На стражу нередко посылали играть на улицу детей. В случае появления подозрительных лиц они бежали к родителям и сообщали об опасности. Запомнился случай, когда пятилетняя внучка, теперь уже сама почтенная бабушка, посланная в те годы своим дедом стоять на стреме, сообщала всем идущим по улице, что ее дед варит самогон, а ее послал сторожить, как бы кто-либо не проведал об этом.

Выгнав самогон, отец залил его в три новые, специально купленные молочные фляги и задумался:

— Куда до свадьбы деть самогон?

На самих свадьбах самогон уже не искали. Считалось неприличным портить людям торжество.

Приехав со школы в субботу на воскресный день домой я застал отца в мучительном раздумье. Узнав, в чем причина его кручины, я решил вопрос с хода:

— Навязать на ручки бидонов петли из толстой проволоки и с помощью трехпалого крюка на вороте спустить в колодец.

Других вариантов не было. Засветло отец навязал петли, а когда стемнело с помощью веревки на вороте спустили бидоны на девятиметровую глубину, оставив их на дне под трехметровым слоем воды.

Войдя в дом, помылись. Когда мы ужинали, я обнаружил, что у меня после физического напряжения подрагивают кисти рук. Мы были довольны своей выдумкой. Только мама, садясь рядом с нами, заметила:

— Узнай об этом Юзя или Мишка (самые преданные поклонники Бахуса в селе, имена вымышленные), бросятся в колодец головой вперед.

Но никто не узнал. В герметически закрытых бидонах самогон пролежал на дне колодца почти четыре недели. Вынули перед самой свадьбой. Днем, с помощью крюка. Помогавшие соседи долго удивлялись простоте выдумки. А случайно проходивший мимо Мишка один в один повторил мамины слова:

— Ех! Як би я тiльки знав, та я…

Пришлось отцу открыть один бидон и угостить страждущего.

Выдумкам при припрятывании самогона не было предела. Бутыли с самогоном прятали в ямах и погребах и заваливали картошкой. Зарывали в землю и навоз, помещали вглубь просторной собачьей конуры. Укладывали в мешки и обсыпали зерном. Обивая досками, делали потайные вместилища в свином сарайчике, под яслями возле коровы.

Наиболее сообразительные строили лежанки с потайными нишами, которые потом заваливали горой подушек. А совсем недалекий сосед впритык к настоящему лежаку дымохода на чердаке пристроил ложный, бутафорский, прокоптив, чтобы искусственно состарить, горящей тряпкой, смоченной солярой. Много лет подряд он хранил там десятки литров самогона.

Старый Н.Н. выгнал самогон для своих будущих собственных похорон и поминок. Шестидесятилитровый дубовый бочонок надежно спрятал в полову за деревянным простенком. Уже отслужившие в армии, бдительно караулившие передвижения деда, великовозрастные внуки координаты бочонка вычислили оперативно. Пили за здоровье любимого деда долго.

Оставшийся на дне стакан водки вылили в полову рядом с бочонком. Ежедневно собиравшая куриные яйца, бабка почуяла сивушный запах, о чем тут же сообщила деду. Было решено, что самогон за год вытек и испарился. Только щели в бочке почему-то не обнаружили…

В четверг с раннего утра резали кабана. Для нас это был уже настоящий праздник. Мы помогали носить и подгребали солому. Потом было убийство ни в чем не повинного кабана. При детях. Кровь толчками хлестала в подставленную макитру, которую подавала баба Явдоха, кухарившая на доброй половине свадеб села.

Потом тело убитого кабана шмалили соломой, подкладывая небольшими порциями к местам, указанным забойщиком. Мы норовили подкинуть соломы побольше, но взрослые сразу же отгребали ее и прогоняли нас подальше. Но мы тут же занимали прежние позиции на подступах к кабану, греясь в тепле, исходящем от горевшей соломы. Особенно приятно в зимние месяцы волны тепла ласкали наши лица и открытые руки.

Потом мы ждали подпеченных в пламени кусочков ушей и хвост. Потом скобление, за ним второе шмаление и снова, поливая теплой водой, выскабливали тушу добела. Как только начиналась разделка, снова появлялась везде успевающая баба Явдоха.

Сердце, легкие и печень уносила на кухню одна из помощниц. Огромный эмалированный таз с вываленными в него кишками относила в нижний угол двора относила другая помощница. Там кишки освобождали от содержимого и тщательно мыли.

А баба Явдоха уже руководила разделкой туши и распределением мяса. В течение короткого времени уже было предельно ясно.

— Вот это мясо на колбасы, а вот отсюда, с прослойками жира на маринование для копченки. — скороговоркой отдавала распоряжения баба. — Вот это все с костями и хрящами — на холодец,