Невеста Перуна (СИ) - Ладица Наталья. Страница 9

- А за меня пойдёшь? - неожиданно спросил Рюрик.

В один миг вновь воцарилась тишина, лишь Ефанда ещё какое-то время смеялась.

- Да ты сватов засылай, князь, а там посмотрим! - проговорила девушка и вдруг замерла, встретившись с варягом взглядом.

Рюрик был совершенно серьёзен, даже тень улыбки не таилась в его глазах. Ефанда вдруг зарделась, словно маков цвет и опустила глаза долу. Грудь её будто сдавило, так что стало трудно дышать, во рту вдруг стало сухо. Справившись с волнением, девушка неуверенно проговорила:

- Что же ты сразу меня-то спрашиваешь? У дедушки бы сперва спросил...

- А я  для начала твоим согласием заручиться хочу. Вдруг я тебе не люб, или кому другому уже обещалась?

Девушка растерянно поглядела на князя:

- Нет, никому я ещё не обещана... Да зачем тебе я, княже? Рода я не высокого, богатства особого нет. В Новгороде, небось, краше боярышни есть и богаче меня. К чему тебе внучка старого Сварга?

- Ну как же! - неожиданно нежно улыбнувшись, ответил варяг. - Ты ведь ведунья, а я, как-никак, воин, да к тому же князь. Воина ведь и ранить могут, а князя отравить. Кто же лучше всего будет ухаживать за раненым или больным, как не жена? А, может, заговор какой сотворишь? От врагов, например, или на жизнь долгую. Ведунья, она, знаешь, как полезна в хозяйстве бывает.

Ефанда даже задохнулась от такой речи, вспыхнула было от негодования, но взглянула в смеющиеся глаза Рюрика и промолчала. «Поделом тебе, девка, - прозвучал насмешливый голос у неё в голове. - Каков вопрос - таков ответ».

- Да шучу я, - ласково проговорил князь. - Люба ты мне, Ефанда, свет белый без тебя не мил. Скажи, люб ли я тебе, пойдёшь ли за меня замуж?

- Да, - еле слышно прошептала девушка и вдруг, весело вскинув голову, рассмеялась. - Шли сватов, княже, коли тебе и впрямь так нужна собственная ведунья. Авось дедушка не откажет.

- А зачем ждать! - воскликнул Рюрик. Он обвёл глазами горницу и остановил взор на Вадиме. Глаза варяга недобро сверкнули, на лице мелькнула странная усмешка. Вадим побледнел, предчувствуя, какую казнь готовит ему счастливый соперник. Сварг нахмурился и недовольно хмыкнул, а Ольга тихонько охнула, но Рюрик перевёл взор на Олега. - Друг мой любезный, товарищ верный, во многих переделках мы с тобой бывали. Бывало, своим телом ты меня от врагов закрывал, бывало и наоборот. Окажи ещё одну услугу: будь моим сватом.

- Ну уж нет, княже, не ищи лёгких путей, - весело расхохотавшись, ответил молодой урманин, который сейчас более всего напоминал сытого, довольного кота. - Негоже единокровному брату собственную сестру сватать. Вот приедем в Новгород, возьмёшь кого-нибудь из ближних бояр и сосватаешь девушку. Как говорится, тише едешь - дальше будешь. И то правда. Что ж, возвращаемся в Новгород. - Рюрик повернулся к хозяевам дома и до самой земли поклонился Сваргу, Ольге, а затем и Ефанде. - Спасибо вам за ласку, за хлеб-соль, добрые люди, простите, коли какую обиду от меня видели. На днях ждите сватов. А ныне, други, поехали домой.

Олег и Рюрик вышли сразу, а вот Вадим замешкался. Глядя на Ефанду глазами человека, приговорённого к страшной казни, он подошёл к девушке вдруг поклонился в пояс.

- Прости меня, Ефанда, ежели по глупости да по гордости своей обидел тебя своим сватовством. Живите с князем счастливо и... не поминай меня лихом!

С этими словами боярин повернулся и стремительно вышел из горницы. Заржали кони, и скоро двор Сварга опустел.

Свадьбу Рюрика и Ефанды отпраздновали в месяц рюен[10]. Мудрый Волхов[11] принял супружеские клятвы варяга и его избранницы, после князь повёл девушку вокруг ракитового куста, скрепляя брачные узы. Когда же отшелестела опавшей листвой осень, отсвистела вьюгами зима, отгремела грозами весна, и наступило жаркое лето, под самый перунов день молодая жена родила князю дочку. Радости Рюрика не было предела. Несколько дней кряду князь, ближние бояре, вся княжеская дружина и челядь пировали в княжьих хоромах. А нарекли девочку по матери княгини Любавушкой.

[1] Хорс - божество солнечного диска. Не путать с Даждьбогом (Богом  дающим) - богом Солнца и Ярилой - богом весеннего буйства. Есть также предположение, что Хорсом звали солнечного коня.

[2] Леля - богиня весны, одна из Рожальниц.

[3] Лада - богиня любви у славян, по легенде жена Рода и мать Лели, одна из Рожаниц. Также олицетворяла собой лето.

[4] Черевьи - обувь, сшитая из кожи, снятой с живота (чрева) животного

[5] Урманами славяне называли норвежцев.

[6] Клеть - не отапливаемая пристройка в избе, соединённая с жилым помещением сенями. Часто использовалась как кладовая или летняя спальня.

[7] Суседом наши предки называли домового.

[8] Словенами называли племя ильменчких словен, живущих на севере, в районе городов Новгород, Ладога, Псков. Славяне - общая совокупность племён, составляющая народность.

[9] Перынь - славянская деревня близ Новгорода, в древности один из центров языческого поклонения Перуну.

[10] Рюен - сентябрь.

[11] Волхов - река, протекающая через Новгород.

2. Падение

Лучи яркого послеполуденного солнца нежно ласкали воды величавого Днепра, а тот, игриво дробя солнечный свет, рассыпал его милиадами развесёлых зайчиков. Речная зеркальная гладь хранила отражение большого, красивого града, обычно суетливо-неспокойного, но нынче отчего-то сонно-ленивого. Покой, нега, жара... Лето уж перевалило за половину, давно отшумел-отгуляли купальские праздники, недавно отхороводился и Перунов день. Скоро, скоро летняя духота сменится блаженной осенней прохладой, а после запоют свои песни вьюги - вечные спутницы хозяйки зимы, но пока... Нега, жара, покой...

Город, раскинувшийся на берегу Днепра, принадлежал полянам, издревле живущим на этих землях. Как ильменьские словене вели свой род от самого князя Словена, коий дедом звал самого Перуна, так и поляне своим предком почитали Кия - божественного кузнеца и перунова побратима. Даже град, хранящий княжий стол, назвали в его честь Киевом. Жили оба племени дружно, обид друг другу не чинили, косо не глядели. Да, в самом деле, с чего им лаяться, когда общего порубежья нет, интересы у каждого свои, даже враги разные: словене всё больше с варягами бились, поляне - со степняками да хазарами. Разве что на языке одном говорили да богов одних и тех же чтили. Злые языки баяли, правда, будто поляне словен слегка недолюбливали. Мол, горды, спесивы, старшими себя величают. Но это, как есть, неправда одна. Разве могут братья всерьёз браниться из-за такой малости, как старшинство?

Покойно нынче в Киеве. Лишь тем летом могучий князь Дир ходил в поход на хитрых греков, крепко побил их да богатый откуп взял. Так что греки нынче свои раны зализывали, недосуг им было степняков на порубежье русское натравливать. Да и хазары, устрашённые мощью полянского оружия, притихли. Лишь старики ворчали в густые бороды: после победы стали появляться в Киеве молельни чужой, греческой веры, рекомой христианством. Вот и скажи, победа ли то была или новое наступление бесчестных греков?

Жара, покой, нега окутала ныне Киев. Но вдруг на горизонте возникли летящие, точно птицы, ладьи. Воды Днепра несли их бережно, величаво. Красота, да и только! Всё ближе подходили летящие под парусами красавцы. Вот уж слышна разливающаяся над рекой песня. Ветер туго выгибал бело-красные паруса. Лишь головная ладья шла под синим парусом с белым соколом - знаком новгородского князя Рюрика. Не иначе как посольство пожаловало.

Обманчиво-ленивый город как-то враз ожил, зашевелился. На пристани появились гридни, отроки, повыглядывали любопытные бабы да девки, высыпали вездесущие ребятишки. Вот, наконец, караван из трёх лодий пристал к берегу, а на встречу ему из ворот идёт князь. Впрочем, нет, не князь Дир, а его брат Аскольд. Братья давно, ещё в самом начале правления поделили бремя княжеской власти. Дир часто уходил в походы, поддерживал отношения с другими землями, княжествами да князьями, выезжал на охоту, принимал посольства, временами вершил суд в своих владениях.  Аскольд успешно разбирался с внутренними делами, принимал купцов и решал, кто достоин высочайшего внимания старшего из князей.