Продажные ангелы - Лобутич Миа. Страница 17

Вообще Лялька была, наверное, наибольшим пофигистом из всех, что встречались мне в жизни. Если дело не касалось ее лично, она относилась к нему с полным равнодушием — касалось ли это умирающих от голода детей стран третьего мира или крепко сидящего на игле родного брата. Ей было абсолютно, как говорят, по фигу. Прямо как в моем любимом фильме: «А мне один хрен. Хотите, пойдем мусоров резать, хотите — сразу разбежимся». Признаю, не самый приятный пример, зато самый убедительный.

Понятно, что и подругу свою она не особенно жаловала. Так, комси-комса. В столице, в отличие от Вики, у Ляльки была масса знакомых, посему всегда было место, где перекантоваться первое время. Вику же не очень прельщал вариант слоняться по чужим квартирам, и она сразу принялась за дело.

С шести лет Вика занималась танцами, и очень в этом деле преуспела. Когда в каком-нибудь клубе она начинала танцевать, то сразу же становилась центром всеобщего внимания. Причем показать она могла все, что угодно — от аргентинского танго до лезгинки. (В этом случае кавказские джигиты в прямом смысле слова доходили до исступления. Один из них даже попытался однажды красавицу украсть, но что-то там у него не заладилось, и Вика даже испугаться толком не успела.)

Так что долго думать о выборе первого заработка ей не пришлось. Лялькины знакомые помогли питерской принцессе устроиться в стриптиз-клуб. Но Вика долго там не задержалась, сразу поняв, в какую кабалу попала. Девочки-стриптизерши работали как лошади, выкладывались на всю катушку, а получали за это гроши, которых едва хватало на средней руки гардероб с рынка ЦСКА и выплату кредита за семилетнюю иномарку.

Вику же манили совсем другие горизонты, и она выбрала самый быстрый способ их достижения. По совету знающих людей она умудрялась попадать на некоторые закрытые вечеринки, где собирались самые жирные сливки столичного общества, то есть те же банкиры, продюсеры, политики и, безусловно, Викины «подруги по несчастью» (ну какая без них тусовка?). Большинство этих девочек числилось в разных модельных агентствах. Попадались как хорошенькие, так и… как бы поточнее сказать… страшнее атомной войны. Причем чем страшнее была девица, тем более нагло и развязно она себя вела. (Это вопрос к психологам.) Но примечательно то, что чем страшнее, кривоножее и наглее была так называемая «модель», тем большим пользовалась спросом! (А это вопрос уже, наверное, к сексопатологам.)

Иногда Вике попадались на глаза совсем молоденькие девочки, так сказать, на любителя. На вид она не дала бы некоторым из них и семнадцати. Эти вели себя скромнее. Хотя Вика искренне сомневалась в том, что они на самом деле такие скромные, просто в большинстве случаев им пока еще совсем нечего было сказать.

Богатенькие дяди бывали здесь без своих благоверных или, по крайней мере, с любовницами. Так что девчонкам было где развернуться. Главным принципом Вики было в любой ситуации, в любом обществе сохранять чувство собственного достоинства (ну или хотя бы делать вид, что у нее неплохо получалось). И эти новые для нее вылазки не были исключением. Имея от природы дар привлекать к себе людей, Вика очень скоро стала своей на этом празднике жизни. (Хотя я скорее назвала бы это пиром во время чумы.)

В своих скромных платьях девушка выгодно выделялась на остальном, стразово-розовом фоне. На нее обращали внимание именно те, простите за Машкино слово, жертвы, которых она себе намечала. Вычурно-дорогие пиджаки или остроносые ботинки, а точнее, их до самозабвения влюбленные в себя хозяева сразу же отсеивались.

В один из таких вечеров к Вике и подошел невзрачный на вид, в скромном синем батнике и туфлях «Ecco», господин. То есть сам лично он не подходил, а прислал человека, чтобы тот пригласил девушку присоединиться к их обществу. Впрочем, общества никакого и не было. Господин сидел один в укромном уголке, откуда, по всей видимости, ему было удобно наблюдать за гостями. Вот наша Вика и попалась ему на глаза.

— Герман, — представился скромный дядечка и протянул Вике руку.

— Присаживайтесь, — снова сказал он и жестом отпустил своего человека, который, как потом выяснилось, его родной племянник и правая рука, Игорь.

— Вика, — в свою очередь представилась девушка. После чего поинтересовалась: — Вам здесь не скучно?

— Уже нет, — ответил новый знакомый и улыбнулся, отчего его маленькие бесцветные глазки превратились в щелочки, и он оказался похож на змею. Вике почему-то стало не по себе.

— Сколько тебе лет? — Герман решил не тянуть резину и сразу перешел на «ты».

— Двадцать три, — ответила Вика просто. — А вам?

Герман снова прищурил глаза и усмехнулся. Он оценивающе рассматривал Викторию. Глазки-буравчики тщательно ощупывали ее тело.

— Годишься! — сказал он вдруг.

Вике не нравилась такая манера общения и очень захотелось уйти. Она приподнялась с кресла и собралась просто удалиться, но Герман уверенным движением взял ее за запястье.

— Ладно, без обид, — сказал он уже более дружелюбно. — Хотел посмотреть, насколько ты уже гнилая.

— Вам еще никто не говорил, что у вас очень своеобразная манера общения? — сказала Вика нарочито официальным тоном. — И мне она не нравится. Если мы с вами собираемся дружить, то давайте это будет обоюдно вежливая дружба.

Герман рассмеялся. Таким он нравился Вичке гораздо больше.

— Дружба? — Он прикурил сигарету. — Это теперь так называется?

— Я вообще люблю дружить, — в том же официальном тоне объявила Вика. — Дружба — это хорошо! Разве вы так не считаете?

Герман снова рассмеялся.

— Наверное, ты права, — сказал он. — Как насчет дружить у меня дома?

У входа их ждали два черных блестящих джипа. Из одного, заприметив хозяина, вышли сразу три внушительного вида охранника. Герману не нравилось повсюду появляться с хвостом, поэтому охрана обычно ожидала его на улице.

— Мой друг, — ухмыльнувшись глазами-щелочками, представил он охране Вику.

Добродушного вида крепкий мужичок где-то под пятьдесят, по-видимому, начальник охраны, кивнул головой в знак приветствия. Два молодых человека отрешенного вида, были, казалось, увлечены изучением обстановки. Дабы не выглядеть бездельниками, зря получающими зарплату, они что было мочи вертели накачанными шеями с такими сосредоточенными лицами, что со стороны все выглядело ну очень эффектно.

Вика почувствовала себя настоящей звездой — Дженнифер Лопес, например, ну или Бритни Спирс на худой конец (хотя последняя телохранителей предпочитает исключительно черных и по крайней мере вдвое толще).

Вика еще не очень хорошо ориентировалась в Москве. Но, когда их машина с Пресненской набережной свернула вверх на Кутузовский, ей показалось, что она знает, куда они держат путь. И не ошиблась — следующим был поворот на Рублевку.

Вика до этого дня только слышала об этой отдельной, автономной планете и ее «неземных» обитателях. Знакомые девчонки считали верхом успеха закончить свою нелегкую молодую жизнь на мягком ковре рядом с мраморным камином в одном из домов Жуковки, пусть даже не самом шикарном.

Всю дорогу новый знакомый не произнес ни слова, а только беспрерывно курил сигарету за сигаретой. «Кто его знает, что ему от меня нужно», — рассуждала Вичка сама с собой. — «На извращенца вроде не похож. Или похож?» От этих мыслей ее руки покрылись гусиной кожей. С извращенцами она еще никогда дела не имела, и перспектива такая ей совсем не улыбалась.

У ресторана «Царская охота» машину остановил молоденький гаишник в новенькой фуражке. Водитель протянул ему документы. Через секунду, откуда ни возьмись, появился старший коллега — майор. Он бесцеремонно забрал из рук удивленного новичка-лейтенанта документы и поспешно вернул их водителю. Затем нагнулся и заглянул в салон. Герман молча кивнул майору. Машина тронулась, гаишник-майор по стойке смирно отдал ей честь.

«Важный, видать, дяденька, этот Герман», — подумала Вика и немного успокоилась.